С утра до вечера и с вечера до утра

Поздно вечером прошел пассажирский поезд. Москва — Владивосток. Уже трое суток в пути, а усталость не чувствует: ритмично отстукивает на стыках, спешит: впереди — еще трое. Все по расписанию. Почти никто из пассажиров и внимания не обратил на очередной маленький переезд. Не первый и не последний. Желтый фонарь в руках дежурного по переезду (это когда темно, днем — флажки) для машиниста — почти как зеленая лампочка светофора для шофера. Значит, все в порядке. Открытый шлагбаум — к удаче Железнодорожный переезд — место немного заколдованное. Поезда, электрички, товарняки, автомобили — движение круглосуточно. Жизнь бурлит вокруг. Сегодня — Новосибирск, через несколько суток — Владивосток. А он всегда в центре этого движения. — По молодости очень хотелось сесть в поезд и поехать куда-нибудь, как обыкновенный пассажир, — с улыбкой говорит дежурная по переезду Александра Дунюшкина, проводив очередной поезд. — Но я и сейчас люблю на подвижные составы смотреть. Представляю, как люди едут, в окошки смотрят. Думаю: куда они едут, зачем, по какому делу. И частенько возникает желание просто к ним подсесть и ехать, ехать... Восемь лет подряд пешком она приходит сюда, на свое рабочее место. По дороге приглядывается ко всему — у нее есть свои приметы: — Если приходишь на работу, а переезд закрыт шлагбаумом, значит, вся смена будет не слишком удачной, — перечисляет Александра Степановна. — Если выпал снег, то и вся смена получится снежной, следовательно, и работы прибавится. Снег убирать — наша обязанность. Лопаты, скребки, ящики с отсевом, когда гололед, в руки — и вперед. Зима — самое тяжелое время, холодно и физически тяжелее. Все ведь изнашивается, и мы изнашиваемся, стареем, руки устают. Каждый состав она провожает словами: «Дай Бог счастливого пути!». Дорога есть дорога. Зона повышенной опасности. — Мы каждый раз буквально молимся, чтобы все прошло удачно, — признается она. — Три года назад один любитель попутешествовать решил проехаться между вагонами почтово-багажного поезда. Заметили его, сразу приняли меры. «Для принятия мер» у дежурного все возможности и полномочия: он и остановить поезд может при необходимости. Связь с машинистом, с милицией, другими переездами. Следить, чтобы с поездом было все в порядке, — тоже его обязанность: нормально ли все с дверями и окнами, не расцепился ли соединительный рукав электровоза. Бывали и такие случаи. Где не положено расти траве Рано утром проходит пассажирский. Новокузнецк — Москва. За ним, чуть позже, с каким-то посвистом пролетает электричка. Конечная остановка ее — Болотное. Пассажирские поезда степенные, а электрички более суетливые. И их очень много. — У каждого переезда — свой характер, — вспомнились слова замначальника Новосибирской дистанции пути по кадрам Анатолия Малькова, сказанные им, когда он провожал до переезда Бурлинский, где работает Дунюшкина. — Не думайте, это совсем не пафос. Так оно и есть: один шумный, другой — не очень; один темпераментный, второй — поспокойней. Разное месторасположение, разные люди... — Я к своему переезду уже так привыкла, что на другом, мне кажется, прижиться и не смогу, — это уже сама Александра Степановна. — Два дня дежурства, два — отдыха. Первый день работы с утра до вечера, второй с вечера до утра. Ночь — самое трудное время, хотя прожектора и светят ярко. Спать постоянно хочется, а нужно быть еще более внимательным. Летом как-то попроще: темнеет поздно, рано светлеет, тепло. Взял метлу и подметаешь спокойно, подумать есть возможность. Травку на путях тоже сами дергаем, расти ей там не положено. И красим тоже сами. В начале каждой смены — инструктаж, запись в журнале, проверка шлагбаума, пломб на щитках и курбелей. В маленьком помещении дежурного есть все необходимое для работы: шкафы с запасными флажками: желтый, как говорилось уже, — все в порядке, красный — сигнал экстренного торможения. Для этого же — петарды и шлагбаумы, фонари, спецодежда. Стол и чайник — без него тоже нельзя. — Я восемь лет здесь работаю, а моя сменщица — пятнадцать, — рассказывает дежурная, время от времени отвлекаясь от рассказа, чтобы встретить очередной поезд. — Молодежь долго не задерживается, особенно зиму мало кто выдерживает. А мы, как говорится, старожилы. Раньше она жила неподалеку, в бараке. Со смены всегда можно было забежать к ней, поужинать или позавтракать — это смотря как когда. Сейчас как-то все изменилось, та атмосфера ушла. Счастливого пути! Понятно, время идет, все меняется. Автомобилей на переездах, к примеру, было намного меньше. Пока идет поезд, подняты шлагбаум и УЗП — загородительная плита, примета нового времени. Автомобили ждут своей очереди. — С водителями у нас просто беда, — сетует Дунюшкина. — Из окон постоянно выбрасывают мусор, скандалят, частенько пытаются проскочить впереди поезда. Штрафуем, конечно. Радуемся, когда с нами дежурит ГИБДД, сразу намного проще. И не всех пешеходов можно назвать дисциплинированными. Вечно куда-то торопятся, перебегают пути. Порой и непоправимое случается. Все об этих ЧП знают, но все равно спешат. Бегают быстрей, чем дежурный успеет поймать, да еще и по телефону умудряются разговаривать. — На этот случай у меня есть свисток, — улыбается регулировщица. — Одного мальчишку, к примеру, у нас узнают уже все сотрудники переезда. В одно и то же время, каждый день, кроме каникул, он через нас идет в школу. Маленький, лет восемь, с большим рюкзаком за спиной. Пытались с ним поговорить, чтобы объяснить: опасно, — а он убегает, буркнет только через плечо: «Я в школу иду!» Не могу его родителей понять. Ребенок без присмотра. ...Скоро пройдет еще один пассажирский. Кисловодск — Новокузнецк. Александра Степановна считает, что сейчас в поездах ездят, как правило, по делам — служебным или своим. Вряд ли в нынешнее время кого-то позовет в дорогу привычка к перемене мест или поиск приключений, новых ощущений. Работа прежде всего. У тех, кто в поездах, она связана с командировками, поездками. У Александры Степановны работа иная. Она встречает и провожает поезда с желтым флажком в руке и привычно повторяет: «Дай Бог вам счастливого пути»!