Помню, хоть я тогда еще только начинала невеститься, у нас в соседях жил кузнец Илья. А у него дочка была Марфа, красивая лицом, певунья, крепенькая и работящая девушка. Шел ей уже двадцатый год, по той поре перестарок. Никто не засылал сватов к ней: боялись ее острого языка и неслабых кулачков. Силенке ее мог позавидовать любой парень. Не вру, видела, как помогала она лошаденке груженой выбираться из грязи непролазной.
А ещё ходили слухи, что Марфа обещала выйти за того, кто с ней сладит. Многие провожали ее после плясок за околицей, а потом боялись подходить к ней. Она им, поговаривали, давала тумаков, чтобы не домогались до свадьбы.
Прослышал о ней молодой вдовый кузнец из соседней деревни. Остался он с двумя малыми детками да со старухой матерью. Приехал в наше село, здесь жила его тетка родная, да и зачастил за околицу. Красив был кузнец! Все девки голову потеряли. Да и Марфа тоже. Пошел провожать кузнец девку-недотрогу домой. Что уж он там говорил ей, никто не ведает, только стал ее провожать всегда. А через некоторое время и сватов заслал. Сыграли свадебку на славу. По душе пришлась мальцам новая мама. Со временем родила Марфа ещё троих крепышей.
— Баба, ну и что же тут необычного? Встретила Марфа своего любимого и женой его стала!
— А все дело в том, что крутой ее нрав долго усмирял молодой кузнец. Нынче вряд ли кто будет нянчиться со своевольной женкой. Говорят, первое время дрались всерьез и на равных: Марфа ведь не мирилась с непослушанием мужа, к которому липли местные вдовушки, а он «воспитывал» непокорную супругу. Но все заканчивалось тем, что крепкой хваткой заключал кузнец в своих объятиях разбушевавшуюся жену, а ей не по силам было не то что вырваться из его рук-капканов, не могла и шевельнуться даже! Вот так и стояли они долго во дворе, отходя от схватки. А потом Марфа обмякала, целовала его и шли они, обнявшись, в дом. Больше года происходили у них такие притирки-побоища, а потом и прекратились. Образумившиеся супруги вечерами выходили на крылечко с детьми и подолгу пели песни полным семейным составом, да так, что все село затихало, птички умолкали, заслушавшись.
— Много воды утекло с той поры, — вздохнула моя бабушка, — но живут и сейчас правнуки непокорной Марфы в этом селе. Если приедешь и увидишь, как охаживает бабенка своего муженька коромыслом либо ухватом, не сомневайся: это правнучка той самой Марфы-занозы.
