Картина салом

Те наблюдения, подаренные работой, Галина Леонидовна старается оставить, зафиксировать. Я очень хочу, чтобы отдельные главки стали настоящей книгой. А она будет всенепременно интересной.
Думаю, вы согласитесь со мной, прочитав вот этот набросок. Я его даю с разрешения автора.

…Действительно, это очень важно, когда человек не ПОСЛЕ, а ДО получает подтверждение, что живёт он не зря. Увы, чаще всего эти подтверждения фатально опаздывают. Но и счастливые исключения тоже есть.
Татьяна БЕКИШЕВА.

Спасительной для теперь уже всемирно известного художника Андрея Поздеева была выставка в Доме ученых. Ее привезли красноярские ученые, в буквальном смысле отобрав у художника картины, приготовленные к сожжению (накануне я получила телеграмму-приглашение от художника «поучаствовать» в этом грандиозном мероприятии, прокомментированное: «Этот хлам никому не нужен»). Его друзья очень оперативно упаковали и транспортировали картины в Академгородок. И через несколько дней, отодвинув запланированные экспозиции, мы открывали одну из первых выставок в долгой уже жизни Андрея Поздеева.

Это были работы, созданные в период абсолютного непризнания творческой манеры художника. Манеры, в которой соединялись неуравновешенность эмприссиониста и трогательная беззащитность. Его холсты с распятыми автопортретами в полосатой одежде экспонировались у меня в кабинете и показывались только своим. В натюрмортах все предметы словно поддерживали друг друга, цепляясь своими гранями, чтобы не упасть. Деревья в пейзажах своими ветвями, понуро опущенными к земле, напоминали приговоренных к уничтожению.

Конечно, настроение художника было отнюдь не советским. Отношение к его творчеству власть предержащих — однозначным. Я помню, что пока первая выставка Поздеева шла, мне очень хотелось донести до каждого, кто пришёл познакомиться с его работами, мироощущение художника, построенное на страдании от непонимания его картин, неприятия такой пессимистичной установки на жизнь. Надо честно признаться, что мне это плохо удавалось. Я села в зале под табличкой «искусствовед-консультант» и старалась не отлучаться, чтобы не пропустить заинтересованных в желании понять творчество Андрея зрителей. Их было немного…

Но одного я запомнила на всю свою профессиональную жизнь. Он зашел, стеснительно сжимая в руках ушанку. «Не из ученых», — отметила я про себя, продолжая сидеть под своей табличкой. Мне было ясно, что этот зритель долго в залах не задержится, поэтому я углубилась в чтение книги. Прошло достаточно много времени, когда мои глаза отвлеклись от книги. «Безнадежный» зритель внимательно рассматривал картины! Я с нескрываемым интересом подошла к нему, представилась, предложила свою профессиональную помощь. В ответ услышала монолог, который помню до сих пор: «Да я, деточка, впервые пришел на выставку. Недавно вышел на пенсию и решил восполнить пробел в своих культурных познаниях. Картины только в журнале «Огонек» видел, а вот так, в первый раз. Не могу сказать, что мне нравятся эти картины, наверное, я еще совсем не разбираюсь в искусстве. Стараюсь понять, что же такое происходит в душе художника, представить, как он живет. Вот уже все рассмотрел, да так ничего и не понял… Только собираюсь уйти, а он как будто просит: «Не уходи, помоги!»

Деточка, он, наверное, одинокий? Я человек простой, живу тут рядом, в поселке. Недавно зарезал кабана — хорошее сало сделал. Дай мне адрес художника, я ему сало пошлю! С хлебом получится питательно, может, и оттает душою». Поблагодарив, я дала обещание, что обязательно напишу художнику о нашей встрече и о благом намерении этого человека.

Наверное, тогда я впервые задумалась, что высшее и всякое другое образование совсем не требуется, чтобы почувствовать через произведение искусства боль его создателя, его неустроенность в нашем мире. Конечно, я написала Андрею письмо об этой встрече. Он ответил, что ради одного такого зрителя стоит и творить, и жить.

Жизнь художника нам тогда удалось чуть облегчить: Новосибирская картинная галерея приобрела несколько полотен Андрея Поздеева. Нам же он подарил небольшую, квадратного формата картину «В мастерской»: печальную, нежную, заполненную одиночеством.

Эта выставка была чуть больше тридцати лет назад. Андрея уже несколько лет нет с нами. Но с ним случилось то, что случается не с каждым творцом. Оставаясь в душе таким же большим и светлым ребёнком, Поздеев при жизни стал знаменитым и благополучным. Его картины — во многих музеях и частных коллекциях мира. А в Красноярске стоит один из первых памятников современному художнику Андрею Поздееву. Он стоит практически без постамента, всегда в цветах. А ближе к вечеру около него располагаются те, кто сегодня никому не нужен, чья жизнь и человеческая индивидуальность не востребованы временем, обществом…