С середины 20-х годов прошлого столетия не только всю Сибирь, но и всю Россию захлестнула волна уличных беспорядков
Чаще всего, как известно, хулиганские действия совершаются на почве пьянства. Поэтому неудивительно, что в середине 20-х годов прошлого века Сибирь наряду с волной пьянства захлестнула и волна хулиганства, особенно в сельской местности. Некоторые не видели в этом ничего плохого обычное бытовое явление: раньше в деревнях пили и хулиганили, хулиганят и теперь. Другие, наоборот, видя, что хулиганство приобретает громадные размеры, возводили его в разряд «социальной опасности, грозящей подрывом авторитета низовых советских аппаратов и судебно-карательных органов».
«Нож в бок простая шутка»
Хулиганство было всех мастей: от безобидного битья стекол до нанесения гражданам тяжких увечий. Часто избивали милиционеров, членов сельских Советов. Бывали случаи, когда хулиганы создавали какие-то свои объединения, типа банд: «железные отряды смерти», «отряды мстителей», «общество содействия хулиганству». Летом волна безобразных выходок в деревне спадала молодые люди были заняты на сенокосе, уборке урожая, не до баловства. Однако после окончания полевых работ всё начиналось сначала.
Пресса то и дело печатала сообщения о творимых безобразиях из разных уголков Сибири. В одной из газет уголовная хроника размещалась под рубрикой «Хулиганья рожа». Из Ленинска-Омского писали, что «вечером нельзя пройти по улице, чтобы не получить камень в голову. В этом участвует не только молодёжь, но и пожилые, женщины, девицы. Бить стёкла в домах, разбивать рамы, воткнуть в бок нож простая шутка».
А в городском саду девушкам плевали в лицо, стегали прутьями по обнажённым рукам. Юноши усаживались друг другу на плечи и с гиканьем носились по саду, пугая прохожих.
Из Новосибирска сообщали, что какой-то пьяный пробил бутылкой голову проходившему мимо гражданину. Спросили: «За что?» Тот ответил: «Не знаю. Так, захотелось «поднять шухер». Однажды около 12 часов ночи извозчик вёз по городу пассажира. Откуда ни возьмись выскочил мужчина, закричал: «Стой!» и схватил лошадь под уздцы. Затем вцепился в пролётку и попытался выбросить пассажира. Подоспевший милиционер не смог утихомирить хулигана. Только с помощью шестерых человек с ним удалось справиться.
Или такая заметка: «В Москве и Ленинграде хулиганы за последнее время «специализируются на памятниках. У нас в Новосибирске памятник только один, зато хулиганов много. И они от своих московских коллег решили не отставать. Больше всего испытывается крепость цемента вокруг памятника валяются увесистые куски, отбитые с краёв цоколя, расселина в искусственной скале используется для гимнастических упражнений. Трещина также осыпается».
Были случаи, когда хулиганили всей семьей. Сильно отличалась в Новосибирске семья Сюзимовичей отец, мать и дочь. И днём, и ночью они преследовали некую гражданку Касьянову. Неизвестно только, чем уж она им так «насолила». В ночь на 22 сентября они опрокинули в её дворе тесовую уборную. В этот же день бросили её трёхлетнего ребёнка в речку. А вечером вся семья ворвалась к ней в квартиру и устроила скандал.
Согласно статистике, только за I квартал 1926 года в Новосибирске задержали 162 хулигана и 265 по округу. За 9 месяцев 1926 года в Сибири было совершено 46 тыс. преступлений. Из них 25 тыс. хулиганство.
«Уроды в комсомоле»
Пьянствовали и хулиганили не только беспартийная молодёжь, но и комсомольцы. В Новониколаевский окружком комсомола постоянно приходили «товарищеские письма» с жалобами на членов РКСМ. Имелось много фактов, когда вся комсомольская ячейка поголовно «гуляла». Естественно, за пьянством следовало хулиганство. « В ячейке усиленно пьянствуют 12 человек и не пользуются авторитетом среди крестьян. В конце декабря вся ячейка участвовала на помочи, напившись, пьяными гонялись с вилами за беспартийной молодёжью». Или такое письмо: «Говорят пьяницам нет места в комсомоле, а вот у нас секретарю есть место. Напьётся да с берданкой по улице ездит, а для чего, и сейчас мы не знаем». Не случайно комсомольцы говорили: «Пусть нам дадут такие жёлтые билеты, как у партийцев, и револьверы, то мы будем состоять в комсомоле, а если не дадут, то разойдёмся».
Очень часто пьяные комсомольцы ходили по улицам и били стёкла. Или что под руку попадётся посуду, иконы, сырые яйца о голову попа.
Власти пьянству и хулиганству объявили войну. Бухарин говорил: « пьянство, хулиганство должно, наконец, стать объектом решительной борьбы со стороны организованных частей пролетарского юношества». Рыков считал, что «подрастающее поколение должно быть трезвым».
В жалобах на комсомольцев часто фигурировали «факты болезненных явлений». Среди них большее место занимала половая распущенность. В Каргатском районе комсомольцы устраивали «очередя», в Новосибирске изнасиловали старуху, в Троицком районе комсомолец женился на вдовушке и «подвергал женщину пыткам, какие только могли прийти ему в голову. В Зачулымском районе парень поспорил, что осрамит девушку при всём честном народе: «Начал приставать к ней с предложением пойти «во тёмный лес». Ребята хохотали
Ужас, царящий над городом
Вернее, над частью Новосибирска районом кирпичного завода. Целый год хулиганы терроризировали рабочих завода, и никто на это не обращал внимания, пока в дело не вплелась политика. Началось всё с того, что зимой в заводской посёлок стали захаживать какие-то парни. Говорили, что это преступники убийцы и воры, отбывшие срок в тюрьме. Как-то у заводского сторожа похитили сапоги. Однако он нашёл вора среди подозрительной компании и подал на него в суд. Тому дали три месяца тюрьмы. Его товарищи поклялись отомстить за него. Вскоре сторожа нашли мёртвым в лесу, изрезанного финками.
Через некоторое время район кирпичного завода оказался на военном положении. С наступлением темноты жители боялись на улицу и носа высунуть. Около завода было много ям, в которых прятались хулиганы, ожидая свои жертвы. Они внезапно нападали на случайных прохожих, били их палками, камнями, а то и угрожали ножом. Шёл однажды организатор клубного музыкального кружка мимо рощи. Вдруг из засады выскочили молодцы и под угрозой «истребить» заставили играть до изнеможения.
Вот что рассказывали горожане:
Район наш ужасный. Чуть стемнеет выстрелы, «караул», матерщина. Время близится к вечеру, и на улице не встретишь ни живой души. Все боятся дверь открыть, не только по улице пройти. Так и знаешь, что за углом рассыпной цепочкой тебя караулят хулиганы.
Хулиганы нас отпугивают. Мы не можем ходить ни на политчитки, ни на собрания, так как волей-неволей приходится ночевать в конторе клуба. Начались набеги и на клуб. Придут и разгонят спектакль: и артистов поколотят, и зрителей из клуба вытолкают. Плюют на спины публики, свистят, кричат, мяукают, подкалывают присутствующих шилом или ножом, на упрёки и замечания отвечают руганью и кулаками.
Однажды налётчиков выгнали, отняв у них кинжалы и финки. Те пообещали отомстить. Через два дня заведующего клубом пырнули ножом, но тот успел отклониться, нож отодрал только карман. Вскоре на дороге к клубу нашли записку: «Громову, Богданову, Чупину, Кухтину осталось жизни до воскресенья 12 сентября». В субботу вечером состоялся спектакль. Жутко было в зрительном зале. Все ждали расправы. Пьяный отец Чупина умолял сына не играть на сцене. Тот не соглашался: «Погибну, а не струшу». Однако в клуб внезапно нагрянула милиция, и побоище пришлось отложить.
На вопрос корреспондента «Зачем вы устраиваете такие безобразия?» один из хулиганов ответил, что комсомольцы сами виноваты, в клуб их не пускают, сами лезут в драку. «Я бы разве кого тронул, меня не трогай», и тут же спросил:
А ты не знаешь, где электрические фонари продаются?
Зачем?
Для ночной работы. Ночью их, сволочей, будем ловить. Мимо нас теперь шиш пройдешь. Изрежем.
Разгон демонстрации начало борьбы с беспределом
Так бы и продолжался этот ужас неизвестно сколько времени, если бы не демонстрация.
Осенью 1926 года в Новосибирске праздновали Международный юношеский день. Молодёжь кирпичного завода решила принять участие в факельном шествии. Но тут подоспели хулиганы, и началась драка. Видевший всё это милиционер махнул рукой и удалился. Другой милиционер арестовал только одного участника драки. Но и его вскоре отпустили. Сами хулиганы уверяли, «что комсомольцев и не думали бить они первые на нас полезли. Выпили мы три бутылки очищенной, потом полторы дюжины пива и пошли к своему знакомому. Про комсомольцев и мысли не было » Кто-то слышал, как хулиганы кричали: «Бей сарайских комсомольцев!»
Вот тут-то власти решили, что это уже политическое преступление против молодёжи, которой не дали свободно отпраздновать день международной солидарности. «Разгон демонстрации это козырь для белогвардейщины. Подсудимые поступили так, как некогда поступали шайки чёрной сотни, как фашисты», выступал позже на суде общественный обвинитель.
Судебное заседание состоялось в Доме Ленина. Вход был свободный для всех желающих. На скамье подсудимых 11 человек, многим из них по 1617 лет. Среди хулиганов и милиционер, не пожелавший усмирить драку.
«Систематические организации засад, побоищ, поножовщины, пьянки и матерщины в клубе нельзя оставить безнаказанными. Террор рабочего населения и разгон демонстрации это не обычное хулиганство, говорилось на суде. Это организованная борьба».
Подсудимые отделались разными сроками наказания от года до шести лет.
После этого судебного заседания в прессе появились статьи представителей судебных органов. Заместитель краевого прокурора Сибири пытался разобраться в случившемся. Во-первых, он обвинил в слабости работы саму ячейку ВЛКСМ, не сумевшую заставить хулиганов считаться с собой. Во-вторых, «равнодушное, а иногда поощрительное отношение со стороны населения». И, в-третьих, «преступное бездействие со стороны органов милиции».
Вопрос о борьбе с хулиганством рассматривался и на самом высоком уровне в Москве на совещании при НКВД начальников административных отделов крупных городов. Его участники предлагали: оскорбление милиционера должно караться как оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей; милиционер должен носить с собой холодное оружие в наиболее опасных по хулиганству местах; поднять вопрос о лучшей оплате милиционеров.
Что касается опасных хулиганов, то их хотели высылать «в отдалённые местности СССР». А в клубах, театрах запретить продажу спиртных напитков.
На голове «капитанка», за голенищем нож
Распространённые коллективные безобразия наблюдались и в начале 30-х годов. Старейший житель Новосибирска Михаил Сергеевич Старцев, рассказывая о строительстве соцгорода при авиационном заводе, вспоминал и о коллективном хулиганстве тех лет: «Причастны к этому были молодые, здоровые парни, их называли «бакланы», они определенно выглядели и своеобразно одевались: на ногах начищенные хромовые сапоги, собранные гармошкой, штаны, заправленные в них, с напуском, кепка «капитанка» набок, белая или цветная рубашка, поясок с кисточкой и пиджак.
Они были, как правило, вооружены: за голенищем нож. Вечером и по ночам ходили с железной тростью, с цепями, с гирьками на крепком шнуре. Вражда была коллективная, улица на улицу и более крупные драки: те, которые жили в городе до линии, считались «городскими», а те, кто за железной дорогой, у улицы Свободы, звались «залинскими».
Схватки между этими партиями хулиганов, особенно вечером и в ночное время, были дикими, жестокими, со смертельным исходом или тяжкими увечьями.
Принцип начала драк был прост: если «городские» попадались за линией и их узнавали, «залинские бакланы» начинали драки, и наоборот. Жертв было много, ясного смысла вражды не было, да об этом и не толковали, а просто пускали в ход арсенал имевшегося у парней оружия, и все. Так что борьба была ещё вся впереди