Великая тайна Тамерлана

Еще не создал могущественное государство со столицей в Самарканде, не разгромил Золотую орду, он даже не был еще Тамерланом. Прозвище Железный Хромец (так переводится Тамерлан) он получил много позже. Выводя же «мелом судьбы» надпись: «Жить», он звался Тимуром.

Собрание легенд о Тамерлане могло бы составить фонд солидной библиотеки. Но большинство из них так и обречены остаться легендами, потому как проверить подлинность изложенных в них событий невозможно. Однако один неоспоримый факт все же есть. И датируется он 22 июня 1941 года...

Экспедиция
В июне 2001 года, в канун 60-летия Великой Отечественной войны, автору этих строк довелось поговорить с единственным дожившим до наших дней участником экспедиции по вскрытию могилы Тамерлана в июне 41-го — Маликом Каюмовым, народным артистом СССР, ветераном Великой Отечественной, оператором, режиссером, известным в кругу документалистов не только фронтовыми съемками, но и фильмами, созданными в мирное время.

— Но все это было потом, — Малик машет широкой ладонью, будто отстраняя все, что произошло за последние шесть десятилетий. — А тогда, в начале лета 41-го, я был молодым начинающим оператором, едва ли не единственным во всем Ташкенте человеком, который мог управляться с кинокамерой. Потому, собственно, и попал в состав экспедиции. Для ее проведения была создана очень представительная комиссия во главе с заместителем председателя Совнаркома Узбекской ССР Кары-Ниязовым. Еще в нее включили известного в ту пору таджикского писателя Садриддина Айни, археолога и антрополога Герасимова, востоковеда из ленинградского Эрмитажа Семенова... А сами раскопки были приурочены к 500-летию узбекского поэта и философа Алишера Навои. Говорили, дескать, любые свидетельства, найденные при вскрытии гробниц тимуридов, добавят бесценные краски ко времени, в котором жил и творил великий Навои. Но ученым, как я сейчас понимаю, гораздо интереснее было поставить наконец точку в споре на тему «Где покоятся останки Тамерлана?» А он, этот спор, велся аж с XVI века. Одни исследователи биографии Железного Хромца настаивали, что его, согласно завещанию, захоронили на родине, в Кеше, другие — там, где во время похода на Китай завоевателя настигла смерть от «горячки» (нынче бы сказали — от пневмонии). Третьи выдвигали версию, что могила Тамерлана вообще никогда не будет найдена, потому что верные ему военачальники договорились сохранить в тайне место, где погребли тело, — чтобы враги не смогли над ним поглумиться. И только стекавшиеся со всей Средней Азии в Самарканд паломники-мусульмане ни на йоту не сомневались в том, что прах Тамерлана покоится именно здесь, в Гур-Эмире, родовой усыпальнице тимуридов.

Тьма
Экспедиция прибыла в Самарканд 1 июня. Две недели подтягивали технику: завозили мощные генераторы, монтировали прожекторы. Работать предстояло в глубоком подземелье. Именно там, а вовсе «не под самым полом мечети» (как и нынче пытаются внушить экскурсоводы неискушенным туристам), были погребены тимуриды.

— Собственно, раскопки начались 16 июня, — продолжает Малик Каюмов. — Сначала были извлечены останки сыновей Тамерлана — Шахруха и Мираншаха. Восемнадцатого июня — его внуков Мухамад-Султана и Улугбека. И если до этого момента у членов экспедиции еще были какие-то сомнения в подлинности останков тимуридов, тут они исчезли. Ведь доподлинно известно, что Улугбек был убит религиозными фанатиками — ему отрубили голову. Так вот: у тела, которое покоилось в саркофаге с именем Улугбека, голова была отделена от туловища ударом остро отточенной стали.

Девятнадцатого наступил самый ответственный момент: стали вскрывать гробницу Тамерлана. Помню, кто-то из членов комиссии, скорее всего востоковед Семенов, перевел надпись на нефритовой надгробной плите: «Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет». В ответ раздались смешки, комментарии, вроде: «Нас не запугаешь!», но на душе — сужу по себе — было муторно.

На могилах сыновей и внуков Тимура тоже лежали огромные плиты, но с помощью лебедки их поднимали легко и без всяких проволочек. Когда же попытались стащить каменную глыбу с могилы Тамерлана — лебедка сломалась. Да так, что починить ее, сколько ни мучились, не удалось. Пришлось звать подмогу. Плиту кое-как сдвинули вручную. Под ней оказался герметично закрытый каменный саркофаг. С ним провозились еще несколько часов. А когда, уже двадцатого июня, его наконец открыли, подземелье наполнилось удущающе густым запахом розового масла и еще каких-то благовоний.

— Внутри саркофага был еще один гроб, но уже обычный, деревянный. Но только мы его увидели, как все прожекторы погасли... — Малик Каюмов на минуту замолкает, а потом продолжает: — Шестьдесят лет прошло, а у меня, как ту минуту вспоминаю, мурашки по коже и ком в горле. Через сколько всяких опасностей и ужасов на фронте пройти пришлось — но и они не смогли стереть из памяти тревогу, которая тогда в подвале, в кромешной тьме меня охватила. Начальство, помню, тоже занервничало, стало требовать немедленно наладить освещение. Бедный электрик никак в толк взять не мог, что случилось со сто крат проверенными генераторами. Зажгли какие-то факелы, пару керосиновых ламп. От них по земляным стенам огромные тени заколыхались, и вдруг так душно стало, будто кто-то из склепа весь воздух выкачал.

Старцы
Пока электрик возился с внезапно вышедшими из строя генераторами и прожекторами, Малик Каюмов решил унять внутреннюю дрожь, выпив горячего чая.

— Вошел в ближайшую чайхану, смотрю — там три древних старика сидят, — вспоминает Каюмов. — Я еще отметил про себя: похожи друг на друга, как родные братья. Ну я присел неподалеку, мне чайник и пиалу принесли. Вдруг один из этих стариков и обращается ко мне: «Сынок, ты ведь из тех, что вскрывать могилу Тамерлана вздумали?» А я возьми да и скажи: «Да я в этой экспедиции самый главный, без меня все эти ученые — никуда!» Шуткой решил свой страх отогнать. Только, смотрю, старики в ответ на мою улыбку еще больше нахмурились. А тот, что заговорил со мной, к себе манит. Подхожу ближе, смотрю, в руках у него книга — старинная, рукописная, страницы арабской вязью заполнены. А старик по строчкам пальцем водит: «Вот смотри, сынок, что в этой книге написано: «Кто вскроет могилу Тамерлана — выпустит на волю духа войны. И будет бойня такая кровавая и страшная, какой мир не видал во веки вечные».

Малик попросил старцев пойти с ним. Показать книгу руководителям экспедиции, поведать им о предостережении.

К старикам вышли Айни и Семенов. И писатель, и ученый выслушали незваных визитеров со скучающими лицами, повертели в руках книгу и вынесли вердикт: «Ерунда! Идите, отцы, по домам и не смущайте народ всякими бреднями!» Но старцы не ушли, а продолжали умолять: «Одумайтесь! Не трогайте прах Тамерлана!» Тогда Айни, разгневавшись, схватил трость и замахнулся ею на стариков. Те повернулись и ушли...

Череп
К полудню следующего дня — то было 21 июня — генераторы заработали. Сами собой. Электрик только разводил руками: полсуток он возился с ними, пытаясь найти поломку. Все было в порядке, но агрегаты ток давать не желали — и все тут. И вдруг...

— Мы снова спустились в подземелье, где от вчерашнего удушающего запаха не осталось и следа, — вспоминает Каюмов. — Вскрыли деревянный гроб. Несмотря на то, что тело Тамерлана было после смерти забальзамировано, мягкие ткани полностью истлели. Остался только скелет. Но и по нему ученые доподлинно установили: останки принадлежат Тамерлану. Об этом свидетельствовал и небывалый для представителей монголоидной расы рост — выше 180 сантиметров, и изуродованная голень, из-за которой Тимур получил свое прозвище Железный Хромец, и деформированный пятый позвонок — родовой «признак» всех тимуридов. Антрополог Герасимов, внимательно рассмотрев череп (и еще несколько минут с ним в руках мне попозировав), уложил реликвию в деревянный ящик с мелкой стружкой. Ящик он взял с собой в гостиницу, куда мы возвращались уже поздно ночью. Возвращались возбужденные, веселые. Ну как же, главная цель экспедиции выполнена! Какая удача, какой успех! А утром нас, отсыпавшихся после плодотворной ночи, разбудил крик: «Война! Война началась!»

Экспедицию быстро свернули, Семенов и Герасимов уехали, увезя с собой череп Тамерлана. А Каюмов еще на несколько дней остался в Самарканде.

— Я очень хотел найти старцев, — говорит Малик. — Хотел поговорить с ними, попросить, чтобы позволили еще раз прочесть то место в книге. Я чувствовал свою вину за то, что не смог убедить Айни и Семенова внимательнее отнестись к пророчеству... Но хозяин чайханы сказал, что в тот день, 20 июня, он видел стариков в первый и последний раз. Я ходил по рынкам, дворам, расспрашивал старожилов Самарканда — все тщетно.

Вернувшись в Ташкент, Каюмов сразу отправился в военкомат. И уже в июле его отправили на фронт военным оператором.

Возвращение
Ощущение вины не оставляло Каюмова и на фронте. Он видел, как гибнут товарищи, знал, что жертвами фашистов становятся тысячи мирных жителей городов и деревень, которые враг проходит, рвясь к Москве. Он хотел рассказать о записанном в древней книге пророчестве тому, кто имеет власть хоть что-то поправить. По его просьбе командир одного из батальонов поведал о самаркандской экспедиции Жукову. Тот к рассказанному отнесся серьезно и попросил устроить ему встречу с оператором. Таковая состоялась в октябре 42-го во временном штабе Жукова.

— Я так волновался перед тем, как войти в блиндаж, аж ладони вспотели, — вспоминает Каюмов. — Но ничего, собрался и сумел все более-менее связно изложить. А потом осмелился и сказал: «Товарищ Жуков! Надо непременно найти этого ученого, который череп Тамерлана забрал, и пусть он положит его обратно в гроб». Жуков не отмахнулся, не сказал: «Ерунда», а искренне поблагодарил, руку мне пожал.

О том, что череп Тамерлана был привезен в Самарканд 19 ноября 1942 года, а положен в гроб 20 ноября, Каюмов узнал уже после войны. И совсем не удивился, сопоставив даты. 19 — 20 ноября 1942 года произошел перелом в Сталинградской битве.

Подземелье
После встречи с Каюмовым не побывать в Самарканде, в Гур-Эмире было просто невозможно. Так хотелось своими глазами увидеть тот самый склеп, плиту, которую не смогла сдвинуть с места мощная лебедка. Но попасть в подземелье оказалось не так-то просто. И туристам, и паломникам, и даже большинству журналистов в Гур-Эмире предлагают довольствоваться созерцанием плит, которые установлены в мечети-мавзолее. Надгробными их можно назвать только с большой натяжкой. Да, они расположены точно над местами погребения Тамерлана, его сыновей и внуков, но на высоте полтора десятка метров над ними. Пришлось подкупить ночного сторожа, который позволил спуститься вниз, но сам стать проводником отказался: «Зачем лишний раз напоминать о своем существовании великому Хромцу?»

Преодолев несколько десятков ступенек, пришлось остановиться. Глаза должны привыкнуть к полумраку, который царил в склепе. В тусклом свете редких электрических лампочек установленные в середине подземелья огромные каменные плиты едва видны. От плиты идет ровное тепло. Подношу ладонь к надгробью Тамерлана — и тут же отдергиваю. Так это или только кажется, но от нее веет мертвенным холодом.

Уже наверху делюсь своими ощущениями с хранителем ночного покоя Гур-Эмира.

Тот укоризненно качает головой:

— А кто тебе сказал: «Плиту потрогай»? Я сказал? Не-е-ет. Нельзя Тамерлана тревожить. Даже камень на его могиле нельзя. Про то, как война началась, когда его череп из могилы вынули, наверное, не слышала?

Плита