Рубите, мужики. Но не жгите

Лес стал магнитом, сферой серьезных интересов. Богатство стали осваивать массово и споро: зачастую диковатыми методами, но постепенно все более выезжая на цивилизованные рельсы. И вот уже деляны под заготовку древесины стали разыгрываться на аукционах, а к началу 2007 года «подоспел» и всеми давно ожидаемый Лесной кодекс. Хотя особого удовлетворения лесникам этот закон не принес. О сегодняшнем состоянии дел в лесном хозяйстве мы побеседовали с начальником управления лесами департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Новосибирской области Эдуардом ФЕДОРОВИЧЕМ.

Меньше работы — больше проверок
— Эдуард Станиславович, в работе любой крупной организации, структуры есть вопросы рядовые, возникающие время от времени, и те, что беспокоят, требуют каждодневного внимания. От чего у вас и ваших подчиненных постоянно «болит голова»?

— Особо выделю две проблемы, тем более что они весьма тесно связаны между собою. Первая — кадровый вопрос, который серьезно потрепал промышленность, сельское хозяйство, теперь вот и до нас добрался. Молодежь перестала возвращаться в районы, не хочет идти работать в лес. Тогучинский техникум, много лет готовящий специалистов для отрасли, не может набрать студентов даже на бюджетные места. Причем я бы не сказал, что у лесников совсем низкие зарплаты, в сравнении с тем же аграрным сектором они практически везде выше. Но факт налицо — «свежей крови» почти нет.

Причина, я считаю, в том числе и в Лесном кодексе. Парадоксально, но документ, призванный навести порядок в лесу, только все запутал. Писали его молодые ученые, практической работы в глаза не видевшие. Причем за основу брали опыт Скандинавии и Канады, но у нас-то совсем всё иначе. Нормативная база кодекса сложна и противоречива, постоянно выходят какие-то поправки и дополнения, что до абсурда доходит. Мне в Красноярске в лесном институте говорили: «Какие студенты? Нам сначала преподавателей нужно всех переучивать, они сами ничего не понимают». Зато в чем нет недостатка, так это в контролирующих органах. Я понимаю, если бы была одна большая проверка раз в год, в полгода. Так нет, они идут бесконечно. Причем работают «контролеры» по единому стандарту, не разбирая — банк это, нефтяная компания или лесхоз. «Почему, — спрашивают, — нет рабочих нарядов на тушение лесного пожара?» «Так ведь это стихийное бедствие, — отвечаем, — его не предскажешь, а как начнется, некогда бумаги заполнять». Нет, мол, неправильно, не положено и так далее». Подобная нервотрепка сильно выматывает, какая тут работа, когда без конца объяснительные писать приходится. Кроме того, здесь скрыт большой потенциал для коррупции. Увы, пока законодательство несовершенно.

«Нестрашная» аренда и «правильные» аукционы
— Помимо всего этого, в людских массах уже с десяток лет растет и крепнет убеждение, что наши леса безжалостно разграбляются, рубятся налево и направо, и чем дальше, тем всё хуже. Так ли это?

— А в связи с тем, что Лесной кодекс обязывает нас, государство, все леса передать в долгосрочную аренду на 49 лет, то это убеждение просто перейдет в безоговорочную веру. Хотя я могу без проблем указать на корни этих разговоров.

Начнем с того, что запас древесины в области превышает 500 миллионов кубометров — это очень много. За счет естественного роста деревьев он ежегодно пополняется примерно на 10 миллионов «кубов». Расчет пользования, или квота на выруб леса, не превышает 4,5 миллиона, да и то она не всегда выбирается. Хоть в ближней, хоть в дальней перспективе нашему лесу ничего не угрожает — он есть и будет. Другое дело, что у нас нарушен возрастной баланс: молодняков меньше, чем требуется (20% вместо 30%), а перестоя в два раза больше нормы. Но это лесовосстановление, и этим занимаются лесхозы очень серьезно. Однако лес захламляется, все больше заболачивающихся буреломов, гниющего валежника. Если раньше весь лесной хлам можно было бесплатно раздать людям на дрова, то теперь только за деньги, составить кучу бумаг нужно. Опять к вопросу о Лесном кодексе…

Что касается арендаторов, то их бояться не нужно. Как в своё время всех взволновали лесные аукционы. Когда они начались, то только в Сузунском районе было около 55 пилорам, как правило, небольших. Зачастую это были малые предприятия, где работали муж, жена да сын. По малому бизнесу, по перспективам многих семей аукционы ударили больно. Есть версия, что пожар 2006 года в Караканском лесничестве Сузунского района был специально организован. Горельники нужно срочно вырубать, ибо не топор и пила страшны для леса, а пожары, после которых велик риск появления вредителей. И конвейер снова заработал, люди получили возможность зарабатывать копейку. Сейчас, кстати, в том же Сузунском районе уже более 90(!) пилорам. Много маленьких, примитивных, но они имеют работу.

— Но ведь подобные методы загрузки мощностей, мягко говоря, незаконны?

— Так ведь и закона, по сути, до недавних пор не было. А пожар, как война, всё спишет, потом найди правых и виноватых. Поэтому сейчас главное, чтобы пришли арендаторы, которые смогут и лес защитить да восстановить, сами заработают и людям дадут.

— А бывает ли так, Станислав Эдуардович?

— Во-первых, человек, ничего в лесном хозяйстве не соображающий, добровольно в это дело не полезет. Да и хозяйствовать, как вздумается, ему никто не даст. Конечно, придется опираться на имеющиеся в районах кадры (там много профессионалов, по-настоящему любящих лес). Неплохо бы, чтоб государство пошло им навстречу, дало какие-то льготы хотя бы в вопросах воспроизводства. В одиночку начинающий арендатор всё сразу не потянет.

Во-вторых, можно ведь и «правильный» арендный аукцион провести, с одним участником (улыбается). Тогда и цену никто задирать не будет, и возможность работать в лесу получат те, кто и сейчас этим занимается — районные лесхозы. К примеру, мы очень довольны развитием ситуации в Венгеровском районе. Сергей Николаевич Шпильной, тамошний сейчас хозяин лесов, ведет себя как мудрый и дальновидный руководитель. Он взял кредиты, увеличил количество рабочих мест, сформировал бригады для строительства домов по госпрограммам, используя при этом собственные стройматериалы, занимается еще рядом сопутствующих бизнес-проектов. Неплохо идут дела и в Баганском районе, где лесов-то, по большому счёту, нет. Но когда приходят серьезные профи, молодые, энергичные бизнесмены, они и на пустом месте способны что-то создать.

Глубокая переработка — не цель, а следствие
— Сейчас много разговоров об организации производств по полной, или глубокой, переработке древесины. Насколько это актуально для области, а главное — осуществимо?

— Понятно, что в приказном порядке никто в районах не начнет строить заводы по глубокой переработке. Но постепенно предприятия начнут появляться с учетом особенностей каждого района. Глубокая переработка это не самоцель, а следствие эволюционного развития отрасли. Когда пройдет окончательную обкатку Лесной кодекс, когда окрепнут и войдут во вкус арендаторы, тогда станет очевидно, что впустую столько древесины, как у нас, пропадать не должно.

Инвестиционные проекты подобных производств уже существуют применительно к Убинскому, Каргатскому и Чулымскому районам. Со временем аналогичные процессы начнутся и на других территориях. Лес по-прежнему наше богатство, и мы постепенно, методом проб и ошибок, учимся рачительно этим богатством распоряжаться.

— Эдуард Станиславович, и последний вопрос — может немного не по теме, но наболело. Что творится в пригородных лесах? Неужели можно спокойно вырубать огромные деляны ради постройки очередного коттеджного поселка? И ведь места же выбирают самые лучшие, лес хороший уничтожают.

— Понимаю, о чем вы, и отвечу прямо: по закону, по Лесному кодексу, этого делать нельзя. Но есть какой-то другой закон, постановление ли, положение, что если лес в пределах муниципального образования, то вроде как и можно. На усмотрение главы МО.

— Так ведь почти все леса находятся на территории какого-нибудь муниципального образования?!

— Вот я и повторяю — несовершенно пока лесное законодательство.