Как не потонуть в своем зерне?

Японские бизнесмены активно работали не только на самой конференции, но и накануне ее. Они встретились с представителями новосибирских властей и обсудили возможности сотрудничества в области зернового экспорта между Сибирью и Cтраной восходящего солнца. В ходе конференции прошли также переговоры на предмет сотрудничества по конкретным программам японских бизнесменов с председателем совета директоров алтайской компании «ПАВА» Андреем Игошиным. Японская сторона заявила о возможности своего инвестирования в сельхозпроизводство России, в том числе и в строительство зернового терминала на Дальнем Востоке.

Что ж, такой интерес к нашему хлебу — надежда на решение многих проблем сельскохозяйственной экономики региона. В Сибири в последнее время урожай превышает объемы внутреннего потребления. И нынче, когда многие области Центральной России пострадали от засухи, у нас неплохие виды на сбор зерновых. Регионы СФО не только не потеряли в объемах посевов, но и нарастили их. Особенно высоким будет урожай, по предварительным оценкам, в Омской области и Алтайском крае. Здесь валовой сбор приблизится к историческому максимуму. По прогнозам, сибиряки намолотят порядка 16 млн тонн зерна. Биологические результаты 2009 года не оставляют никаких сомнений в большом хлебе, вопрос лишь в том, уберем мы его или нет?

В Новосибирской области урожай тоже ожидается хороший — в пределах 3,5 млн тонн (прирост к уровню прошлого года может составить девять процентов). Из них продать планируется около 2 млн тонн. Кому? Этот вопрос нынче, возможно, не будет столь сложным. По словам вице-губернатора Виктора Гергерта, департамент агропромышленного комплекса области уже направил заявки на поставку зерна в Татарстан, Башкортостан и другие регионы, где пшеницы в этом сезоне мало. Но этот рынок сбыта для нас разовый, связанный с засушливыми условиями в зернопроизводящих регионах России.

Между тем реализация зерна для сибиряков уже давно проблема номер один. Рынок региона, отрезанный от портов огромными расстояниями и непомерными железнодорожными тарифами, требует особых мер, которые решат проблему на перспективу. Эксперты говорят, что Сибири важно оперативно отреагировать на растущее потребление продовольствия в Юго-Восточной Азии и Китае. В связи с этим все настойчивее встает вопрос об открытии «восточного коридора». Рядом находится очень емкий и стремительно растущий рынок зерна, а четверть сибирских злаков по-прежнему отправляется на экспорт в Египет и на Ближний Восток.

Насколько оправданы такие надежды? И чего вообще ждать сибирским зернопроизводителям в этом сезоне? Об этом в перерыве конференции журналисты беседовали с одним из ведущих столичных аналитиков агросектора Владимиром ПЕТРИЧЕНКО.

— Уже несколько лет ведутся разговоры о необходимости выхода сибирского зерна на рынки Юго-Восточной Азии. Сдвинет ли с почти мертвой точки эту проблему создание «восточного зернового коридора»?

— Сибирская зерновая индустрия пока будет очень плотно и безальтернативно привязана к местной переработке. И в этом смысле самая большая и интересная перспектива для региона — экспорт муки. Как, впрочем, и для всей России. Если бы наше государство озаботилось субсидиями на экспорт муки, это был бы хороший толчок для роста внутреннего потребления зерна. Как всякий экспорт высоких технологий, это выгодно для государства. Однако дальше предложений мукомолов дело пока не идет.

— Каковы рынки сбыта сибирской муки?

— Для такого товара, как мука, не очень существенно, куда и как. Ее логистические возможности на порядок выше. Муку можно более эффективно двигать, чем зерно, мелкими партиями, контейнерами. Главным покупателем этого товара может стать Афганистан. Он будет стабильно потреблять муку в среднесрочной перспективе. У них хорошо растет население и его благосостояние. Здесь трудно, конечно, будет конкурировать с Казахстаном. Но можно. Второй, очень важный сегмент для сибирского экспорта — Черная Африка. Юго-Восточная Азия не рассматривается в качестве эффективного рынка, потому что там мощные местные мукомолы. Они заинтересованы в импорте пшеницы, а не муки. Средняя Азия тоже одно из возможных направлений. Но этот рынок уже имеет определенное насыщение. Он достаточно ровный.

— И все-таки о «восточном коридоре»...

— Здесь очень важны две вещи, которые от нас, здесь собравшихся, не зависят, — это железнодорожные тарифы и ставки фрахта. Если экономика Китая будет восстанавливаться более активными темпами и ставки фрахта будут растущими и если российские железные дороги не будут опережающими их темпами поднимать свои расценки, тогда это будет актуально и интересно. Однако РЖД вполне могут перегнать ставки фрахта. Они уже сейчас просят индексацию более сильную, чем это было запланировано год назад. 18 процентов индексации с нового года! О чем можно говорить при таких жестких расценках? А работа Владивостока по организации своего перевалочного пункта, конечно же, очень нужная вещь. Без нее нет перспективы. Это инфраструктура. И ее должен создать Владивосток, чтобы перспектива осуществилась.

— На чем основан интерес Японии к строительству терминала во Владивостоке?

— Они хотят хорошо торговаться с основными своими поставщиками — Америкой, Канадой и Австралией. Чтобы быть в более выгодном положении, Япония, конечно же, будет смотреть на Россию. Это даст ей на переговорах более сильную позицию. И будет вкладывать, конечно, свои деньги. А деньги у них есть. При этом японцы всегда делают вложения на долгосрочный период, поэтому это долгосрочные отношения.

— А почему вы не рассматриваете для Сибири в качестве рынка сбыта животноводство?

— Для долгосрочного стимулирования фуражного потребления зерна нужно озаботиться прежде всего спросом на мясо. А так как у нас благосостояние населения не растет, то мы, поддерживая животноводство, столкнемся с тем, что было три года назад. Вбухали два миллиарда долларов кредитных денег в развитие отрасли (в основном свиноводство), а потом оказалось, что себестоимость свинины подскочила выше цен на прилавках. Кто сумел вписаться в разные диверсификационные схемы, выдержал, остальные разорились. Комплексы в Тульской, Рязанской областях просто набрали свиней, потом посчитали убытки и разошлись. Развитие животноводства — вещь двухплечевая. Если будем стимулировать производство, забыв о потреблении, также убьем это производство, скажем, через год.

— Однако в России все же положительная динамика развития животноводства.

— Да. Положительная. Но не столь рекордная, как по экспорту. Темпы роста поголовья птицы и свиней хорошие, но умеренные. Соответствуют росту благосостояния людей. А поголовье крупного рогатого скота падает. Молочное производство стагнирует, тяжело испытывая демпинг в Белоруссии.

— Сколько зерна нужно изымать с российского рынка?

— Для нынешнего урожая — в районе двадцати миллионов тонн. Столько нужно вывезти за границу, чтобы наш рынок не потонул в своем зерне.

— Объемы зерновой интервенции у нас достаточны?

— Столько запасов зерна нам не нужно! Это излишне для нашей экономики, когда у крестьян по высокой цене покупают такой объем зерна. Лучше им дать за эти же деньги экспортные субсидии и вывезти лишнее зерно. Это будет более здоровая торговая среда, чем просто раздача денег. Плюс проблема с хранилищами. За интервенционное зерно надо платить из бюджета 62 рубля в месяц за тонну. Сейчас «Объединенная зерновая компания» с мая никому не платит. И хранители фонда терпят убытки. Получается, элеватор кредитует государство. Это не хорошо. Нам не нужно восемь миллионов тонн в государственных закромах. По-моему, шесть миллионов — это предел. Сейчас в интервенционном фонде больше десяти процентов зерна от внутреннего потребления без семян. Это уже баловство!

— На зерно, которое мы хотим продать из интервенционного фонда, покупатели есть?

— Нет. В этом сезоне за рубежом оно тоже не нужно.

— Делать что будем?

— Будем нести убытки. Государство, рынок. Потери еще возможны из-за нехватки хранилищ. Просто некуда будет положить новый урожай.