Юбилеи великих
Мировая война 1914-1918 годов оказала чуть ли не самое значительное воздействие на все последующее развитие западного искусства. Первый опыт массового убийства людей с помощью новейших технических средств вызвал - не мог не вызвать - чувство ужаса, отвращения и протеста у всех честных участников и очевидцев этой бойни. Причем ни у одной из воюющих сторон не было сколько-нибудь благородной цели. Поэтому ура-патриотические «творения», до которых порой опускались и талантливые мастера, забылись почти сразу, а произведения художников, на своем опыте испытавших войну и правдиво о ней рассказавших - рисунки М. Пехштейна и О. Дикса, стихи У. Оуэна и З. Сассуна, проза Э. Хемингуэя, Э. М. Ремарка, А. Барбюса, - стали значительным этапом в развитии мировой литературы и живописи. К этому кругу относится и Ричард Олдингтон.
Он добился литературной известности еще до войны в качестве одного из основателей и лидеров (совместно с Томасом Хьюмом и Эзрой Пандом) нового течения в английской поэзии - имажизма (оказавшего, кстати, значительное влияние на становление такого яркого направления, как имажинизма в советской поэзии 1920-х годов). Стихи имажистов отличались яркой, но в то же время подчас слишком вычурной и малопонятной образностью, и исходно предназначались слишком узкому кругу читателей (в пределе - только самому автору). Характерно название журнала, который редактировал Олдингтон в то время: «Эгоист». Кроме того, он создавал утонченные переводы из древнегреческих антологий. Первый период его творчества прошел под знаком литературной изысканности.
Положение круто изменилось после того, как в 1916 году Олдингтон добровольцем отправился на фронт. Непосредственное столкновение с жизнью - причем в ее крайних проявлениях, с жизнью на грани смерти - изменило его нравственные ценности и, неизбежно, творческие принципы. Стихи, выпущенные им в свет сразу после войны, отличались особой, почти разговорной ясностью ритма и точностью впечатлений. Он не стыдится просто говорить о вечном (огромное и часто непреодолимое испытание для каждого поэта). Характерно в этом плане стихотворение «Интерлюдия мгновения», взятое из сборника «Образы войны» (1919):
Однажды брел я один, покинув пристанище друзей. В теплом тумане вечера мягко стрекотали кузнечики; листы папоротника манили из темноты своими изящными и хрупкими зелеными пальцами; дриады нежно шептались обо мне, а вдалеке добродушно прогромыхал поезд.
Я был так счастлив своим одиночеством, настолько полон любви к этой великой безмолвной земле, что мог бы с головой зарыться в траву и губами ласкать твердое жилистое тело Земли, этой заботливой госпожи ожесточенных любовников.
Уже в самые первые недели перемирия Олдингтон начинает писать и свое самое значительное прозаическое произведение, закончить которое, однако, ему удается только в 1929 году. Роман «Смерть героя», названный последующей критикой классическим образцом литературы «потерянного поколения», показывает две стороны войны: как бесцельно, хотя и довольно мужественно, гибнут солдаты на фронте, и как упоенно разлагается интеллигентско-торгашеское отребье в тылу. В предисловии автор называет свой роман «джазовым». Такое определение вполне оправданно, поскольку охватывает и «раскачивание» в темпе повествования, и разнообразие в тематике и способе изложения. Однако вся умело организованная разноголосица подчинена главной задаче: страстному обличению «великой бессмыслицы войны». Обличительный пафос «окопной правды» не утратил, к сожалению, своей актуальности и в наши дни.
Ричарда Олдингтона нельзя назвать «писателем одной книги». Только за период с 1929 по 1939 годы, самый плодотворный в его творчестве, было опубликовано еще шесть романов (таких как «Дочь полковника», «Все люди - враги», «Сущий рай» и другие) и два сборника рассказов («Дороги к славе» и «Короткие ответы»). Крупные произведения создавались и в последующие годы, хотя ни одно из них не достигло мощи первой книги. Например, в комедии-фарсе «Семеро против Ривза» (1938) с большим знанием дела показаны снобизм и творческое бессилие деятелей модернистского искусства. Однако выполнена она несколько однолинейно и поверхностно, без должной социальной и психологической глубины. Поневоле приходят на ум мысли о соразмерности чувств испытанных и отображенных. В последней большой работе «Лоуренс Аравийский» (1955) он пытался развенчать легенду об английском суперагенте, причем, на наш взгляд, не всегда справедливо. В зрелом возрасте писатель больше занимается переводами из своих любимых античных авторов, а также, подводя итоги, дает довольно критическую оценку раннему модернистскому творчеству - как своих друзей, так и собственному. Но сколь бы ни был сложен и противоречив путь Олдингтона, он всегда сохранял искренность в литературных и жизненных исканиях.
Сергей КОМИССАРОВ, кандидат исторических наук