Левой! Левой! Левой?

Но как ни забавно, этот демонстративный отказ от знакомства с другой, отличной от властной точки зрения, сам же и превратился в зримое доказательство правоты следующих слов публициста.

— Советский человек оказался удивительно подвержен манипуляциям. Почему? Он потерял систему, связанную со старой советской идеологией, — ее очень быстро дискредитировали. Советские люди, крайне недоверчиво относившиеся к коммунистической пропаганде, оказались абсолютно некритичны к любым другим штампам и клише. У них не оказалось иммунитета.

Отчасти это связано с морально-психологическим кризисом, в котором находилось общество последние 15 лет. Страна пережила распад. Причем не столько распад территории Советского Союза, сколько распад социальной системы, когда люди потеряли традиционные связи, традиционное место в обществе, систему оценок, а значит, и требований.

В качестве примера я часто привожу рабочего, который идет на завод, где ему не платят зарплату (уже поэтому он не наемный рабочий, по Марксу, только вот кто — раб или крепостной фабричный?). Потом получает на этом заводе вместо зарплаты часть продукции, например, фарфор, который должен продать, становясь при этом кем: мелким буржуа, торговцем? Вот уже следующая социальная категория. После он идет домой, где у него маленький приусадебный участок в 6 соток, превращаясь в крестьянина, живущего натуральным хозяйством...

В начале 90-х годов вместе с независимыми профсоюзами мы сделали исследование по ряду регионов, которое показало прямую связь между забастовочной активностью и урожайностью картофеля в регионах. То есть с повышением урожая картофеля забастовочная активность становилась ниже. А если урожай картофеля падал, то соответственно выше становилась забастовочная активность.

Надо сказать спасибо 5 — 6 годам экономической стабильности. Люди более или менее встроились в определенную систему новых координат. Дорогой ценой, но выработался иммунитет и социальная память.

— Насколько активно молодежь сегодня принимает участие в общественных движениях?

— Сразу же должен разделить молодежную политику, которую якобы проводят власти и молодежные движения. На мой взгляд, в России нет никакой специальной молодежной политики. Молодежь выпускают как в специальную резервацию для того, чтобы она здесь паслась, играла и изображала молодежные парламенты, молодежную общественную палату, молодежную думу, где как... А вот молодежь в политике — это очень серьезно.

Вспомните, либералы говорили: «Вот вырастет новое поколение, не испорченное коммунистической пропагандой, и уж оно-то будет правым и прорыночным!» Произошло противоположное. Выросло поколение, для которого капитализм — реальность. А это реальность безработицы, отсутствия социальных перспектив, постоянный рост тарифов ЖКХ и борьбы за выживание, что, собственно, является нормальным состоянием капитализма. Структуры левого фронта оказались реально завязаны на молодых людей.

Надо сказать, что сейчас в России избирательный процесс не является ключевым. Ключевым является появление тех течений и людей, которые сопротивляются реформе ЖКХ, новому Жилищному кодексу, реформе образования... Видны первые признаки оживления профсоюзов. В частности, три знаменитые забастовки на заводе Форда в городе Всеволжске Ленинградской области.

Можно вспомнить конфликт в московском метрополитене, когда наряду с требованием профсоюза выплаты индексированной зарплаты были одновременно выдвинуты требования безопасности поездов. Когда люди обнаружили, что поезда московского метро небезопасны, этот конфликт получил большую поддержку общества. Другое дело, что администрация сразу же пошла на уступки, гася это выступление, что тоже очень показательно.

Появляется целый веер новых социальных движений. И все они способны друг с другом взаимодействовать. Примером может служить Российский социальный форум в апреле 2005 года.

— Когда имеешь дело с партиями, больше всего раздражает присущие абсолютно всем непрофессионализм и неорганизованность. Является ли это общей и самой большой проблемой сегодняшних политических течений?

— Некомпетентность является следствием глубинных и серьезных проблем, с которыми сталкиваются все партии. Идейные и современные люди есть в разных партиях.

Что касается партийных структур, то они частенько косны и не ориентированы на достижение конкретного результата — вот это действительно важно. Потому что единственный результат, который доступен сегодняшним партиям и течениям, состоит в том, чтобы провести своих кандидатов во власть. На самом деле не во власть, а в представительные органы. И это принципиальная разница. Представительные органы в России очень слабы, они не дают возможности реальной власти. В лучшем случае это возможность использовать трибуну и кое-где влиять на какие-то процессы, да и то незначительно.

Наоборот, социальное движение, как оно начало возникать с января 2005 года, нацелено на достижение конкретных результатов. И мы все это четко видели в выступлениях по закону № 122. Люди выдвигали конкретные требования и по ряду позиций добивались их осуществления. Это совсем другой тип политического мышления.

Причем каждый подъем протестного движения имеет свой эпицентр. Очень неожиданно в феврале прошлого года стал таким эпицентром Петербург. 18 тысяч человек, которые шли к Смольному по Невскому проспекту, оказались способны навязать власти переговоры. Причем эти переговоры были показаны по местному телевидению! А потом все как будто ушло в песок, но люди, которые принимали участие в этом движении, говорили об этих трех днях, как о самых счастливых днях своей жизни.

Эпицентры движений есть в Санкт-Петербурге, в Поволжье, Самаре... На Урале это Ижевск. Причем для небольшого городка Ижевска 4 тысячи участников движения — это очень много.

Очень важно, что нарастают движения протеста в Москве. Это связано с жилищной политикой, которую проводят московские власти. Идет разрушение домов в связи с точечной застройкой, когда рядом с благополучным домом роют фундамент и благополучный дом превращается в полуаварийный. Причем никто никого переселять не собирается. Людям говорят: «Вы средний класс, вот и решайте ваши проблемы как хотите!» В ответ москвичи начинают выходить на улицы.

Уникальность сегодняшнего социального левого движения в том, что оно лишено партийной окраски. Люди не хотят и не собираются вступать в какую-то партию. Наоборот, рядом стоят «яблочники», коммунисты, анархисты... Движение левого фронта включает людей разных взглядов, объединенных общими целями. Отчасти это происходит потому, что все сегодняшние партии в той или иной степени дискредитированы в общественном мнении.

— А все-таки из-за какой ошибки произошло крушение социализма?

— Я считаю, что дело не в ошибках. Россия была крайне отсталой, необразованной страной по сравнению с теми задачами, которые должны были быть поставлены и решены. К распаду СССР привела та траектория развития, которая была задана первоначально. И не с 17-го года, а гораздо раньше.

Надо отдельно сказать, что сегодняшнее левое движение ничего не хочет вернуть обратно. Не нужно возвращать, нужно создавать! Я лично принадлежу к числу тех людей, которые считают, что Советский Союз не был социалистической страной. Да, пытались, строили социализм, но если бы построили, то того краха, который произошел, не было бы.

Проблема в другом. Сейчас мы видим абсолютную необходимость построения демократии, опирающейся на массовые социальные интересы. А демократия — это не набор каких-то формальных процедур в духе либерализма. Это возможность прямого непосредственного участия граждан в решении своей судьбы.

В этом смысле очень интересно то, что происходит сейчас в Венесуэле. Тот лозунг боливарийского государства, который отстаивает ее президент, мне кажется очень важным. Потому что речь идет о приоритете социальных интересов и об общественной собственности как локомотиве экономики, причем даже не о развитии экономики, а о решении с помощью государственной собственности обществом своих социальных проблем.

Вот это и есть принципиальное отличие от модели СССР. Общество в лице своих низовых, стихийно демократических структур принимает непосредственное решение в формировании задач, которые будут решаться.

В этом смысле он похож на ту советскую модель, которая начинала формироваться в самые первые месяцы после октября 17-го года.

Почему она сорвалась, это уже другой вопрос: ведь была Гражданская война. Была отсталая Россия, необходимость срочно решать другие задачи и т. д. Но первоначальная идея Советов как формы народного представительства, причем многопартийного представительства, мне кажется вполне дееспособной.

— Могут ли сегодня пройти на выборах откровенно фашистские партии?

— Могут. Когда была знаменитая дискуссия у Соловьева, то было очень наглядно видно, что чем дальше на северо-восток страны, тем более интернационалистски голосуют регионы. Чем более на юго-запад, тем более националистически. Если вы поедете в Краснодар, то столкнетесь с огромным количеством разного рода нацистской литературы, которую можно купить в любом киоске. Нет сомнений, что партия с фашистским уклоном вполне может набрать необходимые ей для прохождения 8%.

Уже прощаясь, Борис Юльевич, как будто по рассеянности сдернув с лица маску улыбчивого шутника, вдруг приоткрыл перед нами, участниками пресс-конференции, свое настоящее лицо: проницательного, умного, немного печального и усталого мудреца. Впрочем, тут же привычно заулыбался, отвечая на мой вопрос.

— Вы верите в победу российского народовластия?

— Пока народ будет чувствовать себя жертвой, зависимой от обстоятельств, выпрашивающей у власти тех или иных льгот, пока народ не почувствует себя сильным, способным на героические действия, он не будет способен изменить ситуацию или повлиять на нее. Но я оптимист...