Новосибирск 3 °C

Отомстили за наши страдания

20.08.2009 00:00:00
Отомстили за наши страдания
Когда началась война, мне было пять лет. Наше село Володарка, что в Киевской области, фашисты заняли в середине июля 1941 года. И два с половиной года, до первого января 1944 года, мы жили в оккупации. Это было очень трудное время. Фашисты, придя к нам, считали себя господами, унижали людей, заставляли работать на них, непокорных новому порядку били привезенными для этой цели из Германии резиновыми гуммами — специальными плетями. Село Лобачев сожгли за то, что его жители укрывали вышедших из окружения красноармейцев и за помощь партизанам.



Никогда не забуду, как весной 1944 года в сквере перед нашей сельской школой раскопали общую могилу расстрелянных людей. Их было человек 30. Руки у всех были связаны веревками сзади. Это были старики, женщины, подростки и дети. Запомнилось, у одной из молодых женщин руки были связаны, а к ее груди грубыми пеньковыми веревками был привязан ее ребеночек. Сельчане смотрели на эти фашистские зверства и плакали. Я тоже плакал, и сквозь слезы среди лежащих в ряд возле большой ямы убитых и уже повергнутых временем мертвых людей искал своего отца.

Дело в том, что после того, как к нам пришли фашисты, мой отец, Иван Васильевич Накоржевый, был младшим командиром Красной армии. В боях под Киевом попал в окружение и в сентябре 1941 года вернулся в село. До войны он был председателем колхоза. Через некоторое время фашисты схватили его, заключили в тюрьму и потом требовали от него каких-то показаний. Не добившись своего, они привели его к нам в дом. Насильно уложили грудью на табуретку. Нас, мою мать, меня и двух моих младших сестер, разместили рядом на кровати и продолжили допрос. Ответы отца не удовлетворяли немца и полицаев. Тогда они завернули ему на голову рубаху и стали бить по спине резиновыми плетками. Отец вначале терпел, а потом, я помню, стал плакать. Мы тоже стали громко рыдать. Палачи иногда останавливались, что-то спрашивали у отца. Он, отрицая, мотал головой. И они продолжали стегать его по голому телу.

Когда закончилось это варварство, на отца натянули его белую рубашку. Она, я помню, стала красной от крови. Отца подхватили под руки и стали уводить. А он перед дверью успел повернуться к нам и сказать:

— Катя, прощай. Береги наших детей.

После этого мы его не видели. Мама моя вначале думала, что его гитлеровцы расстреляли. Но потом ей кто-то сообщил, что якобы отцу помогли сбежать. Где он находится, никто не знал. А может, не сбежал, считали мы. Потому, как и другие, искали среди погибших, неизвестно как пропавших родных людей.

И только в начале 1944 года, когда село освободили от фашистов, пришел отец. Он рассказал, что зимой, в праздничное рождественское утро 1941 года, ему приказали напоить коней, принадлежащих немецкой полиции. Он их вывел к речной проруби, осмотрелся, понял, что конвоир где-то отстал, бросил ведро, лошадей и по льду побежал в лес. Шел долго, заболел, обморозил ноги. Его прятали добрые люди, лечили. И вот он вернулся, больной тяжелой формой туберкулеза.

Как коммунисту ему тогда приказали взяться за возрождение колхоза. Отец делал это на пределе своих возможностей. Но через полтора года силы оставили его, он скончался. Это была трагедия. Мне тогда было уже восемь лет. Но я почему-то считал, что те фашистские плети, кровавые полосы на спине отца привели его к болезни и немощи. Что в его смерти, нашем сиротстве, голоде и других несчастьях виноваты они, фашисты. Тогда уже я понимал, что мой отец честный, уважаемый людьми человек, а его убивали, стегали плетью. Почему? За что? Своим детским сознанием я ненавидел гитлеровцев, хотел, чтобы нас освободили, отомстили фашистам за наши страдания.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: