Новосибирск 3.2 °C

Времена и нравы

05.08.2009 00:00:00



Дефицит отсутствует полностью. Но что за диво? Сахар, муку опять покупают мешками, соли, крупы тоже берут столько, сколько можно унести. Может быть, эта запасливость заложена в русскую натуру? Карман, как известно, она не тянет. Боятся грядущего повышения цен, которое происходит так часто, как осенние дождички. Боятся люди инфляции, которая подобно моли пожирает их сбережения, превращает в труху. Это что же выходит? Столько наломали дров, а пришли к тому, от чего ушли. В народе еще говорят: «За что боролись, на то и напоролись».

Чардаш Монти на вокзале
Новосибирск-Главный. На втором этаже вокзала — огромный зал ожидания. К нему примыкает еще один, поменьше, но тоже довольно вместительный. Купив в привокзальном гастрономе кусок колбасы, очень белый, вкусный батон и бутылку минеральной воды, обедаю, вытянув усталые от ходьбы по городским улицам ноги. Звуки музыки отрывают меня от еды. Откуда они? Вокзал — не театр. Разворачиваюсь всем корпусом. И что же вижу? У мраморной колонны два музыканта: мужчина и женщина. Она — в длинном до пят темном шелковом платье, он — в строгом костюме, белой рубашке с галстуком-бабочкой. У нее магнитола, у него — скрипка. Скрипка солирует, магнитола аккомпанирует. Полонез Огинского. Я его сразу узнаю. Он знаком мне с детства. Вот еще мелодия, тоже хорошо знакомая: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу». И наконец быстрый, зажигательный чардаш Монти. В свое время я брал частные уроки музыки у местного преподавателя и все пытался его разучить. Но у меня плохо получалось. Слишком быстрый, слишком зажигательный.

Тут же свернул обед, потому что жевать колбасу, когда звучат прекрасные мелодии, неприлично. Концерт длился не более получаса, но на пассажиров он произвел сильное впечатление. Люди оживились, согнав с лица сонную одурь, и дружно хлопали после каждого музыкального номера, а особенно долго и громко, когда концерт закончился, и исполнители, собрав инструменты, не спеша, с достоинством, удалились.

С какого конца начинать?
Очень часто в новостных телепрограммах сообщается об открытии новых храмов, богатых монастырей, маленьких сельских церквушек. Сердце радуется: люди приобщаются к святая святых — к Богу и его сыну Иисусу. А это значит одно: будут меньше пить, сквернословить, совершать преступлений. Одним словом, возьмутся люди за ум, примутся за работу, не будут обижать своих детей, будут кормить их и одевать, забудем мы про приюты, которых развелось видимо-невидимо. Но порой закрадываются сомнения от того, что результатов особых пока не видно: пьянства, наркомании не убавляется, преступность тоже растет. А церковь в нашем Татарске посещают единицы. В соседней деревне Первомихайловке ее просто-напросто сожгли. Кто это мог сделать, так и не выяснили. Грешат опять же на народ, безбожный, пьющий. Может, не с того конца начали? Может, не с души надо было, а с грешного тела? Обеспечить людей хорошо оплачиваемой работой, жильем, а уж потом душу лечить?

«Марина, ты козу чесала?»
Мы, тогда молодые и здоровые, учились в одном из высших учебных заведений города Новосибирска. На сессии призжали в разное время года — такова судьба заочников. Многие, особенно журналисты, сразу пускались в загул, наконец-то оторвавшись от жены и работы. Кто-то по-тихому крутил любовь со своими же однокурсницами. Но был среди нас очень трезвый и очень умный мужичок, Виктор Максимов, парторг из Никитинки, который упорно и настойчиво грыз гранит науки. И еще довольно часто звонил жене Марине, справлялся о колхозных и семейных делах.

— Марина! — кричал он на весь гостиничный номер, в который набивалось много ребят: пили водку и возбужденно разговаривали, — ты нашу козу Маньку чесала?

— Чесала, чесала! — кричали ребята и громко хохотали.

— Ты, Витек, лучше спроси, уж не приветила ли Марина какого-нибудь соседа? Какого-нибудь козла?

Максимов, вот удивительное дело, не обижался и продолжал как ни в чем не бывало беседовать с женой. Между прочим, учился он тоже лучше всех. Именно к нему накануне экзаменов и зачетов бежали шутники, прогулявшие и проспавшие золотое время. И Виктор, не помня зла, охотно помогал им. Именно вот на таких людях, как я думаю сейчас, и держится наша земля, ими крепится и славится.

Кто самый, самый?
Ох, как дурили нас взрослые в пору золотого детства. Спросят, бывало, лукаво прищурясь: «А скажите, дети, что тяжелее — килограмм свинца или же килограмм пуха?» «Конечно, свинца, — что есть мочи кричим мы, — какой тут может быть разговор». Взрослые смеются над нашей неразумностью и задают следующую загадку: «А теперь ответьте нам, дети, что слаще всего на свете?» Ой, да какие же они глупые. Конечно же, сахар или конфеты-леденцы в баночках, которые недавно завезли в нашу сельскую лавчонку. «Нет, дети, — взрослые на сей раз необыкновенно серьезны. — Слаще всего на свете сон». В самом деле, как не хочется вставать по утрам, полежать бы еще полчасика.

А вот эту загадку слышал уже, будучи отроком: «Кто самый безжалостный на свете?» Конечно, фашисты, палачи. Война-то только что закончилась, в колхозном клубе часто крутили фильмы о жестокости фашистов. Но взрослые и тут не соглашались с нами. «Нет, — говорили они, — самое безжалостное на свете — время. Оно никого не щадит: ни старых, ни молодых, ни женщин, ни детей, ни умных, ни глупых. От него нельзя откупиться, и даже если у тебя гора золотая, это не поможет тебе». Глядя на себя сейчас в зеркало и видя седину, я печально качаю головой: «Да, все именно так, как когда-то говорили взрослые. И с этим ничего не поделаешь».

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: