Почта рубрики «Стойло Пегаса» - это необязательно рукописи стихов. Иной раз нам присылают и только что вышедшие, еще горяченькие поэтические сборники. Как мы понимаем, для того, чтобы, во-первых, стихи еще раз прошли апробацию и получили признание - публикацию на страницах «Вечерки». А во-вторых, чтобы значительно расширить аудиторию своих читателей и возможных почитателей. Тиражи стихотворных сборников нынче не очень велики - 500, максимум 1000 экземпляров, а пятничную «Вечерку» читает не менее 100 тысяч новосибирцев (статистики утверждают, что номер газеты прочитывается не одним, а минимум тремя читателями).
Впрочем, возможно, цели у презентующих редакции книжки своих стихов иные, и увидеть их в «Вечерке» они вовсе не жаждут.
Так это или не так, а подборку стихов из нового сборника Марата Шерифа «Вторая треть» мы решили напечатать в «Стойле Пегаса» - они, право слово, того заслуживают. Думаем, читатели «ВН» с нами согласятся.
P. S. Оказывается, далеко не все читатели нашей поэтической рубрики знают, что это такое - «Стойло Пегаса». Так называлось весьма популярное в 20-х годах кафе поэтов в Москве, на улице Тверской.
Марат ШЕРИФ МВД Знаете, я бы очень хотел, чтобы сокращение МВД расшифровывалось по-другому: не Министерство внутренних дел, а - Мир Вашему Дому. Это может показаться странным, поэтому я тут замечу мельком, что во многих азиатских странах это выражение звучит так: - Салам алейкум! Представляете, останавливает меня милицейский наряд: - Салам алейкум, дорогой Марат! По-нашему, по-простому: Мир Вашему Дому. Пляж Поодиночке и попарно лежат образчики загара, и волейбол пыхтит бездарный среди песка и стеклотары. У пацанов украли ласты, гремит ОСВОДа матюгальник, бабье в купальниках цветастых (но это ж фикция - купальник). Вот кто-то кремом ноги мажет; волна со вкусом берег лижет; и крестик коршуна над пляжем уж третий час как неподвижен. Волк-одиночка Не в стае, не в стаде, бесчувственный к плети, уже матерея, худея, грубея, как череп луны - ни за что не в ответе, как степь в ноябре - никого не добрее, с единственной целью - остаться на свете; а там уж - как нитку потянет иголка... Мой путь во второй его каверзной трети похож на судьбу одинокого волка. Уже матерею, худею, грубею, все силы в расцвете, дыхание в норме. И воли навалом - куда уж вольнее! А ноги все кормят, и кормят, и кормят... Я занят Прости меня. Я занят. Слишком занят, чтоб быть как образцовый кавалер: дарить тебе чего-нибудь на память или сводить в театр, например. А чем я занят, где я пропадаю - об этом можно написать тома. Да, я тебя не часто вспоминаю. Но это чтобы не сойти с ума. Все наши отношения - исканья, Дома у нас близки, но нас там нет. Ведь разделяют нас не расстоянья, а вековая суета сует. Мы - искры разобщенного огня. Надеюсь, ты скучаешь без меня. Но мне добраться до тебя, увы, трудней, чем Бонапарту до Москвы. Весна в Новосибирске Новосибирск. Начало марта. В природе что-то настает. И воробьи кричат в азарте, и на Оби темнеет лед. Метеосводки с вялой прытью лишь тень наводят на плетень; весна проходит красной нитью сквозь пасмурный, но теплый день. Над облаками ход успешен прогревшихся воздушных масс, - все шире линия проплешин вдоль испарений теплотрасс. Белья зимы несвежий ворох в мышиной пучится возне. - Весна, весна приходит в город! А город не готов к весне. Толпятся кожаные куртки и тяжеленные манто; на серый снег летят окурки, усеивая вход в метро. Тяжелых застарелых связей нечесаная борода. И город скучен, темен, грязен... Но все-таки хорош, когда, крутя времен скрипучий ворот и не теряя в новизне, весна приходит в этот город, как и положено весне. *** Мы с тобою как теплый пельмень и ленивый молочный вареник. Если б был я тюлень, я бы пел целый день, но все время нет денег, нет денег. Вот и гуси летят косяком... Об одном я тебя умоляю: похрусти париком, угости молоком, не кури босиком, дорогая. Простота Нет счастья, равного спокойствию. Будда. ... где только смуглая трава да в небе облака плывут, где забываются слова и просто смотришь на траву, на облака над головой (а в воздухе - такая дрожь...), когда становишься травой и просто вверх себе растешь, как будто путь уже знаком, и ничего не говоришь, а так, следишь за ветерком, не замечая, что летишь...