Абдулла Истамулов в Чечне человек известный. Он был заместителем председателя правительства при президенте Масхадове, руководил международной приемной комитета беженцев, возглавлял отдел Госстроя РФ по Чечне. Сегодня президент Северо-Кавказского центра стратегических исследований и развития гражданского общества. Этот центр ведет аналитическую работу, предоставляет не только информацию всем тем, кто в ней нуждается, в том числе и российским властным структурам, но и готовит конкретные рекомендации. Абдулла Истамулов один из самых серьезных экспертов по Чечне, и его точка зрения на то, что там происходит, безусловно, представляет интерес.
О Чечне сегодня пишут много. Но хочется спросить вот о чем: насколько картина, которую рисуют средства массовой информации, соотносится с реальной?
Они разнятся, и довольно-таки прилично. Если о первой войне писали очень много, то после второй тема практически закрыта как для иностранных, так и для российских журналистов. Те же, кто аккредитован, из Ханкалы главной военной базы выезжают редко. Информация подается так, как ее хотят преподнести. Самый яркий пример то, что пишут о восстановлении Чечни.
Есть так называемые простые вопросы те самые, которые задают люди на улице. Один из них, например, такой: почему такой маленький регион, как Чечня, до сих пор является огромной проблемой для России?
Люди действительно спрашивают о главном, они не считают, что война кончилась, как пишут многие СМИ. Война в Чечне не кончилась. Наоборот
Чечня действительно небольшая территория размеры примерно 180 на 120 километров. Горы составляют четвертую часть территории. Но было бы совершенно неправильно сравнивать размеры Российской Федерации и Чечни и на этом основании делать какие-то выводы.
Война до сих пор не кончилась, потому что этому мешают некомпетентность, казнокрадство и, самое главное, нежелание решать проблему. Вы, наверное, знаете, что постоянно озвучивается одна и та же цифра: сколько в горах скрывается боевиков.
Что-то около двух тысяч?..
Да, две тысячи. Но дело в том, что об этом говорят уже четыре года, и люди просто смеются: как же так, их истребляют, а количество остается тем же самым.
А кроме шуток, это означает, что часть людей все-таки уходит в горы. И это не ваххабиты, не какие-то борцы за что-то, а в большинстве своем люди, которые идут мстить за погибших родных и близких. Они уходят, потому что не видят возможности цивилизованного правосудия.
Я девять лет проработал в милиции. Знаю, бывает так, что одно дело приходится вести несколько лет. А в Чечне сейчас все делается просто: берут любого и выбивают из него нужные показания. Тот же, кто на самом деле совершил преступление, гуляет на свободе и продолжает творить беззаконие. Это не может не вызвать протест у людей.
Понятно, что для того, чтобы были мир и спокойствие, нужно, чтобы у людей была работа и они жили в безопасности. Отсюда вывод: чем быстрее восстановить Чечню, тем скорее там нормализуется ситуация.
Так ведь не восстанавливается абсолютно ничего. Вот показывают сюжет и говорят, что государство что-то восстановило. Но это неправда. Ни одного жилого дома в Чечне за десять лет не восстановили. А если показывают какое-то новое здание, то построено оно, скорее всего, бизнес-структурами, у которых есть деньги.
Я был начальником отдела Госстроя по Чечне мы занимались памятниками архитектуры и градостроительным искусством. Я скажу, что наш отдел занимал первое место по России, хотя работали мы в воюющей Чечне. А все просто: если есть искреннее желание что-то изменить, то всегда можно найти хороших специалистов и делать качественную работу. Но я ушел, когда мне намекнули, что с деньгами должно быть так: останется на реальную работу всего 1215 процентов А что же можно на эти деньги сделать? Практически ничего. И такая ситуация повторяется везде. Честный человек так работать не будет, потому что он понимает, что списать можно деньги, но не совесть.
Считается, что очень многое зависит от личностного фактора. Применительно к Чечне постоянно звучат две фамилии Масхадов и Басаев.
Конечно, роль личности велика, в том числе и в таком жестком традиционном обществе, как чеченское. Хотя надо представлять, что система жизни в Чечне отличается большой склонностью к коллективизму. У нас есть тейпы, где люди советуются, все обсуждают, а потом мысль выражают старейшины рода. Именно так принимаются решения в Чечне. Это нельзя не учитывать.
О Масхадове. Он точно находится в Чечне, а не за границей. Я, как ни странно, был одним из тех, кто сажал его в кресло президента. Я ему доверял, потому что искренне верил, что этот человек не допустит новой войны, что он человек мира. Я не то чтобы вошел в его команду, но работал с ним на протяжении семи месяцев. Однако характер его под давлением обстоятельств Нет, давайте скажем прямо Москва его кинула! В полном смысле этого слова. Сказали, что поддержат Масхадова в борьбе с ваххабизмом, но И тогда он растерялся. Прямо на заседании правительства он сказал, что будет опираться на тех, кто сидел с ним в окопах. Мне все стало ясно, и после этих слов я вышел из зала и подал в отставку. Потому что я живу в Чечне и не хочу жить в Ичкерии.
Откуда вообще происходит это название?
Я ненавижу это название, потому что знаю, что оно обозначает. Ичкерией называлось место в Ботлихском районе Дагестана, где собирались абреки. Там было пристанище всех бандитов с большой дороги. И уже потом появилась легенда, что это были якобы борцы за свободу. Но никакие это были не борцы, а просто бандиты и жулики.
Правда, что самым авторитетным человеком был Ахмад Кадыров?
Мы с ним друг друга не любили. Ахмад-хаджи трижды приглашал меня в правительство, предлагал стать вице-премьером по социальному блоку, но я все три раза отказался.
Но нужно отдать должное этому человеку, потому что он многое сделал, в том числе и то, на что не был способен Аслан Масхадов. Он сказал людям, что берет ответственность на себя, и действительно старался сделать что-то ради Чечни.
Сейчас много говорят о младшем Кадырове.
Моя позиция такая: это очень молодой, необразованный, неопытный человек. Чтобы грамотно решать проблемы в Чечне, нужны другие люди.
Все-таки вернемся к Масхадову. Переговоры с ним ведь невозможны.
Масхадову нужно дать выйти из игры. Для этого на каком-то уровне с ним нужно вести переговоры, чтобы он подписался под тем, что вооруженные формирования прекращают боевые действия и начинается мирный процесс. Сам Масхадов с этого момента уходит, извиняется перед народом и говорит, что он не смог и поэтому должен уйти. Это заявление Масхадова должны подписать главы родов, и тогда те, кто не сложит оружие, это, действительно, бандиты, и они автоматически лишаются поддержки, даже со стороны собственных родственников. А это в Чечне очень важно. Если бы сделали то, о чем я сейчас сказал, то, даю слово, через полгода никаких бандитов не было бы.
Но появилась новая фигура Алу Алханов. Что изменится?
Есть аналитическая записка по Чечне, и есть в ней вариант пятый, в котором говорится о техническом президенте. Так и будет, и лично Алханов ничего не решает.
Но как-то ведь нужно жить дальше. Каким будет будущее Чечни?
Это сложный вопрос. Очень сложный. И проблема Чечни не будет решена до тех пор, пока не будет решена проблема самой России. А за последние два года добавилось еще кое-что: даже если Россия хочет все это закончить, она уже не может это сделать Конфликт приобрел совсем иное качество здесь уже замешан геополитический интерес. Дядя Сэм от моего дома совсем рядом всего сорок километров, и он сильно на все происходящее влияет. Он не дает закончить конфликт. Почему? Это совершенно понятно чтобы влиять на Кавказ. На Южном Кавказе американское влияние огромно, а теперь их внимание устремлено на Северный Кавказ, который является ключом, потому что именно отсюда может начаться распад нашей огромной страны.
То есть речь идет не только о Чечне?
Чечня это лишь часть проблемы. Есть немало конфликтов, которые сегодня тлеют и которые можно разжечь в любое время. Например, осетино-ингушский конфликт или ситуация, связанная с лезгинами. Дело в том, что это разделенный народ: часть его живет в Азербайджане, а часть в Дагестане. Это серьезная проблема. Кстати, есть проблемы, связанные и собственно с Чечней. Например, Хасавюртовский район, о котором в России теперь уже многие слышали, это чеченский район, но он входит в Дагестан. Есть спор со Ставропольским краем по Надтеречному району. А еще два района Джохар Дудаев своим указом отдал Ингушетии. Но ведь все законодательные акты Чеченской Республики Ичкерия являются недействительными. Значит, и это решение тоже. Знаю, что есть настроения вернуть эти районы обратно.
Россия, естественно, не заинтересована в сохранении этих конфликтов. Но есть силы, которым они нужны. Эти силы есть в самой России. Я бы не стал говорить о каких-то предателях или агентах главную роль здесь играют деньги. Большие деньги.
Еще один «простой» вопрос: чего хотят сами чеченцы?
Мы проводили социологический опрос. Так вот до первой войны 90 процентов считали, что, несмотря ни на какие обиды, с Россией разрывать нельзя. Перед второй войной эту точку зрения поддержали 60 процентов, а сегодня людям просто без разницы. Для них главное выжить.
Но нельзя забывать о том, что в Чечне нет семьи, в которой бы никто не пострадал. Думаю, что это обстоятельство скажется не сейчас, так лет через двадцать-тридцать-сорок. Но если появится судебный механизм, который накажет виновных в том, что случилось и до сих пор случается, это будет очень важно. Я даже думаю, что справедливый суд это единственное, что может помочь.
P.S. Этот разговор состоялся до взрывов в самолетах и захвата школы в Беслане. Но Абдулла Истамулов еще летом написал в аналитической записке: «Экстремисты располагают достаточными ресурсами, чтобы эффективно действовать даже в крайне неблагоприятной для них среде». Так и вышло