Несмотря на костюмы времен Ивана Грозного, архаики в новом спектакле нет. Аллюзии истории Марфы Собакиной с днем сегодняшним весьма прозрачны. Драма, которую обычно принято ставить исторической, в новой трактовке стала драмой лирической.
О концепции спектакля рассказывает режиссер-постановщик Маргарита Сулимова:
- Жил-был Гришка Грязной, был он опричник, а власть была... беспредел. При беспределе человек становится диким - ему все можно. Протяни руку - и твое желание исполнится, протяни другую - и другое желание исполнится. И от этой безотказности возникает атрофия желаний - человек разучивается чего-то желать и чего-то достигать. А еще от вседозволенности становится диким. И Гришка был диким человеком. Есть такие русские характеры - «дикий человек» - и есть такие дикие времена...
А потом на «дикого человека» Гришку Грязного свалилась любовь, и он сделался «просто человеком».
- Гришка полюбил, и любовь эта вывернула его, выкрутила наизнанку. Он впервые захотел не просто «скомкать-смять», а чтобы его любили. Захотел иной ипостаси, иных отношений, захотел любви Марфы Собакиной. По привычке протянул руку... а его не любят! Его желание впервые не исполняется. Но в жизни, как известно, есть две трагедии - несбывшихся желаний и трагедия желаний, когда они сбылись. Марфа протянет к Гришке руку, но лучше бы этого не случалось. Все парадоксально. Он станет человеком, но слишком дорого, ценой нескольких жизней, обойдется ему это прозрение...
Образ Марфы Собакиной в новой версии тоже истолкован нетрадиционно:
- Марфа - совсем не безумна, как это было у Мея (опера написана по драме Мея), она совершенно нормальная. Это мир ненормален. Она не хочет в этом мире жить: «Мир ваш мне не нравится, какое мне дело до Гришки Грязного, любовница которого меня отравила?.. Я хочу в сад, хочу к Ване, он меня там ждет. А в этом мире жить не хочу»...
«Картинку» дивного зеленого сада, иной реальности, куда от ужаса жизни уйдет красавица Марфа, художник-постановщик спектакля Игорь Гриневич решил весьма символически, создав пронзительное «состояние чудного сада» без его пышного живописного воплощения. В оформлении он вообще сознательно ушел от замыливших глаза традиционных живописных решений, практикуемых в русской опере, - с садами, лесами, избами, иконами и проч. Состояние дивного сада, иной реальности в финале создается ослепительным светом, который заливает белый горизонт, лестницу, уходящую в небо, и единственное символическое дерево, с которого упадут к ногам уходящей Марфы последние листья.
Заметим, что «современность» рассказанной истории не отменила разговора на темы вечные:
- Времена Ивана Грозного или какие-то другие... Не суть важно, - говорит Маргарита Сулимова. - Ситуации повторяются. Возьмем Древний Египет, «Аиду» - там тоже любили, ревновали, предавали. Две тысячи лет проходит - человечество меняется, но есть вещи незыблемые. Сила и мощь чувств непреходящи.
* * *
Это третья постановка «Царской невесты» в новосибирской опере. Предыдущая была осуществлена в 1975 году, спектакль жил долго, был любим зрителями и исчез из репертуара не так давно. На новой постановке настояли солисты театра - помимо красивейшей музыки, опера Римского-Корсакова - настоящее пиршество для всего спектра голосов.
Дирижер-постановщик спектакля лауреат Государственной премии России, народный артист Бурятии Владимир Рылов несколько сократил действие (из четырехактной опера стала трехактной), мотивируя это сменившимся ритмом жизни, диктующим иной темпоритм и большую концентрацию действия. С этим можно спорить, но то, что получилось, представляется весьма гармоничным.
Режиссерская работа тоже представляется интересной - внешне спектакль решен очень аскетично, без надрыва, часто столь утомительного в оперном жанре.
В премьерном спектакле были заняты мэтры - народные артисты Галина Бибичева (Любаша), Александр Прудник (Грязной) и Алексей Левицкий, которых зал встречал овацией. Партию Марфы исполнила заслуженная артистка России Татьяна Ворожцова. Ее Марфа пленительна и трагична... Зал плакал...