Когда-то его имя гремело по всей России: он выступал в Кремле на Всероссийских конкурсах. Ему присылали благодарственные письма, считай, все первые лица страны - от Брежнева до Путина. И не думалось ему тогда, что к старости (сейчас ему 76) весь мир сузится до размеров маленькой однокомнатной квартирки, из которой он почти никогда не выходит. Именно так сейчас живет «народный гармонист Земли Российской» Арсентий Петрович Шлюбченко.
- Мне кажется, я играл всю свою жизнь, - рассказывает Арсентий Петрович. - Наше село Балман было очень музыкальное, в нем жили пятнадцать гармонистов - такого не было нигде. В шесть лет я услышал балалайку, она мне так запала в душу, что я решил тоже научиться на ней играть. Первая балалайка, на которой я начал играть, была самодельная, выкрашенная сажей. После игры всегда подолгу приходилось отмывать руки. Родители увидели, что я играю на чужой балалайке и уже неплохо получается, и купили мне свою. Так я даже спал с ней, клал ее под подушку, ночью просыпался, вытаскивал и потихоньку играл, чтобы родителей не разбудить. А через год я увидел тальянку и вот тогда понял, что нашел свое призвание. Причем нот я не знал совсем, услышу какой-то наигрыш хороший и пробую его обыграть по-своему. С десяти лет я уже играл на всех вечерках, ходил по деревне с гармошкой. А потом началась война, и я ушел на фронт. Там тоже никогда не расставался со своей тальянкой, даже когда попал в госпиталь после ранения. Ни ходить, ни сидеть не мог, но однажды к нам пришли из самодеятельности, и когда я услышал знакомые звуки гармошки, то не выдержал и попросил, чтобы мне мою принесли. Так и играл лежа. Меня даже тогда боль отпускала.
- По вам, наверное, все девушки с ума сходили?
- Да нет, была одна, мы с ней с шести лет вместе были, на все вечерки ходили. Я играю, она поет. Да только с войны она меня не дождалась, я же инвалидом вернулся, с 18-ти лет хожу с трудом. С тех пор я и ушел в творчество. Долгое время работал заведующим сельским клубом. И вдруг позвонил Заволокин. Он тогда искал гармонистов по всей России для своей передачи «Играй, гармонь!», услышал про меня и предложил встретиться. Игра моя ему понравилась, и он забрал меня с собой. Так что мне довелось принять участие в самой первой передаче «Играй, гармонь!». Там меня заметил нынешний вице-президент Российского фольклорного союза, а тогда директор областного Центра русского фольклора и этнографии, Вячеслав Асанов и предложил выступать вместе с ним. Мы работали вместе более десяти лет, объездили всю страну. Четыре раза выступал во Дворце съездов в Кремле. Вы даже не представляете, как мне было страшно выходить перед толпой в шесть тысяч человек!
А раз мне довелось выступить с самой Мордасовой. Это было семь лет назад на каком-то фестивале в Москве. Мы тогда выступали, а она поздравляла. Вот поздравила она всех, а потом смотрю - идет прямым ходом ко мне. Я перепугался, шутка ли - такая знаменитость! Она ведь тогда считалась символом народной песни России и до сих пор, я думаю, ее никто не превзошел. Ну вот, подошла она ко мне и спрашивает: «А откуда вы будете? Мне очень понравилась ваша игра». И тогда я ей предложил: «А давайте вместе попробуем, я играть буду, а вы частушки петь». Так мы и спели дуэтом.
- Говорят, у вас игра была какая-то особенная?
- Я на самом деле старался играть так, чтобы ни на кого похоже не было. У меня и тальянка необычная была - с колокольчиками, совершенно особый звук получался. Особенно хороша такая игра в ансамбле была, очень гармоничное сочетание образовывалось. Да и просто мне эти колокольчики нравились, мою деревню напоминали, молодость с ее веселым задором и удалью. Но это еще не все. Один раз у нас был конкурс гармонистов, там были очень сильные музыканты, все старались друг друга переплюнуть. Один уже не знал, что сделать, взял, перевернул гармошку вверх ногами и стал так играть. Ну тогда я снял ботинок, и давай ногой на гармошке шпарить. В общем, я тогда победил. А у Заволокина бывало, что я на голову ставил тальянку и так играл.
- А сейчас играете?
- Уже не могу, я ведь не слышу почти ничего. Когда последний раз был в Москве, на 9 Мая, оказался рядом с пушкой, из которой салют давали. Вот после залпа я и стал стремительно терять слух. С тех пор все и закончилось. Я стал отказываться от выступлений, приглашений, постепенно и про меня начали забывать. У меня даже тальянки моей знаменитой сейчас нет, я ее отдал в музей. А раньше вся квартира была музыкальными инструментами увешана и уставлена: и бубны, и балалайка, и гитара. Теперь у меня остались только мои воспоминания, видеокассеты с концертными записями, и пластинки с моей игрой. Если б не моя жена - мой бессменный друг и помощник - вообще тяжело пришлось бы.
- А нам обоим повезло, что мы нашли друг друга, - вступила в разговор его жена Валентина Федоровна Хазова. - Мы познакомились шесть лет назад, с тех пор я его сопровождала почти на все концерты, а теперь вот помогаю ему дома. Мы оба были одиноки, мои пятеро детей уже давно выросли, а он был один всегда, несмотря на всю свою славу. А сейчас мне очень больно и обидно от того, что никто про него не помнит, никогда не придут попроведовать, поинтересоваться, что с ним, как он. У него теперь все общение внутри этой комнаты, ходить-то он почти не может.
Когда готовили материал, мы попробовали разыскать бывших друзей Арсентия Петровича, людей, которые с ним работали. Сделали несколько звонков. «Да вы что, он же умер давно!» - ответили нам.