На международном симпозиуме памяти всемирно известного политолога и культуролога Самюэля Хантингтона «Культура, культурные изменения и экономическое развитие», состоявшемся в Государственном университете — Высшей школе экономики в мае этого года, выступали как российские, так и зарубежные ученые: культурологи, экономисты, социологи с мировыми именами. Было и несколько лауреатов Нобелевской премии. В общем, уровень был таким, что, по мнению выдающихся современных исследователей, симпозиум можно считать «одним из главных научных мероприятий 2010 года не только в России, но и в мире».
Одним из самых ярких и интересных выступлений назвали речь Андрея Кончаловского, знаменитого российского кинорежиссера, чьи фильмы известны и любимы как в России, так и во всем мире, удостаивались высоких наград на международных кинофестивалях. В 2008 году Кончаловский получил специальный приз «За вклад в развитие мирового кинематографа». Но он занимается не только кино и театром — Андрей Кончаловский еще и публицист, автор более 100 ярких статей и шести книг.
Темой своего выступления на симпозиуме Андрей Кончаловский выбрал «Русскую ментальность и мировой цивилизационный процесс». Предлагаем вашему вниманию этот текст в сокращенном виде:
— Я бы мечтал получить вразумительные ответы на много вопросов, связанных с моей страной. Приведу три из них.
Почему в России с ХIV века так и не возникло буржуазного сознания и почему в России со времени перестройки не появилось среднего класса? Средний класс — это не объём потребительской корзины, не автомобиль «Мерседес» и не вилла в Монако. Средний класс — это мировоззрение, сформированное экономической независимостью от власти, и, как следствие, создание партии для политической независимости.
Ещё вопрос на засыпку: почему в России в мирное время опасно служить в армии? Смертельных случаев в Российской армии в мирное время больше, чем в Ираке и Афганистане вместе взятых за всё время последних военных кампаний. Чем это объяснить?
И совсем простой вопрос: почему русские могут построить ракету и полететь в космос, но автомобиль приличный сделать не могут?
Есть такая популярная российская кинокомедия — «Особенности национальной охоты». Думаю, те, кто ее видел, могут представить себе ещё ряд подобных фильмов — «Национальные особенности русского банковского дела» или «Национальные особенности русского автомобилестроения».
Есть что-то такое специфическое, что мешает нам создавать качественные простые вещи. А архисложные вещи у нас получаются превосходно!
Если мы задумаемся над глубинными причинно-следственными связями в поисках ответов на такие различные вопросы, то можем натолкнуться на одну общую причину. Ответ на последний вопрос будет несложен — если ракета не полетит, то кого-то очень строго накажут. В другие времена расстреляли бы. Что это значит?
Это значит, что в областях ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ существует высокая система ПЕРСОНАЛЬНОЙ ответственности. Как писал великий писатель Чехов в «Острове Сахалин», «если в сортире воняет и никакой жизни нет от воровства, то виноваты все, а значит, никто». «Никто» не виноват, ибо отсутствует, как принцип, понятие индивидуальной ответственности.
Итак — 1) узкий круг доверия, 2) отсутствие чувства личной ответственности, 3) отсутствие страха нарушить закон — это лишь несколько типологических национальных черт, которые определяют повседневную жизнь русского человека. Эта «система» у нас до сих пор царствует, и я не знаю, когда мы от неё избавимся. Поэтому мне кажется, что самая сложная проблема, стоящая перед российским правительством, — это попытаться внедрить в русское общество систему индивидуального и коллективного чувства ответственности.
Я убежден, что русские «национальные особенности» таят в себе не только конструктивные скрытые силы, но и разрушительные, которые могут оказать более глубокое влияние на течение событий в России, чем действия внешних сил, будь то США, Китай или глобализация.
Я также убежден, что мы не сможем создать гражданское общество, если не расшифруем хотя бы на поверхностном уровне этические установки, убеждения и приоритеты российского ума, которые тормозят ее развитие.
... Я вынужден был взять слово и заметить, что если обобщить все доклады о России, то возникнет ощущение консилиума докторов, которые с прискорбием констатируют, что пациент опасно болен, но вместо назначения лечения заявляют, что было бы неплохо, если бы он выздоровел. «Это и так все знают!» — хотелось воскликнуть мне. Но, господа ученые, — как лечить!? Где лекарство?! В итоге, можно констатировать, ведущие интеллектуалы, социологи, экономисты России в достаточной мере не понимают, какие элементы культуры помогут нам увидеть, как культура влияет на прогресс. Они в принципе оказались не готовы обсуждать меры, способствующие изменениям.
Я выскажу еще одну политически некорректную мысль. Яркий и парадоксальный социолог Александр Зиновьев утверждал, что мы рассуждаем о развитии общества исходя из устаревшей концепции ХХ века, что человечество через пробы и ошибки движется к как бы неизбежной демократической модели общества. После распада соцлагеря Фукуяма даже расстроился, написав о конце истории. Но в мире на деле происходит уже новый процесс. В разных странах происходит медленное, но неуклонное слияние трех властвующих элит — политической, финансовой и медиа. Конечно, эта монополизация властью информационного медиапространства происходит с разной степенью откровенности. В России к тому же законодательная, исполнительная и судебная ветви власти слились в один монолитный институт. Но в связи с этими процессами беспрецедентно возрастает роль этих властвующих элит в конструкции социальных систем.
В разных обществах происходит формирование конгломерата, который Александр Зиновьев назвал «сверхвластью». Он писал: «В мире наступает постдемократическая эпоха. Не только в развивающихся, но и в развитых странах происходит ограничение гражданской демократии. Мир переходит от уровня общества к «сверхобществу». И естественно, что качество влияния властного конгломерата на исторический процесс увеличилось. Зиновьев даже утверждает, что мы входим в эпоху «планируемой истории». Я уже вижу иронические улыбки на лицах читателей, но тем не менее сегодня моя задача — подлить масла в костер вашей фантазии. Если на секунду предположить, что эти утверждения небезосновательны, то можно представить себе, что «сверхвласти» может потребоваться научное понимание реальности, которое невозможно без понимания культурного кода своей страны. И если трезво посмотреть в лицо такой реальности, то можно сказать, что роль культурологии — помочь сверхвласти, если она осознает необходимость реформы национального сознания, дать ей инструмент анализа.
Я задаю себе вопрос: в отношении России возможно ли выработать тот инструментарий, те методы, которые позволили бы внедрить в российское сознание хотя бы понятие Индивидуальной Анонимной Ответственности. С точки зрения психолога-бихевиориста, ответственность есть следствие страха нарушить закон, ибо его нарушение ведет к наказанию. Кто работал в США, знает, какой ужас вызывает у рядового американца звонок IRS (налоговой инспекции). Как ни парадоксально, но этот страх, этот сознательный отказ от нарушения закона и есть основа свободы. Ведь неважно, чего ты боишься — Божьей кары или государственного суда, важно, что ты не преступаешь закон — здесь и начинается свобода.
Я часто думаю о том, как много компонентов и как много веков требовалось истории, чтобы выковать ту или иную национальную этику или ментальность. Устойчивость этих формирований может быть сродни только устойчивости экосистемы. Экосистему резко нельзя изменить, её можно только разрушить. И в этом смысле требуются новые уровни познания или политики, чтобы пытаться воздействовать на такие тонкие и одновременно устойчивые формирования, как экосистема или национальное сознание.
Попытки изменить национальную культуру при помощи политики грубой силы приводят к результату обратному — культура успешно сопротивляется. Это видно на примере Ирака и Афганистана. Я давно уже заявляю, что Буш-младший по праву может называться большевиком, потому что методы, которыми он пользовался, ничем не отличались от методов Сталина или Мао. Пытаться с помощью штыков и введения декретов изменить национальное сознание — наивно. Так же наивно, как сжигать деревянных идолов, чтобы обратить людей в другую веру, либо стричь бороды, чтобы сделать их европейцами. Эти механические способы сродни средневековой науке.
Но мы живём сейчас в гораздо более удивительном мире, когда законы физики постоянно обогащаются, а законы механики, благодаря нанотехнологиям, открывают новые горизонты по использованию любых химических элементов, нарушая этим все привычные представления о физических свойствах этих элементов. Мы живём в то время, когда медицина стоит на пороге великих открытий — увеличения продолжительности жизни, а генетические открытия раскрывают новые тончайшие механизмы управления человеческим организмом и органической жизнью. Мы живём в такое время, когда начинаем понимать, что экология планеты — хрупкая, но могущественная структура — противостоит деятельности человека на Земле.
Мы пока еще далеки от того, чтобы понимать, какие тонкие инструменты нелинейного мышления нужны нам, чтобы влиять на национальную культуру. У России пока не наблюдается желания спасать себя, мы ищем виноватых где угодно, только не в своей культуре. И такая грандиозная задача, как ИЗМЕНЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ, будет решена, только если политические, интеллектуальные и другие общественные лидеры России осознают, что ряд традиционных ценностей препятствует созданию общества, устремленного к демократии и социальной справедливости. Просто любые попытки реализовать эти рекомендации извне какими-то иностранными советчиками или государством обречены на неудачу.
У Эйнштейна как-то спросили, что помогло ему открыть революционные законы физики. «Это очень просто, — ответил ученый, — я просто прислушался к голосу природы». «Если бы это было просто, — возразили ему, — то многие были бы способны открыть теорию относительности». «Да, это так, — ответил Эйнштейн, — но у природы голос очень тихий, а у меня очень хороший слух...» Я жажду, чтобы у человечества появился этот абсолютный слух, который мог бы услышать вселенский шепот природы, сформировавшей все национальные особенности человечества. И если мы услышим этот голос, мы поймем, как помочь странам с инертным сознанием открыться для нового, для процветания и равноправия.