«Колония» в Абрашино
Абрашино - место особое. Здесь дома еще нескольких известных в городе художников, писателей и поэтов, и, как говорит Мясников, «явно прослеживается тенденция к увеличению колонии».
Свою новую книгу сам автор называет «книгой о новосибирской тусовке». Но поскольку у нас «поэт в России больше, чем поэт», по обыкновению, все серьезнее, сложнее и «задумчивей». Николай Мясников вообще по натуре философ и еще - большой оригинал. Терпеть не может стереотипов, неукоснительных правил и общепринятых норм. Впрочем, этого не терпят многие творческие люди. Но он - как-то особенно. «Атлантида», если хотите, - большое «анти» всему этому и крик души Поэта по идеальным отношениям, подлинности существования и проч.
По деревне Абрашино с книгой Мясникова можно ходить как с путеводителем.
В паре шагов от автора «Атлантиды» живет художник Данила Меньшиков. «Не надо, далеко ходить, чтобы выпить с ним рюмку портвейна», - удовлетворен близостью соседства Мясников. У плетня - сам Данила-мастер, «бликуя макушкой и шевеля бородой».
А вон изба председателя Союза дизайнеров Александра Кулакова...
....За околицей частенько отрешенно бродит поэт Слава Михайлов - «любимец женщин», «бормоча под нос свой бесконечный текст о своей бесконечной любви...». А в водах ручья в знойные дни бурно плещется «сын степей» Владимир Берязев, писатель и поэт.
Знакомые все лица!
«Лица» в литературных портретах Мясникова, надо сказать, выглядят достаточно своеобразно. Но кто посмеет бросить камень в художника, если он так видит? Даже если художник Николай Жуков получается мальчиком «синенького цвета приблизительно лет шестидесяти», а поэт Владимир Берязев - ханом, с зубами в два ряда?..
На отдельных лицах, впрочем, взгляд автора не зацикливается. От частных ситуаций он поднимается выше, охватывая иные пространства, «всю литературно-художественную тусовку», пытаясь через нее осмыслить отношения Художника и Города, Художника и Мира...
- Этот город, заселенный этими людьми в этом мире, - комментирует свой ход автор...
За всех бескорыстных, безалаберных и «не от мира сего»...
Искусствоведы и журналисты так любить не умеют, и в этом - их беда. Они рассматривают художника холодно и надменно «как творческую особь, что-то выделяющую из себя». И оттого на телеэкранах и в СМИ создается монотонная и пустая картина жизни, «совсем не про то», а художник остается за кадром. «Он бродит где-то в стороне - неприкаянный и мало кому понятный и нужный - сколачивает подрамники, натягивает холсты, организовывает выставки, пишет статьи, издает книги, создает галереи, дружит с поэтами и музыкантами... А еще он «пьет вино, любит женщин, играет на камузе и с удовольствием стреляет из рогатки...» («Пулька для рогатки»).
И бесконечно страдает в этом не заряженном любовью, холодном пространстве:
- Литературно-художественная тусовка в этих крайне неблагоприятных обстоятельствах для жизни культуры постепенно превращается в какой-то обособленный островок, уходит из общественного сознания и куда-то там постепенно тонет и проваливается. Для общества актуальны совсем другие вещи, а собственно искусство и собственно культура остаются только для поэтов, для писателей и так далее. Эти люди, которые, с одной стороны - носители культуры, а с другой - члены общества, уходят куда-то за пределы внимания этого общества. Атлантида!
Новосибирск - очень больной город в смысле культуры. Он рождает ощущение, что здесь ты никому не нужен, а нужен где-то там. Раздробленная тусовка свойственна именно Новосибирску. Раскол творческих союзов на разные лагеря... Два Союза художников, несколько группировок в Союзе писателей... В Томске, Барнауле, Омске отношения совсем другие. Там любая выставка становится городским событием: художники идут толпой слушать поэтов, поэты толпой идут на выставки художников...
Надо ли удивляться, что от всего этого хочется рвануть куда-нибудь в Абрашино, уйти в запой, улететь на Луну или уплыть, как в рассказе Мясникова, давшем название всему сборнику, к неведомым островам...
Где теплые волны ласкают алмазный песок...
Где сочная зелень сверкает, как восходящее солнце.
Где желто-лимонные птицы поют неземные мелодии странно звучащими голосами.
Где тихие девушки пахнут морем и солнечным теплом, не ведая сладкого запаха косметики.
Новосибирская тусовка, считает Мясников, измельчала и высохла еще и потому, что вместо бескорыстных, часто безалаберных, не от мира сего творцов «пришел прагматизм, массовая настырность и желание пробиться любым способом».
И потому его книга - это гимн всем живущим в ином измерении, всем «другим» - талантливым и непрактичным, полных самых предельных желаний и самых невероятных проектов, которым, может, никогда и не суждено быть доведенными до результата. Но это совсем не повод, чтобы не проектировать и не желать. Это гимн неизвестному Поэту, который обречен на одиночество, на непонимание, а может, даже на агрессию. Гимн тем, кто умеет выстаивать среди обывательских кривотолков, вопиющего и агрессивного невежества, «среди этих принудительных слов - потемневших, злых, присыхающих к ушам, «забивая их, залепляя отверстия». («Время беглых поэтов»). Гимн Поэту - «вечному беглецу, спрятавшемуся в щелях вечно разрушающегося быта, вечно что-то пишущему на листочках бумаги, запивая кривые строчки дешевым вином...»
«Нас родили сюда принудительно, выкормили лапшой, и, облив общепринятыми словами, выгнали в эту общую жизнь.
Но, оглянувшись по сторонам... мы рванули за неизвестным поэтом, с трудом разбирая его следы.
Мы бежали по какой-то окольной дороге, усыпанной обломками какой-то иной, прежней жизни, и мы мечтали, что там, впереди, будет жизнь, и там, впереди - любовь.
Мы бежали, и по левую руку от нас лежала беспредельная пустыня, и мы называли ее словом «искусство», а по правую руку был Бог.
Мы бежали изо всех сил, сколько хватало дыхания...» (рассказ «Время беглых поэтов»).
Впрочем, рвануть за «неизвестным поэтом» от непонимания и нелюбви хочется не только художникам, рвануть за ним иногда бываем томимы мы все. А значит - это не только о тусовке и даже совсем не о тусовке. «Атлантида» - это про нас всех...
***
Рисунки к своей книге Николай Мясников по обыкновению делал сам:
- Смешал графику и литературу в одном сосуде, как следует взболтал эту смесь и выплеснул на бумагу...
Говорят, какие-то младшие хиппи в Питере вывесили на своем сайте все его тексты, в том числе и из новой книги. И по посещаемости эта страница долгое время держит рекордное первое место...
Да что там «младшие хиппи». Круг тех, кто любит Мясникова, гораздо шире. Его, например, любят герои его рассказов, хотя иногда и «странною любовью». Он же просил передать им всем, а также тем, кого нет на его портретах, самые наилучшие пожелания. Когда вернется к зиме из Абрашино, непременно засвидетельствует почтение лично...
- Ах, как я вас люблю... Время остановилось. В неподвижном пространстве стоим...
Он так видит
Владимир БЕРЯЗЕВ, поэт, директор журнала «Сибирские огни»
Зубы у него растут в два ряда, и это подтверждает его ханское происхождение. Когда выпадает первый ряд, у него остается достаточно зубов, чтобы грызть овечьи мослы и крепко держаться за жизнь.
Хруст разгрызаемых мослов доставляет ему удовольствие.
Когда на Алтае он надевает парчовый халат старого кайчи и высокую алтайскую шапку, ханство его становится очевидным для всех...
Степь утрачена. В этом горечь обиды.
Хан переехал в город. Ходит на службу. Осталась привычка властвовать...»
«...бликуя макушкой, шевелит бородой, грустно смотрит из кустов золотистых бровей...
И молчит. И ни слова не скажет. Порисует и снова молчит».
«Мальчик синеватого цвета приблизительно лет шестидесяти; в старушечьем камзоле с полными карманами записных книжек... Наивный ребенок, таящий старушечью хитрость... У него глаз Пикассо, ухо Моцарта и гоголевский нос.
Коля любит женщин и любит настолько, что даже баб, журналисток и старух он всегда называет женщинами. Именно поэтому он ни разу не женился и теперь уже не женится.
Он даже ни разу не ходил на свидание.
Он садится и пишет о них стихи».
«Он красивый, умный, его любят женщины...
В листопаде ненапечатанных рукописей, под дождем рукописных строк он бормочет под нос свой бесконечный текст о своей бесконечной любви...».