Как говорил один великий французский литератор, поэзия - это лучшие слова, выстроенные в лучшем порядке. Мне кажется, что данный тезис как нельзя лучше подтверждают стихи автора, с которым мы сегодня познакомимся. Произведения Александра Клушина на первый взгляд кажутся достаточно простыми, но это и есть та самая простота, навеянная такими простыми человеческими переживаниями, как любовь... и еще раз любовь, потому что только любовь и больше ничто не может вдохновлять настоящего поэта. А Александр Клушин - наш настоящий сибирский поэт! Я думаю, что читатели «ВН» сами это оценят.
Хочется добавить только одно. Все вопросы администрации рубрики «Стойло Пегаса» вы можете задать в четверг с 12.00 до 14.00 по телефону 54-35-90.
С уважением Аркадий БОБИН, администратор Конверсия войны 1 Вообрази - цветы в полях, Политых свежей сильной кровью, И возгласы - Акбар, Аллах! - Слетающиеся к изголовью. И жуткий сон стряхнуть нет сил. Не надо больше мне о смерти. Я только весточку просил, А получил цветок в конверте. 2 Войны чеченской лепестки Дойдут до нас сухим посланьем И бодрым слогом, вопреки Густой крови и пуль лобзаньям. Щелчок курка похож на вздох. В ущелье - грохот и стенанье. И кто здесь прав? И где здесь Бог? Кто смог, тот выдохнул прощанье. 3 Вообрази - цветы в полях, Политых свежей сильной кровью, И возгласы - Акбар, Аллах! - Слетающиеся к изголовью. И жуткий сон стряхнуть нет сил. Смерть пожирает жертву вдовью. Я только весточки просил, А получил цветок с любовью. 2000 г. *** Тихое сумасшествие Санкт-Петербурга, подсматривающего за Европой в окно, в целом не так шокирует, как его безумие, которому он предается в Летнем саду, размещая под его кущами в меланхолическом порядке вдоль прямых аллей и стриженых боскетов мраморные истуканы, мерзнущие уже не первое столетие под безвидным небом, возводя им на зиму дощатые домики, и огородив сей Парадиз дивной решеткой и текучими водами. Кажется, трепещущие гневом Серафимы с огненными мечами не допустят до этого бесстыдного видения. Лучше камнем пасть на дно, чем сияние лампад обратится жалким смрадом при сближении. Наверное, там, в Европе, тоже чисто и уютно, как в этом петровском затейнике, который мы храним и холим, и которым себя просвещаем. *** Пальмира! Пальмира! Восклицаем автоматически, столкнувшись с первой же попавшейся колоннадой... Северная! Северная! Отзывается эхо, путаясь в низких мохнатых облаках. 1999 г. *** Луна сияла, как безумная, И в голубом ее чертоге Туманным шлейфом над Везувием Плясали демоны и боги. Смрад ядовитый нег вакхических Стекал к медовому заливу, В огнях купаясь электрических И вторя модному мотиву. 1999 г. *** Коринфа статуи - остаток прежней славы Эллады пестрой, пойманной в сачок - Трофеем римским плыли на забаву - Украсить Запад и забыть Восток. *** Прощай же, Родина! Легка твоя утрата. Изъеденные солью пенных волн. Мы растворимся в душной мгле заката, И Летой будет нам садовый дерн. 1999 г. *** Еще вокзалов нет, чтоб где-нибудь проститься, Смахнуть слезу, приластиться к плечу. Уйду с котомкой и свободной птицей В Афины без дороги полечу. Пусть цель неведома мне будет, мой оракул. Всегда так безнадежен твой ответ. Все сбудется, и в помощь мне Геракл, Его судьбы божественной привет. 1999 г . *** Я из города Энска. Его имя - табу. От лучей его блеска Я укроюсь в гробу. Силе духа подвластный, Он возник в пустоте, И навечно распластан На дорожном кресте. Встретит реку дорога - Перекрестком алтарь. Он напомнит про Бога И похож на букварь. Альфа в нем и Омега, Как опоры моста. В нем серебряным снегом Припорошит уста. Запечатанной тайной Будет здесь погребен Странник жизни, случайно Оказавшийся в нем. 1.09.1999 г. - 2.06.2000 г.