На муки себя обрекая

Переворошил массу литературы, поискал в интернете. Нашел то, что показалось интересным. Вот бы увидеть!

— Ира, что-то давно мы не ездили в Барнаул, как там наши родственники? — начал муж издалека.

— Конечно, съездим, — согласилась жена и вслух подумала: «Интересно, к чему бы это?»

С трудом, но Игорю удалось попасть на оборонное предприятие, где использовалась диковинная сушилка. Посмотрел, расспросил, померял. Ему заметили:

— В кустарных условиях такого не изготовишь.

— Не знаю, все равно вещь интересная и очень полезная.

Когда ехали домой, Ирина обратила внимание на задумчивость мужа.

— Опять покой потерял? Что мне с тобой делать?

— Не знаю. Судьба, видать, такая...

Сейчас немногие помнят горбачевский указ, по которому студентов «забривали» в солдаты. Игоря Присекина призвали с третьего курса НЭТИ. Таких, как он, в армии прозвали Институтками, относились к ним, как к маменькиным сыночкам. Его часть стояла в Германии. В красном уголке сломался телевизор. «Деды» поставили Игорю задачу: к утру должен работать. Они рассудили: если учился в институте, то все может. Новобранец не оправдал ожиданий, «в награду» получил столько тумаков, сколько еще в жизни не имел. Положение стало незавидным.

А вскорости, как на грех, загорелся «Газик». Командир части поставил перед старослужащими задачу: быстрее сделаете — раньше домой попадете. Такого еще не было, чтобы дембели засучили рукава. Они в оборот взяли Игоря:

— Чтоб к утру все мигало, как гирлянда.

— Тут я понял, что ремонт телевизора — пустячок. Собрался с духом-силами, знания в пучок — и за работу. К утру действительно восстановил всю автомобильную электропроводку, — вспоминает Игорь Присекин. — Стимулом для меня тогда стали приказ и угроза расправы. А через неделю починил и телевизор.

В глазах товарищей сразу вырос, все стали относиться к нему по-иному.

Как здесь не вспомнить знаменитого психолога Карнеги, который утверждал, что надо сконцентрироваться, решить первую и главную задачу. Потом их количество уже не имеет значения. Это в полной мере относится к Игорю с его изобретениями.

С сушилкой древесины он определился. Она будет оригинальной хотя бы потому, что в основе — оборонные технологии. Все, наверное, видели по телевизору передачи про космонавтов. Когда у них не хватает кислорода, то постепенно кровь закипает. По тому же принципу в камере понижается давление, влага в древесине будто вскипает, и ее выводят наружу специальным способом. Примерно так сушат порох. Безопасно и очень эффективно.

За помощью Игорь обратился к друзьям. Нужна была труба для корпуса: длиной метра три, диаметром до полутора метров и толщиной стенки 10—15 миллиметров.

— Нашли мы такую трубу, — признается Александр Смольянинов.

— КУНом я ее грузил на машину, — делится Юрий Сак. — И все время ругал Игоря, отговаривал от затеи. Над тем, что он задумал, надо работать целой мастерской. Представляю, как ему достанется. А ведь за год можно доски и так высушить. Потом понял, что зря отговаривал. Сам такой. Долго бился, пока переделал шатун сенокосилки. В магазине он стоит 260 рублей. За пять минут поставил — и нет проблем. Дело все-таки не в деньгах. Надо просто понять, что такие люди, как Игорь Присекин, просто получают удовольствие от работы. Согласитесь, необычное нынче хобби.

После армии Игорь вернулся в институт. Однажды пришел с друзьями к молодоженам в общежитие. У них встретил девушку Ирину с Алтая. Он выглядел человеком обстоятельным и рассудительным. Она — веселая, говорливая и в то же время серьезная. Они прекрасно дополняли друг друга, поэтому неудивительно, что вскоре поженились.

— К окончанию института у нас возникли проблемы с жильем, поэтому решили в городе не оставаться. Мы просто побоялись за будущее своего первенца, — вспоминает молодость Ирина.

Игорь сразу решил строить свой дом. А начал с того, что со свалки притащил какой-то деревообрабатывающий станок и взялся его восстанавливать. С тех пор покоя не знает. Все время что-то ремонтирует, изобретает.

Видели мы этот станок. Прежние владельцы использовали его как наковальню. Гвозди выпрямляли, прутья гнули. Игорь потом долго шлифовал поверхность, чтобы доски не тормозились. Сейчас таких станков и станочков во дворе Присекиных море. Строгальные, сверлильные, токарные, фрезерные — любые. Одни ожили после реставрации, другие сконструировал сам. Иногда Игорь бьется над каким-нибудь станком месяцами. И все ради чего? Чтобы изготовить на нем хитрую деталь для другого станка или помочь землякам.

— Сейчас мне кажется, что теряется сама суть изобретательства, — рассуждает Игорь. — Когда я начинал, что-то достать было невозможно. Теперь открой интернет и купи, что хочешь. На одну косозубую шестерню я убил месяц, чтобы сделать ее как нужно. Потом страшно огорчился, узнав, что на Днепропетровском заводе их штампуют в минуту по три штуки. И зачем мучиться?

На этот вопрос и сам Игорь найти ответ пока не может. Есть мысль, что сказываются гены. Его отец был прирожденным столяром и рационализатором.

— Помню, как он переделал ИЖ-49 в двухцилиндровый мотоцикл, пристроил к нему коляску, — вспоминает сосед Владимир Миллер.

— Это была мощная техника, шла по любой пахоте. А уж потом в нашей стране начали выпускать двухцилиндровый «ИЖ-Юпитер». Как работала мысль у этого человека! Своими идеями он обогнал время и целое конструкторское бюро завода.

Сушилке Игорь отдает все свое свободное время. Конечно, хочется побыстрее ее испытать, но и придерживает себя. Боится спугнуть удачу. Это только со стороны кажется, что все у него само собой получается.

— На каждое изобретение приходится много неудачных опытов, — рассуждает Игорь. — Это, разумеется, угнетает. Нужны силы, чтобы пережить поражение и снова взяться за дело. Иногда бывает, что есть-пить не хочется.

— По отцу мы сразу узнаем, что у него что-то не получается, — признается Ирина. — Когда разговором пытаемся его отвлечь, а когда просто вместе помолчим. Это тоже помогает.

Новые изобретения — дело затратное. Некоторые узлы не изготовить, можно только покупать. Деньги приходится зарабатывать на заказах. На это нужно время. Однако терпения у Игоря достаточно. Он научился постепенно, но неуклонно двигаться к цели.

Живется изобретателю трудно. Не в смысле материального положения. Единомышленников не хватает. Не с кем идею обмозговать, сомнениями поделиться. Да просто выговориться перед технарем, который тебя поймет с полуслова. Почти в таком положении был в свое время Александр Щербаков — известный житель Жуланки.

— Приду к нему по делу, а он мне стихи читает, — рассказывает Игорь. —Правда, в поэзии я не очень разбираюсь, но слушать люблю. Дал он мне несколько сильных советов. Например, как сделать, чтобы деталь при обработке стояла на месте, а инструмент вращался. У него была масса идей, но талант его не был почему-то востребован. О его гениальности знало все местное начальство, но не любило его и не понимало.

Таких людей, как Игорь и Александр Павлович, обидно называют чудаками, стараясь этим словом и откреститься от них. С ними, людьми глубоко думающими, умеющими анализировать, среднестатистическому чиновнику трудно. Мало кому, например, понравятся рассуждения Игоря Присекина о будущем села. Суть их в том, что кто поумнее, поталантливее, едут учиться в город и там находят работу. В деревне остаются те, кто никуда не поступил. Они просто трудятся, не задают лишних вопросов. Хозяину ими управлять легко, к своей пользе, конечно.

Резонно? Отчасти да, однако можно и поспорить.

— Но вы же после НЭТИ вернулись в Жуланку. Работаете, людям пользу приносите.

— Так жить, как я, нельзя! — распаляется Игорь. — Сколько помню, все время в робе. Нигде не бываю, свободного времени нет.

Немного успокоившись, продолжает:

— Раз в год мы с друзьями семьями выезжаем на Обь. Все плескаются в воде, веселятся. А меня уже к обеду домой тянет: это надо сделать, то переточить. Нет покоя мыслям. Не хотел бы, чтобы дети пошли по моим стопам. Зачем на муки обрекать себя?..

Тут в столярку заглядывает Женя, младший сын. Старший, Александр, учится в НЭТИ. Отец его туда не посылал, сам выбрал. Женя здоровается и смотрит на отца:

— Будем делать?

— Конечно, подожди немножко.

Ребята растут не белоручками. С детства они с отцом летом на сенокосе. Мальчишки на самодельном тракторе могут хоть картошку садить, хоть сено косить. Неизвестно, станут ли они изобретателями, как их родитель, зато труда не боятся точно.

— С Игорем мы часто общаемся. Он умеет все, и этим, конечно, пользуемся, — улыбается Александр Смольянинов. — Привезешь ему деталь, не обещает сделать: помозговать надо. Раз до Быструхи я не доехал, он звонит: «Все, готово!» Понимаете, человека осенило, и он быстро нашел решение. А способ его исполнения — дело техники.

Будь другой на месте Игоря Присекина, наверное, озолотился бы. Надо двери, окна смастерить — пожалуйста. Резной забор умелец поставил у дома, наверное, одним из первых в районе. Хоть что выточить, сварить — без проблем. В электрике равных нет. Принимай заказы, штампуй штакетник — живи, как кум королю.

Игорь берет заказы, но не часто. Нужда заставляет. Чтобы не тянуть деньги из семейного бюджета на электромоторы и материалы, мастерит двери. Гарантия качества, красота. Видно, что мастер в них душу вложил.

— Ко мне кто приходит, все спрашивают: «Наверное, тысяч по семь за дверь отдавал? Где покупал?» — нахваливает друга Александр Смольянинов. — И еще не хотят верить, когда говорю, что Игорь в Жуланке такую красоту смастерил.

За слесарной мастерской лежит новое изобретение. Непосвященному кажется, что это какое-то огромное, прожорливое чудовище, а для Игоря — красавица, детище, его надежда — сушилка! Мастер начинает испытывать отдельные узлы. Когда отсасывал воздух из камеры, жителям соседних домов казалось, что реактивный самолет взлетел. Теперь не обращают внимания. Они привыкли к чудачествам соседа.

Последние дни Игорь живет в предвкушении радостного состояния. Чем бы ни занимался, мысли возвращаются, можно сказать, к главному делу изобретательской жизни. Ведь его установка не копия той, что он видел на заводе. Одинаков лишь принцип, но решение собственное.

Пожелаем ему удачи. Не только в испытаниях нового агрегата. Творчеству и таланту всегда нужна поддержка, тогда испытываешь настоящее удовлетворение от технического прогресса.