Расстрел для нас привычнее

Тем более что телевидение чуть ли не изо дня в день детально показывало, как уже домашних птиц ловят, сворачивают им головы и сжигают. Никто почему-то не вспомнил, что на наших глазах уже была подобная кампания. Правда, в Китае, где сперва перебили всех воробьев, а потом их завозили из других стран, потому что без них расплодились вредные насекомые, сжирающие урожаи более успешно, чем воробьи.

Нет! Нам чужие примеры не указ. Мы, как известно, идем своим путем. Для нас расстрел и отстрел привычнее. Тем более что в обществе укореняется мнение, что именно китайцы завезли нам птичий грипп, чтобы им легче было прибрать к рукам Сибирь. Правда, главный санитарный врач все эти утверждения назвал «излишне эмоциональными», но не сказал же он, что они бредовые. Например, привлечь войска ПВО для отстрела наглых птах или всех наших мужиков с оружием в руках поставить вдоль границы и заставить их стрелять в любое пернатое население, в том числе и в то, которое давно занесено в Красные книги. Иначе, мол, людей будут заносить в эти книги. А раз так, то надо гонять любых птиц, чтобы они не гнездились, чтобы летали где угодно, но только не в Сибири.

Совсем не «однозначно»
Задача решительная, но практически невыполнимая. Через южные территории только Западной Сибири мигрируют более 250 видов птиц. И только в нашей области почти 400 водоемов, где вполне может «пообщаться» домашняя птица с дикой. Но, как заявил главный федеральный инспектор Александр Завьялов, «отстрел будет однозначно». То есть его мнение совпало с предложением Жириновского даже лексически. Между тем биологи, а не философы и инспекторы, считают отстрел птиц бессмысленным, бесполезным и вредным. Гораздо эффективнее, на их взгляд, снабдить в достатке домашнюю птицу комбикормами, чтобы она, голодная, не бегала по улицам, а еще полезнее и спокойнее провести массовую вакцинацию птиц в личных хозяйствах и на птицефабриках. Кроме того, болезни расстрелять нельзя. У птиц, как и у людей, они были и будут всегда. Впрочем, пора подтвердить эту точку зрения мнениями специалистов. Представляю их: кандидат биологических наук Александр Константинович Юрлов, заведующий лабораторией Института систематики и экологии животных СО РАН, и доктор биологических наук Виктор Вячеславович Глупов, тоже заведующий лабораторией и заместитель директора института по науке.

— Сразу должны вам сообщить, — сказали биологи, — что в ближайшее время вполне возможно будет принято решение о карательных методах борьбы с птицами. К тому идет... А это ошибка. Мы не могли ее в свое время предупредить, потому что очень многие решения по таким проблемам нередко принимаются без нас, в келейном порядке. Хотя в последнее время ученых нашего института стали привлекать к обсуждению этих вопросов.

— Распугивание птиц и отстрел их, — уточнял Юрлов, — мало что даст, а может ситуацию только усугубить. При распугивании увеличивается радиус разлета птиц. Следовательно, и радиус заражения. Во-вторых, при отстреле обязательно будут подранки. В том числе и среди птиц, которые действительно заражены гриппом. Их кровь будет наверняка попадать в водоемы. А это приведет к распространению зон заражения. Этих подранков и отстрелянных птиц будут поедать хищники. Прежде всего вороны и грачи. И что же: после отстрелянных диких уток мы будем войска и охотников бросать на отстрел ворон и грачей?! Войск не хватит... Да и стрелять им тогда придется в городах, где ворон полно, или, положим, на фермах.

Многие птицы, живущие зимой в Африке, Юго-Восточной Азии, в Индии, при миграции летят через нашу лесостепь, озеро Чаны и гнездятся только в дельте Лены. Чаны они никогда не минуют. Предлагается их тоже там гонять и отстреливать. Сейчас популярный, с варварским оттенком, заголовок в газетах «Не дадим птице загнездиться». Но люди обманываются. Выполнить эту задачу невозможно. Для этого надо собрать на борьбу все население Новосибирской области. Но мы, как помнится, не китайцы. Хотя сейчас и предлагается выжигать, например, все тростники и стрелять во все, что летит, кроме самолетов и вертолетов.

Кроме того, многих птиц можно отловить только специальными орудиями лова. Например, лысух, погонышей, камышниц. Их никакой охотник не увидит — хорошо прячутся. Не говоря уже о воробьях. Их у нас ни перебить, ни отогнать невозможно. Отлетят, и тут же прилетят снова. Естественно, что при разрешенном отстреле в первую очередь будут уничтожаться крупные птицы — гуси, утки, кулики… Но среди них есть виды, которые внесены в международную Красную книгу или в областную. Это крупные, заметные птицы. Бить по ним — это, по сути, преступление. На Чанах они водятся.

Что делать?
Перебиваю Юрлова и спрашиваю у него по классической русской формулировке:

— А что делать?

— Это уже известно и проверено на практике: ограничивать контакты людей и домашней птицы с дикими. Вполне достижимая задача. В том числе с помощью запрета весенней охоты. Пережить такую меру вполне можно. Повторюсь: массовый отстрел и распугивание птиц шумом, светом, магнитно-волновым воздействием и тем более чучелами ничего не дадут. А вот вакцинация птиц эффективна. На нее придется потратить больше средств. Вакцины уже разработаны.

Кроме того, еще много неясного. Считается, что вирус заносит красноголовый нырок. Среди погибших птиц больше всего именно этих уток. Но если к нам заносится вирус из Юго-Восточной Азии, то едва ли с нырками. Он оттуда заносится в Сибирь либо с куликами, либо с воробьиными птицами. Это более реально. Потому что утки-нырки в Юго-Восточной Азии не зимуют. (То есть во Вьетнаме и Юго-Восточном Китае.) А утки-нырки зимуют в Индии. Между тем в Индии до сих пор птичий грипп не зарегистрирован. Все это надо исследовать и знать.

— Но вы точно знаете пути миграции птиц?

— Мы их знаем, но только тех, которых окольцевали. А летят к нам птицы 250 видов.

— Сколько же вы знаете?

— Не свыше двадцати пяти видов точно. А по косвенным данным, еще видов пятьдесят. Но не более. Кроме того, кольцевание в основном проводилось в пятидесятых-шестидесятых-семидесятых годах. Когда отпускались средства на программу по изучению миграции птиц на территории Западной Сибири, Казахстана, Киргизии... Мы проводили тогда кольцевание ежегодно. В Казахстане, например, кольцевали птиц до миллиона в год. Они очень нам помогали. У них постоянно стояла большая ловушка. А сейчас нет государственного финансирования на программы по изучению миграции птиц. Надо признать, что и массовое кольцевание очень затратное. Сети, которыми ловят птиц, надо проверять с семи утра и до глубокой ночи. Нужен непрерывный контроль.

— Некоторые птицы в неволе не выдерживают больше часа, — пояснил Виктор Вячеславович. — И сейчас трудно представить, чтобы мы нашли много энтузиастов для такой непрерывной работы.

— Кроме того, — продолжал рассказ Юрлов, — у нас нарушились информационные связи. Казахстан, Киргизия, Узбекистан теперь самостоятельные государства. И информационный обмен по миграциям птиц, их кольцеванию стал беднее. Это ныне международная переписка. Весьма дорогая. Окольцованные птицы — хорошая подсказка науке. Сразу видно места «их базирования», по какому пути они летят, где зимуют.

— Пути миграции извечные?

— Нет, они меняются. Их путь определяют водоемы. Исчезло, к примеру, Аральское море, и птицы летят уже по другому пути. Сейчас за перелетами птиц крупных видов следят уже спутники. Если птицы летят с датчиками, а это тоже стало практикой, то можно судить обо всем пути: где они останавливаются, на какое время, где зимуют и т.д.

— Есть еще один момент, — вступил в разговор заместитель директора института по науке, — который необходимо учитывать. Далеко не всем ясны еще места, скажем так, резервации вируса птичьего гриппа. Нас до сих пор во Вьетнаме обвиняют в том, что вирус к ним попадает из Сибири, а не наоборот. Но сказать точно о том, что вирус остается у нас в каких-то водоемах или сохраняется в каких-то звеньях биоценоза, например, в моллюсках, мы не можем. А это в природе бывает. Но для ответа нужны исследования. Как во Вьетнаме, положим, так и у нас. Пока вопросы открыты. Изучение нужно проводить там, где разные виды птиц в нашей области встречаются, где можно исследовать, какой уровень и какова степень их зараженности. Специалисты «Вектора» эти исследования ведут. Но сейчас такие работы надо разворачивать, усиливать, подключить к ним институты СО РАН. Четыре наших института уже готовы к сотрудничеству. На этом стыке хорошо могут совмещаться практические и теоретические исследования. Прежде всего контроль: есть вирус или его нет. С другой стороны, мы уже сделали вместе со специалистами «Вектора» первые шаги по поиску тех звеньев биоценоза, где могут сохраняться вирусы. Например, в тех же моллюсках, которыми утки с удовольствием питаются, да и многие другие птицы. Не исключено, что мы обнаружим свой, местный, очаг циркуляции вирусов. Пока на этот вопрос никто не может ответить. Больше того: в поисках ответа мы можем обнаружить и мутацию, изменение вируса…

— …Опасного для человека?

— Не обязательно. Он может при изменении стать патогенным для других видов животных. Если еще принимать во внимание постоянные перемены в экологической обстановке. Та же промышленность ни экономике, ни природе даром не дается. Словом, все это надо изучать, что гораздо важнее и полезнее, чем бессмысленно отстреливать всех птиц подряд.