Так считает именитый новосибирский кинорежиссёр Юрий Шиллер
Среди российских кинодокументалистов его имя стоит в особом ряду. Его картины имеют свой неповторимый стиль и тональность, притом что главной темой для мастера всегда остается человек его мысли, чувства, одухотворенность. О том, какие сегодня процессы происходят в российском кино и на телевидении, о последних работах мы беседуем с лауреатом многочисленных международных и отечественных конкурсов, с нашим земляком Юрием Шиллером.
Юрий Андреевич, наша предыдущая встреча состоялась почти три года назад, когда вы только вступили в должность художественного руководителя Западно-Сибирской киностудии. Как у вас идут дела в этом качестве?
Никак! Помню и я, как говорил тогда, что сам удивлялся своему согласию стать худруком. Выбирали меня на три года. Но уже через год понял, что задыхаюсь, что это не мое, и подал заявление о сложении полномочий
Теперь вы свободный художник?
Я им всегда был. Во всяком случае, старался. Сейчас больше времени для размышлений, для творческой работы над картинами.
Что удалось «натворить» в последнее время?
Кое-что удалось. В прошлом году закончил работу над картиной «Карасук». Знаете такой городок на юго-западе нашей области?
Как же, это моя родина!
Поздравляю У меня не так много картин, от которых получаю удовлетворение. «Карасук» из такого разряда. Мне за нее не стыдно. Картина отличается от других особой энергетикой и настроением. Как Геннадий Заволокин говорил «с кандебобером». Цельная идея, как это часто бывает, сложилась только к середине съемок. Городок на границе с Казахстаном. Городок многонациональный, тихий, добрый. Сквозным «шампуром» через сюжет проходит репетиция хора в местном ДК. Коллектив разучивает песню с такими словами: «Поют казахи, немцы и славяне, поет любимый сердцу наш район». А дальше кадры граница, шлагбаумы, надолбы, КПП. Суровые пограничники. Флаги разных государств. И тут же в приграничье, у КПП сидят казашки и поют эту песню вместе с русскими. Будто бы за последние двадцать лет ничего не произошло
Картина очень понравилась зрителям на конкурсном фестивале в Екатеринбурге. Было много аплодисментов, поздравлений. Но приз мы не получили. Зато пришло подтверждение, что в числе 20 лучших российских картин «Карасук» отобран на Всероссийский конкурс «НИКА». Попадем мы в тройку номинантов или нет, трудно сказать. Да и невозможно.
Снимали на видео, как это сейчас модно, или традиционно на пленку?
Конечно, на пленку. Хоть это и очень затратно. Дело в том, что пленка передает картинку адекватно, аналогично тому свету и цвету, что есть в кадре. Но это и преимущество ее, и недостаток. Она улавливает полутона, тени, мелкие нюансы. А видеокамера их не может передать. Она ужасно умная, «вытягивает», исправляет, как она «думает», недостатки картинки. Настоящий оператор, работая с пленкой, творит. Он берет световую аппаратуру и, работая с ней, создает образ. А видеокамера сама пытается творить за мастера. Если режиссер хочет максимально воплотить свои идеи в картине, снять качественное кино, то он не станет «баловаться» с видео. Хотя, снимая тот же «Карасук», мы с оператором часто жалели о тех возможностях, какие есть у видео и нет у нас. Там, «на площадке», жизнь идет народ говорит, шутит, смеется. Нужно успеть схватить, снять сию минуту забавный эпизод. Но с кинокамерой мы этого не успеваем. Момент упущен
Другими словами, когда в руках видеокамера, то и сам фильм становится другой. Картину «В Затоне», например, я никогда не смог бы снять на кинопленку
Это еще одна ваша новая работа?
Да. Действие происходит у нас в Затоне, и я решил не искать другое название. Мне понравилась аналогия: в Затоне «в законе». Картина про мужика, который и как профессионал, и сам по себе интересен. Он кузнец, хороший мастер. Мужик мощный, здоровый, в молодости занимался штангой. Бесстрашный. У себя в Затоне он, как может, борется с наркотой. Немало челюстей свернул. Берет трудных пацанов они пашут у него в кузнице. Рядом его сын-подросток. Меня, как автора и режиссера, в этой картине не узнавали. Вроде бы как не мое это кино. Получилась очень жесткая картина, чем, видимо, и понравилась на конкурсах. Много мата. Герой вообще не может без него. Я как ни пытался во время монтажа очистить фразы мало что получилось. Когда начинаешь «прорезать» запись, фильтровать речь теряется логика фразы, теряется смысл. Я действительно боялся, как бы из всего отснятого чернуха не получилась. Для этого там, в Затоне, все было: пьянь, девочки, мат. Но удалось не скатиться до примитива. Картина тоже хорошо прошла на фестивалях, призы получила.
Юрий Андреевич, все хочу спросить: почему в славном городе Новосибирске, где работают несколько авторитетных, известных в мире мастеров документального кино, нет полноценного кинофестиваля? Что для этого нужно?
Хороший вопрос В 2003 году готовился «макет» такого фестиваля в Новосибирске. Была даже подписана бумага о сотрудничестве между областью и Союзом кинематографистов. Но дальше этого не пошло Предполагалось, что это должен быть крупный фестиваль игрового кино, в рамках которого мог бы пройти показ документальных картин. Но не срослось. Я думаю, что у областного руководства вообще нет интереса к кино. И уж тем более к документальному. Впрочем, персоналии тут ни при чем. Так уж сложилась у нас система. По телевизору идут фильмы о спорте, о животных, плана познавательного, этнографического. Но чисто документальное, образное кино телеканалы не берут. А где еще можно его увидеть? В кинозале. Но там вход только для коммерческого кино. В то же время регулярно проводятся международные фестивали на Камчатке, во Владивостоке, в Иркутске, в Красноярске, в Салехарде, в Ханты-Мансийске. Дальше мы пропускаем любимый Новосибирск и направляем картины в Екатеринбург, Саратов, Самару, Нижний Новгород, Выборг.
Но у нас есть свои «Встречи в Сибири»?
Есть. Но это камерный фестиваль. Он теплый, хороший, но не того масштаба, которого заслуживает Новосибирск.
Сейчас везде говорят и пишут о реанимации отечественного кино, о его взлете. Вы согласны с такой оценкой?
Это подтасовка. Никакого взлета российского игрового кино нет. «Ночной дозор», «Волкодав» на них затрачено много денег. Картины сняты по голливудскому лекалу, рассчитаны на щекотание нервов. Они раскручиваются и получают большие прибыли от проката. Вот и все
А как же фильмы «Возвращение», «Остров», которые получили главные призы многих международных фестивалей?
В них есть искусство, есть ценность. Как профессионал, кое-что понимающий в создании определенного ритма, настроения, я вижу, что в «Возвращении» все это есть. Эта картина добротная, запальчивая. Безусловно, ее не назовешь национальной. Это не русское кино. Но режиссер, чувствуется, творил, кайфовал, когда делал этот фильм. Это потом, наверное, подсознательно у автора возникло чувство необычного от сделанного. А вот в «Острове» я этого не ощутил. Самое главное я понимаю, что хочет сказать режиссер. В картине нет тайны. Идея фильма четко расписана и лежит на поверхности. У меня осталось ощущение холодности от «Острова». Человек делал этот фильм профессионально, правильно, мозгами и головой, но не сердцем.
В то же время уровень и качество неигрового российского кино остается стабильно высоким. Оно быстро переболело перестроечными проблемами, быстро вышло на уровень трезвого осознания происходящего. Поэтому сейчас прекратили снимать картины про проституток, про наркоманов. Стали обращаться к другим, более жизнеутверждающим темам. Но такое кино оказалось невостребованным.
Смотрите, что происходит. Раньше цензура многое отбраковывала. Была и у автора определенная саморедактура: я понимал, что ЭТО снимать нет смысла, потому что заведомо не пройдет. Но, сравнивая то, что было тогда и сейчас, понимаю, что тогда было лучше. Сейчас я могу сделать картину так, как хочу. Но ее никто не увидит. Она уходит в Минкультуры и оседает в архиве. Какая бы блестящая картина ни была она российскому зрителю недоступна. Ее нигде не показывают. В лучшем случае она уходит на какой-то конкурс и потом гуляет по международным фестивалям за границей. Получает там призы, премии, награды, овации. А в России широкому кругу зрителей она неизвестна.
Но и это еще не все. В последние годы наметилась тенденция, когда прекрасная искренняя картина, сделанная с любовью к своей стране, с позитивом и достоинством, не проходит на зарубежном фестивале. Там говорят: это лакировка действительности, у вас, мол, все не так. У вас террор в Чечне, национализм, пьянство, наркомания, повальная коррупция. А вы нам о веселых, уверенных в себе людях
Впору говорить, как раньше в Советском Союзе, о «тлетворном влиянии Запада»?
В самом прямом смысле. Поэтому сейчас западные фестивали даже более идеологизированы, чем было раньше. Вот такая странная ситуация сложилась в документальном кино По-прежнему делается четыре киножурнала в год «Сибирь на экране». Где их показывают? Нигде. Их опять же отвозят в Москву для отчета и сдают в архив. А почему бы не показывать их по каналу ГТРК?! Ведь всего 10 минут идет фильм! В свое время я предлагал сделать настоящий, познавательный фильм о Новосибирске. О его улицах, о его замечательных людях простых и старожилах. Нет интереса. Нет средств.
Конечно, всегда были люди плохие и хорошие, щедрые и жадные. Тут ничего не изменишь. Но мы должны, обязаны перед потомками создавать систему, при которой бы поощрялось добро и уважение к истории. Можно сколько угодно смеяться над тем, что раньше была разнарядка: столько-то фильмов должно быть произведено о рабочем классе, столько-то о сельском хозяйстве, а столько об ученых и работниках культуры. Демократы говорят это маразм, должна быть свобода. А где она, свобода? Где выбор? Я уже не помню, когда видел на телеэкране заводской цех, как рабочие идут через проходную, чем они живут. Я вижу Собчак, одни и те же лица на концертах, в политических и развлекательных шоу. И я понимаю, что виноваты не руководители каналов, а сама система, при которой все стало товаром. Телевизионные программы товар, который можно удачно продать. Вот они, владельцы каналов, и делают свой маленький бизнес просто зарабатывают деньги.
Спасибо, Юрий Андреевич, за откровенность.
Спасибо за внимание к моей скромной персоне.