Литературный процесс в Новосибирске трудно представить без Юрия Ключникова — поэта, философа, просветителя, руководителя общественного объединения «Русский клуб».
Его путь к признанию хотя и не прям, но последователен. Он не врывался в поэзию в пору благодатной оттепели, когда юные бунтари, его ровесники, своим токованием завораживали толпы в Политехническом музее. Он не печатался в эпатажном «Метрополе». Местные же СМИ (Ключников — новосибирец) его демонстративно не замечали. И этому были по тому времени особые причины. Обвинённый в богоискательстве, журналист и литератор был отвергнут системой, негласно лишён перспектив карьерного роста, помещён в вакуум безвестности. Однако превратности судьбы не сломили отступника, не поколебали его убеждений. Со смирением и одержимостью страстотерпца Юрий Ключников продолжает духовное восхождение в поисках своего Белого Острова. А Белый Остров этот — мир в гармонии и согласии под эгидой Зиждителя, любимое, но неласковое Отечество и… вечная, неувядающая поэзия. В ней литературный изгой черпает силы и несокрушимое жизнелюбие. Смена государственной идеологии не становится для Юрия Ключникова фактором морального реванша, напротив — подвигает на переосмысление прошлого, на оправдание и защиту многого, что растаптывается ныне политическими манкуртами. Угроза обрушения скреп русского мира, фальсификация его истории и осмеяние святынь «сукиными и волчьими сынами демократии» приводят поэта в стан активных государственников, поборников национального возрождения, гражданская тема становится доминантой его творчества. И оно (его творчество) отнюдь не «глас вопиющего в пустыне». Ему благожелательно внимали столпы русской словесности: Виктор Астафьев, Вадим Кожинов, Юрий Кузнецов, Юрий Селезнев, Валентин Сидоров и др. Одна за другой в столице выходят его книги: «Стихия души», «Годовые кольца», публицистическая — «Лики». Растёт число поклонников его суровой Музы и в нашем городе. По воскресеньям они собираются во Дворце культуры железнодорожников, дабы послушать чеканные строки и философические размышления несгибаемого «солдата великой Империи».
Люби платок необозримо-синий И малую горошину — село. Люби до гробовой доски Россию, Каким бы злом тебя не обожгло… Не запятнай себя и каплей злобы, Сумей понять её высокий лад. И не спеши судить её изломы! Ведь ты не знаешь, что они сулят.В Новосибирске живёт и творит воистину замечательный поэт.
Руководитель литературного объединения «Молодость» Евгений МАРТЫШЕВ
Великое число
Москва, Москва, не торопись прощаться С отвергнутыми числами войны. Ты вспомни, как шагали по брусчатке Седьмого ноября твои сыны. В те месяцы разгромной нашей смуты, В те дни почти безвыходной тоски, Воистину в те страшные минуты Мир, как дитя, припал к ногам Москвы. О, как дышал над нивами, над рощами, Над самым нашим ухом жаркий ад! А ты, Москва, вела по Красной площади Парадным строем молодых солдат. Они надежду нам несли на лицах, Печать ухода к ангелам в очах… Не забывай, российская столица, Свой самый грозный, Самый звёздный час. Когда сегодня маленькие черти, Как тина, вяжут властное весло, Не дай, Москва, в угоду буйной черни Топтать твоё Великое Число. Все остальные числа не пороча, Держись за это, мужеством горя. Мы дьяволу сломали позвоночник Уже тогда, Седьмого ноября.В режиме катастроф
Гвозди бы делать из этих людей! Н. Тихонов
Мы сердцем торжество России чуем, пусть даже рвётся тонкий миокард. Живём надеждой, выживаем чудом, не верим в нам накарканный закат. Кладём на плечи, словно на КамАЗы, весь груз проблем своих и мировых. Из нас не гвозди делать бы — алмазы для самых архипрочных буровых. Вот и теперь неделю за неделей морозы атакуют нас подряд. В столице тридцать, в Омске сорок девять, а в Магадане минус шестьдесят. Когда в Европе, скажем, минус двадцать — там даже липы сонные дрожат. А мы привыкли только согреваться на наших бесконечных виражах. Врагов всегда смущала и бесила неординарность наших душ и троп, а также то, что выдумку и силу мы черпаем в режиме катастроф.Памяти Николая Островского
«Я видел современного святого». Андре ЖИД
Мы помним всех, кто горы двигал и небо ставил на ремонт, а также тех, кто с вечной фигой в кармане ждал своих времён. Сегодня вынувшие кукиш вцепились в пятки мёртвых львов. Герой, ты лишь одним рискуешь — проверить прочность старых швов. Всегда Россия крепла мерой великих благодатных гроз. Её ведь и с безбожной верой к победам приводил Христос. В торговом, шумном хороводе безмолвный барабанщик наш, и семя подвига в болоте, он ждёт, когда начнём дренаж. Пока Россия не ослепла и держат память тормоза, не может он уйти бесследно, не может потушить глаза.Диктатор
Я бы с ним сработался едва ли, превратился бы, наверно, в прах в братской яме, или же дневалил где-нибудь в колымских лагерях. Сердце ноет, вспоминая это. Но ведь помним и другое мы — в царствие его была планета спасена от ядерной зимы. Это нынче расхрабрились черти, а в ту пору на войне святой жизнь тащили по ухабам смерти и они под грозною пятой. Он для нас загадка из загадок. До сих пор покоя не даёт. Кто его зовёт исчадьем ада, кто своим заступником зовёт. А Заступник Главный и Спаситель повторяет мёртвым и живым: — Не судите, люди, не судите, не судимы будете и вы.Размышления о демократии
Паситесь, мирные народы,
Вас должно резать или стричь.
А. С. Пушкин
Что бездумных овец, к сожалению, тыщи, я в открытии этом, конечно, не нов, как и в том, что в кустах демократии рыщет много сукиных, волчьих и прочих сынов. Заболтали совсем мы Отечество наше. Молчаливая память стучится в стихи. Если много баранов, и пастбищ, и пашен, то куда же девались с полей пастухи? Я горой за гуманность, за разные стили. Пусть фонтанами льётся свободная речь. Но когда пропадаем от крыс и рептилий, я — за кнут, я за палку и даже за меч. Видно, нам не уйти от крещения кровью. Пусть вернётся сурового времени дух, если с ним возвратятся покой и здоровье, и свобода от змей, от зверей и от мух.