В системе собственных координат

Мое знакомство с Николаем Григорьевичем восходит к началу 80-х, в пору его деятельности на посту заведующего отделом административных органов Новосибирского обкома КПСС. Самое первое впечатление — классический типаж, вот с таких, наверное, пишут плакаты на патриотическую тему. И гораздо позднее пришло понимание, что в данном случае «форма» (внешность) и «содержание» (убеждения, которым Гаращук следовал всю жизнь) в полной гармонии.

К 80-летнему рубежу Николай Григорьевич уже «облеплен» многочисленными коллегами, родственниками, друзьями, книгами, газетами, общественной работой — все это в разной степени влияет на статус личности, и извлечь ее из такого контекста, полностью раскрыть для понимания читателя за один прием, наверное, сложно. Тем более служба, которой отданы десятилетия, учит сдержанности. В советские времена в компетенции отдела административных органов оставались все правоохранительные сферы, госбезопасность... И ныне, будучи советником генерального директора по персоналу в коммерческом банке, Гаращук обязан не только видеть людей насквозь, но и оставаться малопроницаемым.

Как большинство людей, не нуждающихся в рекламе, Николай Григорьевич противится попыткам «расписывать» его жизнь. Пододвигает мне листок с краткими биографическими сведениями:

— Если уж нельзя без публикации в газете, вот коротенько... — и сам же при этом смеется, — ну, как некролог?

Упорство и упрямство на тяге к справедливости
Говоря о себе, своем времени, Николай Григорьевич часто повторяет слово «система». Ссылаясь на нее, оценивает кадры прошлых лет — «это были люди долга и чести», объясняет отсутствие коррупции — «никогда никто мне не предлагал взяток», заботу о будущем страны и своего города — «Горячев (первый секретарь обкома КПСС. — Авт.) пробил метро для Новосибирска, а как он растил смену!»...

И сам Гаращук, несомненно, человек системы, со всеми ее плюсами и минусами. Оставаясь внутри нее и будучи пропитанным ею, тем не менее сумел создать и жить по собственной системе координат. Ее «вертикаль» он нарисовал в раннем детстве, показав свое упорство и упрямство. В школу отдали, когда и шести лет не было. Мать, жалеючи своего малыша, в зимнюю пургу, когда ни зги не видно, пришла за ним в школу с санками: умаялся, поди, еще заблудится, замерзнет... А первоклашка ужаснулся: что подумают о нем ребята? Выпроводил матушку, пока никто не видел такого «позора».

«Горизонталь» собственных координат заложил тогда же, на собственной шкуре осознав, как обидна даже малая несправедливость. Учительница Александра Николаевна Тишенкова к 7 Ноября решила наградить лучших ребят тетрадками в клеточку. Но оказалось, что число лучших превышает «премиальный фонд». Александра Николаевна вышла из положения, сказав, что в следующий раз принесет «премию» остальным. Гаращук, который старался на уроках изо всех сил, явно претендовал на внимание, но не получил тетрадки. Уроки закончились, все пошли домой, а Коля — за учительницей следом. Он не мог вернуться домой без заслуженной «добычи».

Слушая эту историю, поражаюсь:

— Николай Григорьевич, и вы до сих пор это помните? И имя первой учительницы, и ее награды?

— Когда я уходил с должности первого секретаря Барабинского горкома партии на работу в обком, на прощальном пленуме выступил один из директоров совхоза — Николай Петрович Арещенко. Так вот он сказал: «Николай Григорьевич, пройдет время, и мы, может быть, вас забудем. Но вы нас не забудете никогда».

Гаращук, много лет прожив в Новосибирске, оставался в постоянном контакте с земляками, создал Барабинское землячество, объединив в нем всех, кто когда-то покинул свою малую родину. А нынче он возглавляет ассоциацию землячеств всех районов области.

И сколько благодарных за помощь людей признают справедливым удостоить Николая Григорьевича самых высоких наград района и области: Гаращук через тридцать лет «послебарабинской» жизни получил звание «Почетный гражданин Барабинска», стал обладателем знака отличия «За заслуги перед Новосибирской областью».

Никогда не теряться!
Если уж в пургу не потерялся, то теперь все нипочем! Еще с мальчишеской рогаткой в руках Николай вострил солдатский глаз — мечтал об армии. Это были годы только что отгремевшей войны, и ореол славы победителей тешил воображение. Желающих было много. И требований — тоже. Если бы сейчас на призыв, то деревенского парня Гаращука — сразу в строй. А тогда, в 1948-м, и городских хватало: значкистов ГТО, членов авиаклубов и прочих планеристов — в первые ряды. А Гаращук стоял за стенкой и слышал «приговор»: «Не годен!» И прокомментировали: «С таким здоровьем к тридцати годам — развалина».

Эх, врешь, не возьмешь!
— Вот с тех пор я начал свои тренировки, которые и по сей день не бросаю. А вы спрашиваете про секреты моей формы, — Николай Григорьевич, задетый за живое, уже не удивляется нашей журналистской безапелляционности, требующей ответов на вопросы типа «А зубы и глаза у вас свои?».

— Мой дантист говорит, что если к 80 годам хотя бы десять зубов есть, значит, в пределах нормы.

— Но у вас-то все свои, — не без зависти достаю юбиляра. И он сыплет фактами: только в одном регионе России в год стоматологи вырывают миллион зубов, а вот в Швеции за тот же период — всего пять. Зубы не могут быть крепкими, если общее здоровье слабое.

Выводы, конечно, напрашиваются.

— Здоровье в дом вам никто не принесет. Это такой же упорный труд, который требуется для всех достижений. Ну и притом не забываться.

И в назидание Гаращук рассказал эпизод про опасное «забытье».

Первых секретарей горкомов, райкомов посылали лечиться в «цековские» санатории зимой, так как весной, летом и осенью им было не до отдыха: посев, уборка, подготовка к зимнестойловому содержанию скота... Но Гаращук не печалился, он и в Сибири давно уже не различал зимнее купание от летнего. А в Сочи разве зима? Вот в очередной заплыв и не заметил, как волны утащили его далеко от берега. Вроде и гребет назад, а волна качнет, и остается на прежнем месте, ни на метр не продвигаясь к берегу. Да и берег-то теперь видится опасным: бетонные обледенелые края...

— Всегда считал, что человек сам знает, видит свои проблемы, и лучше, чем сам, не придумает их решения, — правда, эту истину Гаращук применял в работе с кадрами, доверяя им и надеясь, что это верный управленческий ход.

В пустынном море нужно было управиться с его нравом.

— Наверное, в экстремальной ситуации человек начинает быстрее соображать. Я вдруг понял, что надо не выходить на гребень волны, а подныривать под него. Благодаря этой «технологии» я выплыл. Приближаясь к берегу, заметил узкий проход между бетонными глыбами, мне удалось зацепиться за какие-то выступы...

— Закаленному человеку, каким к тому времени уже был Гаращук, экстрим не испортил настроения и не отбил охоты истязать себя занятием, которое почему-то называется физкультурой.

— Лыжи — обязательно, каждую неделю. Летом плаваю. Вожу машину. Езжу на охоту, рыбалку. Я вообще человек коллективный, — резюмирует Гаращук.

«Дитя той эпохи. Им и остаюсь»
— В «той эпохе» карьеру не делали. — Николай Григорьевич уверен, что его блестящий послужной список — дело случая. — Учителем стал случайно, но десять лет отработал, мне понравилось. И тут — бах! — на партийную работу. У меня корова, поросенок, собака, охота, рыбалка — все это составные благосостояния. А там, в райкоме, зарплата в два раза меньше, обязанностей в два раза больше, собой не распоряжаешься. Но... была система в работе с кадрами. Чуть отличился, тебя заметили. И вот в 37 лет я уже первый секретарь горкома. Два года учился в Москве, в Высшей партийной школе, замечу сразу — великолепные преподаватели. Да и сама столичная атмосфера учит большей культуре, расширяет кругозор.

И опять «я был страшно против», когда назначали на должность заведующего отделом зарубежных связей обкома партии:

— Я только что из деревни, где электричества-то не было, а тут прием делегаций...

И «страшно против» назначения на заведование отделом административных органов: «Считал, что тут юрист нужен».

Мы-то теперь знаем, что специалистов много и управленцев с «завлабовским» опытом — тоже. Но тогда умели различать людей, которые исповедовали простые принципы чести, нравственной строгости, стремления нести добро и справедливость, изо всех сил добиваться эффективной работы от других — и все это на собственном примере полной самоотдачи.

До сих пор «поперечные» мысли не дают покоя, и Гаращук надеется быть услышанным:

— Если удалось кому-то помочь, радуюсь больше, чем тот, кому помог.

— Говорю «молодежным» менеджерам: зачем столько сил тратить на уже организованную молодежь — студентов, школьников и так далее. Давайте попробуем дойти до тех, кто никому не нужен и завтра войдет в ОПГ или станет наркоманом-алкоголиком, но еще сегодня им можно помочь...

— Вы подумайте, число священнослужителей уже сравнялось с количеством занятых в сфере культуры. Все храмы восстановлены, причем с участием государственных средств. Но пока непонятна степень воздействия этой огромной армии на умы, души и сердца прихожан, думается КПД церкви в этом поле мог быть и выше...

...Столько тревог и забот, которые Николай Григорьевич хотел бы донести до общественного слуха, еще остается за пределами этого очерка!

А о семье? Вот уже и не хватает места в газете, чтобы рассказать о замечательных сыновьях, которым удалось на славу послужить Родине в военно-морских походах, о внучке и правнучке... О жене Нине Николаевне, с которой и родились-то почти вместе — в один год, с разницей в месяц. Да что говорить, для понимающих людей достаточно: 58 лет рука об руку — и в счастье, и в горе, и в болезнях, и в здравии...

* * *
Пришла домой, включила телевизор: неужели это — наша жизнь? Давайте переключимся на другой канал, ведь мы уже поняли: при любой системе очень важна личная система координат, только из них и складывается достояние страны.