Игорь Зенин:«Искусство — разговор с душой»

Дело в том, что предыдущий наш с ним разговор о жизни прославленного коллектива пришелся на достаточно сложный период некоего безвременья: хор остался без художественного руководителя. И Игорь Михайлович, как человек с обостренным чувством ответственности за дело, которому служит, не унывал («У нас все структуры — и хор, и оркестр, и балет — функционируют в нормальном творческом режиме»), однако ощущалось, был встревожен: что и как сложится дальше? Ведь в Сибирском хоре он прослужил более четверти века...

Но возвращусь к тому, не столь давнему разговору: он, признаться, оставил в памяти очень доброе впечатление. Подумалось: коллективу, где есть такие «коренники», как Зенин, по большому счету никакие кризисы не страшны — выстоят, вытянут...

...Оказалось, он вообще любит слово «служение» — «служить в хоре», «служить в театре»:

— Когда ты служишь чему-то, это предполагает самый высокий уровень ответственности...

Ответственности перед чем? Игорь Михайлович, кроме вот этого самого «служения», избегает высоких слов и не отвечает прямо, но я понимаю: перед искусством.

В профессию он пришел очень рано, десятилетним мальчишкой, в 1970-м. Вячеслава Мочалова, впоследствии ставшего многолетним художественным руководителем Сибирского хора, пригласили в ту пору в Новосибирск из Томска для организации взрослой хоровой капеллы. Но, как говорят, что-то в этой затее не срослось, и он набрал полсотни голосистых ребят и создал хоровую капеллу мальчиков.

Занимались они три раза в неделю вечерами, с семи до десяти вечера в консерватории. Наряду с хоровым исполнительством проходили полный курс предметов музыкальной школы. Кстати, студенты консерватории, с которыми капеллане активно общались — в первую очередь по творческим вопросам, — были их преподавателями по некоторым дисциплинам — сольфеджио, общему фортепиано и так далее.

Петь в мальчишечьем хоре под руководством такого талантливого хормейстера, как Мочалов, было наслаждением! Развивался вкус, росло умение и... душа. У нее вырастали — крылья не крылья — но что-то, несомненно, предназначенное для полета...

— Замечательный репертуар был, что ни песня, то шедевр! — вспоминает Зенин. — Патриотические: «С чего начинается Родина», «Мой отец был солдатом», «У мавзолея часовые», русские народные, авторские песни русских композиторов XIX века — Бортнянского, Березовского. Прекрасные мелодии, прекрасные слова...

И чувства, что переполняли их, певших, Игорь Михайлович тоже помнит: в их числе — гордость за страну, предощущение чего-то высокого и прекрасного впереди, в себе самих, в окружающих людях...

Этот высокий настрой с годами не снижался. Потому что музыкальная жизнь Новосибирска в 70 — 80-е годы буквально бурлила, вовлекая в свой водоворот молодые таланты.

— Когда я учился в музыкальном училище, то сводный хор консерватории и училища возил в Москву хоровую программу из произведений наших сибирских композиторов — Шибанова, Мурова, Юкечева. В московском Союзе композиторов нас встречал сам Свиридов. В 1979 году хором Минина, камерным хором филармонии и студентов музучилища был записан знаменитый «Пушкинский венок»...

У Зенина до сих пор есть настоящие друзья среди московских музыкантов, с которыми при случае можно ночь напролет проговорить о вещах сугубо профессиональных, тонких, не всякому другому понятных и интересных. А знаменитые сегодня руководители новосибирских хоров — филармонического камерного и оперного театра — Игорь Юдин и Вячеслав Подъельский в пору его студенчества были только что поступившими в консерваторию «старшими братьями» по творчеству.

В Сибирский хор он пришел после службы (служения?) в ансамбле песни и пляски СибВО, коллективе прославленном и, безусловно, высокопрофессиональном. Пришел к Мочалову, который был тогда, что называется, на подъеме. И, конечно же, как большую школу и творческое счастье вспоминает сегодня работу с композитором Николаем Михайловичем Кудриным.

— Во-первых, потому что песни у него прекрасные, масштабные. Половину из них — «Сапожки русские», «Балалайку» и многие-многие другие — слушатели, особенно вдалеке от Сибири, искренне считают народными. Это же наивысшая оценка! Во-вторых, он был замечательной души человек! Простой, а душа — огромная. Даже юмор у него был народный, но мягкий, любовный, безо всякой язвительности. Ведь с каждым из нас как бывает: вроде пошутишь удачно, в тему, а потом подумаешь, наверное, все-таки обидел, кольнул человека... У Николая Михайловича такого в принципе быть не могло. Но главное — он изумительно работал с исполнителями, делал замечания, что-то уточнял, разъяснял свой замысел. Вот это работа, вот это кайф!

Творческий кайф репетиционного периода Зенин ценит в своей профессии превыше всего. Причем свое видение произведения, свое мнение высказывал всегда. Случалось, и крышкой рояля хлопал, в свою очередь художественный руководитель перед самым концертом грозил вообще песню снять...

— Но верх всегда брали не амбиции, верх брало творчество. Верх брал музыкант. Каким образом это будет лучше донесено до слушателя... Вообще вопрос творчества и сотворчества очень непростой, иногда приходится брать волю в кулак... Ведь искусство — это не то, что мне хочется прокричать со сцены, как-то самовыразиться. Это прежде всего разговор с душой...

— Игорь Михайлович, а вообще артист хора, солист — профессия сложная? Большой труд? Ведь, казалось бы, дал Господь голос, талант — пой себе и пой...

— Все зависит от степени личной ответственности... На мой взгляд, прежде всего должна быть база, школа, классическое музыкальное образование. Потому что нельзя на воздушной подушке, без фундамента, строить дом. А потом, как в балете, каждый день — станок... И шлифуй, шлифуй.

— Ну что можно в песне испортить, если не сбиваешься, не фальшивишь, чтобы быть так уж сильно недовольным собой, всерьез переживать?

— Повторю: речь идет о степени ответственности... Ну вот одну ключевую фразу не донес, скомкал, и все — смысл теряется!

И тут я вспомнила: действительно, когда года два назад Сибирский хор давал абонементные концерты в филармонии, то исполнение Игорем Зениным русских романсов, шедевров жанра — «Я встретил вас», «Однозвучно звенит колокольчик», «Колокольчики мои» — было именно таким — филигранным в музыкальной нюансировке и тончайше прочувствованным эмоционально... И это было прекрасно, это была работа большого мастера!

Он считает: чтобы не стоять в творчестве на месте, артисту надо постоянно питать-пополнять свою личность. Он много читает, последний год, правда, в основном по программе: историю России, античную литературу, сегодня Зенин — студент-заочник Новосибирского театрального института.

— Захотелось как-то раздвинуть рамки своего амплуа, глубже узнать театр. А атмосфера здесь, в институте, замечательная — светлая, добрая, я бы даже сказал, возвышенная...

Теперь, задним числом, я понимаю, что, кроме всего прочего, Игорю Михайловичу (пусть и загруженному выше крыши в репертуаре артисту, бессменному в течение десяти лет председателю профсоюзного комитета и заботливому отцу двух маленьких дочурок) в тот непростой период после ухода Мочалова надо было вот таким шагом — освоением новой профессии — как-то переломить, хотя бы внутри себя, эту ситуацию творческой остановки. Двигаться вперед хотя бы самому...

О хоре он тогда сказал:

— Очень надеюсь, вскоре что-то изменится. Главное — коллективу как воздух нужны большие настоящие гастроли. И, конечно же, должна восстановиться, пусть в другой, какой-то новой форме, та схема нашей деятельности, когда мы ощущаем свою востребованность, возможность реально влиять своим искусством, ну не знаю, на преодоление кризиса в национальной музыкальной культуре. Полноценно исполнять свою роль хранителей этого светлого источника — русского народного хорового пения.

С начала сезона Сибирский государственный академический русский народный хор возглавил известный музыкант, знаменитый хормейстер Игорь Борисович Тюваев. И вот — двадцатидневные блистательные гастроли в рамках крупнейшего Международного фольклорного фестиваля.

— Это то, о чем вы мечтали, Игорь Михайлович?

— Таких больших гастролей у коллектива не было в течение шести лет. И это, без сомнения, в нашей жизни веха. Причем все проходило на самом высоком — государственном — уровне. И среди 30 прекрасных коллективов, представлявших искусство всех континентов планеты, мы отстаивали честь России, стали одним из четырех коллективов-лауреатов. Это поднимает настроение, творческий тонус, подтверждает статус коллектива.

— У вас были сольные номера?

— В зависимости от программы — две песни на китайском и одна на русском или, наоборот, — две русские и одна китайская...

— «Вдоль по улице метелица метет» пели?

— Да, конечно. Принимали не просто тепло — горячо!

Еще я узнала, что значительная часть показанного в Китае — это новая работа нового художественного руководителя.

— Многое в хоре меняется, меняется концепция, методика работы. Однозначно говорить, хорошо это или плохо, рано... Но идет работа, интенсивная работа! — голос Зенина в телефонной трубке был энергичным. — Окончательную оценку, как всегда, на концертах вынесет зритель...