Внук основателя уехал последним

В 1907 году наши деды (по материнской линии Василий Белов, по отцовской — Левон Кузнецов и его брат Петр Кузнецов и три их сестры), а также Федор Кондрашкин решили попытать свое счастье в Сибири. Прибыли они из села Ульяново Калужской области на станцию Татарск, которая являлась местом сосредоточения переселенцев. Здесь находился крестьянский комитет. Он-то и определил наших предков на постоянное жительство на берегу реки Каевки. Получив в комитете по 50 рублей золотом на каждую семью, они купили лошадей, домашнюю утварь, топоры, лопаты и двинулись обозом на место назначения.

Это было самое красивое место с небольшой, но в то время глубоководной рекой с крутыми берегами и сплошным хвойным лесом. Оставив женщин и детей в Остяцке, мужчины решили селиться на правом берегу. Вначале построили землянки, а затем усердно стали возводить большие избы, потому что в каждую надо было поселить десять-пятнадцать человек. Нашей бабушке приходилось из Остяцка с люлькой через плечо ходить через тайгу, чтобы оказать какую-то помощь в обустройстве деревни. Материал на дома был рядом — бревна шли на избы, а пни выкорчевывали, освобождая землю под большие огороды, где выращивали картофель, коноплю, лен, капусту, брюкву. Один за другим вставали дома, внутри которых были большие нары для всей семьи, длинный стол да лавка вдоль стены. Так была основана деревня Право-Каевка.

Вскоре сюда приехали новые переселенцы: Малолеткины, Фроловы, Ипатины, Силаковы, Колпинские и другие. К 1928 году здесь проживало в 28 хозяйствах 146 человек. На левом берегу селились татары. Люди почувствовали свободу. Кто умело распорядился государственными деньгами, зажили неплохо. Трудились не покладая рук. В лесу было много грибов и ягод. На новых полях получали хорошие урожаи, имели по нескольку лошадей, в том числе и выездных, на которых по праздникам отправлялись в церковь в соседнюю Ичу.

Потом братья Кондрашкины приобрели молотилку. Весной все жители выходили прудить речку — делали своеобразную небольшую плотину. При помощи воды обмолачивали снопы. На другом берегу построили мельницу. Ею пользовались и жители соседних деревень. Подрастали дети, создавались новые семьи, строились новые дома. Появилась нужда в кирпиче. Тогда на сходе граждан решили построить небольшой кирпичный завод. Заведовал им Иван Иванович Мукомилов. Мы, дети, из всех взрослых только его звали по имени-отчеству. В 1923 году в деревне построили школу, где учительницей работала М.И. Хунтикова. Жители деревни расширяли свои поля, потом и кровью отвоевывая у тайги каждый клочок земли. К 1930 году в деревне Право-Каевка стояло 20 добротных домов.

В тридцать первом началась коллективизация, которая стала началом разрухи нашей деревни. Первыми вступали в колхоз приехавшие позже — им нечего было терять. Тех же, кто своими руками создавал деревню, загоняли в колхоз добровольно-принудительно. Способов было много. Вот, например, протокол президиума Остяцкого сельсовета от 28 марта 1937 года: «Слушали жалобу Василия Белова «Об освобождении ото всех натурпоставок как старика» (ему в ту пору было 66 лет и на руках дочь-инвалид). Постановили: Белов имеет трудоспособного члена семьи, а потому в ходатайстве отказать и наложить штраф 300 рублей». Это были большие деньги. Решение заведомо было невыполнимо. Тогда отбирали все, что можно — лошадей, постройки, коров. Также поступали и с другими.

Первым председателем колхоза имени Сталина был избран Букарев. Видимо, понимая, что дело добром не кончится, он быстро уехал. А летом 1937 года пришла машина и забрала пятерых мужчин — четырех братьев Кондрашкиных и Бориса Белова. Помню, мама нам рассказывала (она в то время работала дояркой), что репрессированный Фрол Кондрашкин заведовал фермой и был хорошим хозяином. Борис Белов вел небольшое хозяйство, а зарабатывал пошивом. Всех расстреляли в Куйбышеве. У каждого осталось по пять-шесть детей. Все, что было нажито, забрали, а детей всячески унижали, называли врагами народа.

Еще не отошли от такой беды, как грянула война. Всех мужчин забрали на фронт. А зимой увезли работать на военный завод четырех ребят (которых по здоровью не взяли в армию) и троих девчат. Все из тех же семей Кондрашкиных и Беловых. Вся работа в колхозе легла на женские и детские плечи. Мальчишки, как только растает снег, выезжали на тракторах в поле и пахали до «белых мух». Председателем тогда была Екатерина Белова. В 1942 году было посеяно 300 гектаров зерновых. Все вручную. Семена надо было разбрасывать ровно. Не у каждой это получалось. Поэтому сеяли одни и те же женщины. Не раз приходилось носить семена за десять километров из Остяцка. Кто-то возил их на тележке, кто-то приспосабливал корову, а кто-то носил на плечах. Это была жуткая картина — бредущие по дороге полуголодные женщины, груженные зерном. А они старались набрать его как можно больше, чтобы получить лишний килограмм хлеба для детей.

Не менее тяжелой была и заготовка сена. Руками (хороших покосов не хватало) надо было накосить и сметать 2500 центнеров. Это по 50 центнеров на каждого жителя, считая подростков. Когда погода стояла, работали от темна до темна. Мы ждали своих мам, как галчата, облепив ворота поскотины. А у них еще находились силы встречать нас ласково и с песней. И обязательно они несли что-нибудь поесть — какую-нибудь съедобную травку или веточку ягоды. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как мама принесла однажды завернутый в лист кусочек сотов земляных пчел. Но надо было еще заготавливать сено для своего хозяйства. Все держали коров, овец. Отпускали на свой покос лишь на один день. Поэтому косили вечерами, после работы. Но, как правило, корове сена не доставалось. Какое молоко от такой кормежки! А еще надо было сдать 300 литров.

Как бы ни было трудно, все дети школьного возраста учились. Конечно, многие пропускали занятия. Из некоторых семей ходили в школу по очереди, так как с обувью и одеждой было очень плохо. Одевались в то, что сделали наши мамы. Они выделывали кожу и шили чирки, пряли шерсть и вязали чулки, свитера. А сколько надо было перепрясть льна, чтобы соткать холст и сшить рубашки! Длинными зимними вечерами при свете коптилки или лучины самопрялка все жужжит и жужжит, и кажется, что так и жужжит она всю ночь напролет. Вкуса хлеба мы не знали. Только после войны привез дядя из Северного буханку, видимо, ему дали ее как инвалиду. До сих пор помню, как он делил ее. Питались в основном овощами с огорода.

Летом было проще — ели в лесу все подряд. Охапками уплетали язычки, борщевик, лук полевой. И ничего — животы не болели. Потом шли ягоды — жимолость, земляника, малина, смородина. Черемуху таскали ведрами. Сушили в печках и мололи на мельнице. Летом бегали босиком в лесу, и не помню, чтобы кого-то змея укусила. Купались до одури. В августе мы оживали. Созревала рожь. Это было для нас настоящим лакомством. Нарвем колосьев где-нибудь возле кустов. Убежим к речке, где нас никто не видел (это место мы называли Сарайная речка), обжарим и едим зерно. Мы сыты. Место красивое. Коса песчаная. Вода светлая, а в ней пескари плещутся. Вопреки запретам бегали и на гороховое поле. Так и выжили.

Закончилась война, но женщинам не стало легче. Также пахали, сеяли. Многие не дожили и до сорока лет, но сделали все, чтобы дети остались жить. Немногие мужчины вернулись с фронта. После войны жители деревни стали разъезжаться. Уехали все дети Кондрашкиных, Бориса Белова, Петра Кузнецова. Документы не давали, но каждый год какая-нибудь семья уезжала. Молодые ребята из армии в деревню не возвращались. Исполком сельсовета, где были одни мужчины, принимал практически невыполнимые решения, что усугубляло положение. В 1949 году отправили в тюрьму трех женщин из-за двух килограммов овса. У всех остались маленькие дети.

В 1950 году соединили три колхоза в один, имени Сталина, с центральной усадьбой в Право-Каевке. Председателем поставили А. Кудряшова, а в 1953 году прислали М. Квакушонка. Это была трудная зима. Год засушливый, урожай маленький, бескормица. Раскапывали снег, рубили кочки и скармливали их скоту. Колхоз рос. Была построена новая контора, проведено электричество, появились пилорама и первая машина, но использовалась она плохо, так как дорог не было ни зимой, ни летом. В Куйбышев, бывало, по шесть суток добирались. Шоферу Н. Балашову, его привезли из Окуневки Кыштовского района, доставалось. Однажды его послали в Куйбышев за семенами кукурузы. Приезжает, а ему говорят: еще из Румынии не привезли. Неделю семена ждал. Потом ее посеяли под лопату, как картошку. Но она не выросла.

Людей в деревне становилось все меньше. Многие уезжали в Куйбышевский район, в совхозы. В 1957 году все колхозы Остяцкого сельсовета были объединены в один колхоз «Борьба за мир» с центральной усадьбой в Остяцке. После этого многие деревни стали разъезжаться. Последним жителем Право-Каевки был Н. Белов, внук основателя деревни Василия Белова. Он уехал в 1971 году последним.