И лишь двое называли время А. Н. Косыгина. Удивительно, но даже очень юные граждане России прекрасно понимали, что в России непременным атрибутом экономического роста является сильная, а подчас и деспотическая власть.
Гипертрофированное воздействие государства на экономику – генетически закреплённая традиция в России. Государственность же в нашей стране всегда воплощалась в личности государя, харизматичного, сильного и авторитетного лидера. Примеры несчастного Николая II и симпатичного, но слабовольного М. С. Горбачева – косвенные свидетельства того, что может произойти со страной при слабом лидере, не имеющем ни программы действий, ни социальной поддержки.
Государство во все времена (во все!) было главным инвестором и самым активным инноватором в экономической сфере. Ещё Петр строил за счёт казны предприятия на Урале и в Центральной России и отдавал (не продавал, а именно отдавал) их в собственность русским предпринимателям. Более того, он заставлял их принимать на себя обязанности собственника. В одном документе 1712 года Петр приказывал «завести за казенный счёт фабрики и отдать их торговым людям, а буде волею не похотят, хотя бы и неволею». А в 1723 году, за два года до смерти, он высказал характерную мысль: «Не всё ль неволею сделано, а уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошёл». Потрясающая фраза. За жёсткую и даже жестокую модернизацию народ благодарит правителя!Чуткий М. Ю. Лермонтов высказал вполне правдоподобную мысль: «Русский народ, этот сторукий исполин, скорее перенесёт жестокость и надменность своего повелителя, чем слабость его».
Экономический рост в России происходил в периоды функционирования централизованного государства византийского типа. Этот тип предполагает смещение общественных ценностей от личности гражданина к государственности. Не государство для человека, а человек для государства – вот главный принцип византизма. В Российской империи впервые была опробована жёсткая технология государственного строительства на основе идеи надыдеологического, надконфессионального и наднационального общества.Не слишком ли глубоко в историю я забрался, чтобы обосновать тезис об особом историческом статусе государства в России? Нет, конечно, тем более что и вся известная специалистам история нашей страны не так уж и протяжённа во времени, всего каких-то 12 веков. Но за эти 1200 лет многие существенные экономические явления укоренились в нашей экономической жизни. И всегда после попыток внедрить европейские модели социально-экономической жизни наша страна возвращалась к некой оригинальной синтетической форме, в которой противоречиво сочетались квазиевропейское политическое и – иногда – идеологическое устройство с восточной экономической системой.
Сэмюэл Хантингтон, американский исследователь, утверждает, что внешние атрибуты западного мира, перенимаемые народами России, не сделают их европейцами или американцами. Ведь «сутью культуры являются язык, религия, ценности, традиции и обычаи. Если русские пьют кока-колу, это вовсе не означает, что они мыслят подобно американцам».В России никогда не было свободного рыночного хозяйства европейского образца. Нет его и сейчас. И, судя по всему, не будет никогда, потому что к «свободному рынку» мы просто уже опоздали: в развитых системах, переходящих к посткапиталистическому и постиндустриальному развитию, его уже нет. В современную эпоху могущество и величие России может возродиться только как страны с мощной государственностью, авторитетным правителем и мобилизационной экономикой.