Недолго барахолке барахтаться

До закрытия Гусинобродского вещевого рынка осталось несколько месяцев

Настоящие машины времени есть в Новосибирске. Это любой автобус, который едет до барахолки. Выходите на конечной — и вуаля! — вы вернулись в начало — середину 1990-х!

Официально это место именуется «Гусинобродский вещевой рынок», но как вы его ни назовите, барахолкой оно было, барахолкою и осталось. Грязь, мусор под ногами, выдолбленный асфальт — берегите ноги. А также сумку и кошелек — не только от воров, которых стоит опасаться в любом людном месте, но и от навязчивых продавцов.

Отбросьте стыд!
— Девушка, красавица, тебе какие джинсы: летние, осенние? — пока я пробиралась между рядов, где с одной стороны продают картошку, а на лотке напротив лежат обложки на документы всех мастей, меня «взяла в оборот» хваткая челночница. Признаюсь, у меня не то что не было мысли покупать джинсы, я даже не проявляла к ним интерес. Но желание женщины хоть кому-то продать свой товар оказалось таким сильным, что она нашла меня на противоположном от ее лотка краю рынка. Решаю подыграть.

— Осенние.

— Сейчас подберем, — она увлекает меня за собой, по пути выясняя мои предпочтения: клеш или зауженные, темные или светлые, нужный размер. Наконец, пройдя через ряды вдоль бетонного ограждения, видимо, подготовительные работы к постройке в этом месте метро уже ведутся, выходим на пустырь, где за складным столиком с товаром стоят напарницы моей провожатой.

— Вот, меряй! — женщина протягивает мне две пары джинсов. Я озираюсь: где примерочная? В чистом поле виднеется вдали новое здание, куда, по словам некоторых торговцев, они после закрытия барахолки и переедут. Но меня ведут не к этому пусть далекому, но все же зданию, а… за колченогий столик.

— Сейчас мы тебя ширмочкой закроем... — женщины уже было собрались встать в кружок, чтобы отгородить меня от взглядов прохожих покрывалом, но мне такой вариант не подходит.

— Нет-нет-нет, не хочу в таких условиях переодеваться, — решительно направляюсь прочь. Хозяйка предлагаемых богатств нагоняет меня:

— Ты что, незамужняя?

— А какое это имеет отношение к делу?

— Обычно только незамужние стесняются, замужние спокойно переодеваются у нас, — огорошивают меня.

Комфорт к вашим услугам!
В рядах с металлическими боксами и палатками чуть поспокойнее, но и тут идет борьба за покупателя. Большая часть продавцов, особенно среди уроженцев горных республик, между собой давно сватья-братья и прочие родственники, а потому заинтересованы продать товар пусть не собственный, так соседа. Та же челночница позволила мне уйти лишь до палатки с товаром ее земляка: «Смотри, какие штанишки хорошенькие! Тут и примерить можно с комфортом». Под словом «комфорт» в данном случае подразумевалась возможность отгородиться от внешнего мира металлической рифленой рольставней.

Всучить мне джинсы не удается, тогда женщина переключает мое внимание еще на одно торговое место. Здесь на постаментах из досок лежит спортивно-прогулочная обувь.

— Может, кроссовки нужны?

Мне тут же начинают подбирать модель для бега. Для демонстрации гибкости подошвы торговка сжимает кроссовок двумя руками и профессиональным (все-таки 20 лет на этом рынке!) движением сгибает его в бараний рог. Я же не могу подошву согнуть даже буквой Г — моим ногам, боюсь, это также окажется не под силу.

В конце концов кроссовки, за которые я готова заплатить озвученную сумму в пятьсот рублей, найдены, осталась примерка. И снова комфорт экстра-класса. Из дальнего угла хозяин товара и моя навязчивая провожатая достают старую обшарпанную коробку: «Садись!» Присаживаться на нее не рискую и надеваю ботинок стоя, как цапля, на одной ноге. Обувь оказывается маломеркой, и на мой 37-й с половиной впору приходится только сороковой размер. На этом чудеса не заканчиваются — я тянусь за кошельком, когда слышу голос «моей» челночницы:

— Э, у брата, оказывается, товар дороже. Семьсот рублей сможешь?

Качество на любителя
Ряды палаток через дорогу также пестрят товаром, приглашая рассмотреть поближе расставленные и разложенные в них «сокровища». Обувь из клеенки, спортивные костюмы из синтетики («Это потому что я продаю их за пятьсот рублей. Назвал бы цену в два раза больше, вы бы сразу купили!» — обиделся продавец) — вот что бросается в глаза. Ряды меха и кожи радуют несколько больше. Но и тут изделия из «кожи молодого дерматина» преобладают над натуральными материалами. Хорошо, что продавцы не скрывают сей факт и называют кожзам кожзамом. Но в качестве своего товара уверены все без исключения.

— Ты не смотри, сразу меряй! — слышу то от одного, то от другого продавца. Однако я провожу пальцем по стразам на отвороте одной из моделей, и камешек падает на землю. Приглядевшись, обнаруживаю на куртке следы от еще нескольких отпавших стразин. Такой товар почему-то и надевать не хочется.

А продавцов становится откровенно жалко: стоят они и в зной, и в стужу. Хорошо, если от того же ветра защитит металлический контейнер, а если торговля идет в палатке? Из удобств для себя — складной стульчик, разносчик нехитрой снеди да биотуалет, до которого еще добежать надо, а то и выстоять очередь. Среди торгующих на рынке не встретишь писаных красавиц — не потому, что они сюда не идут работать, а потому что мороз и солнце делают свое дело и лицо опережает реальный возраст на пять — десять лет. Здоровья тоже не прибавляется: баулы с товаром, которые продавцы ежедневно таскают, да наша суровая сибирская погода забирают у многих последнее, взамен щедро награждая болезнями...

Неспроста губернатор Василий Юрченко назвал барахолку «раковой опухолью», которая негативно влияет на имидж не только Новосибирска, но и области в целом, и постановил ее срезать к 1 января 2014 года. Впрочем, необходимость этой «хирургической операции» кроется и в других аспектах деятельности барахолки.

«Кому-то надо это делать»
Теневые финансовые потоки на Гусинобродском рынке и заказные убийства из-за «барахолочного беспредела» получили широкую огласку в начале 2000-х, когда информация просочилась в новосибирскую прессу. В 2001 году был убит вице-мэр Новосибирска Игорь Беляков, Валерий Марьясов, в должности руководителя управления потребительского рынка также курировавший реорганизацию барахолки, был убит в подъезде своего дома в 2004 году. По данным следствия, в этих убийствах замешано преступное сообщество «Труновские», лидер которого Александр Трунов в декабре 2012 года был приговорен к 22 годам колонии. Гусинобродский рынок являлся одним из источников дохода этой группировки.

По неофициальным данным, преступные сообщества до сих пор получают прибыль с барахолки, а в бюджет города официально поступают лишь 25 процентов с каждого торгового контейнера — 75 процентов проходят как черный нал.

Почти десять лет барахолку в открытую не трогали, пока решения российских властей не пересеклись с планом развития Новосибирского метрополитена.

С 1 января текущего года вступил в силу федеральный закон, согласно которому рынки в прежнем формате прекратят существование. Теперь они должны иметь стационарные помещения. Центральный рынок Новосибирска давно перебрался с улицы под единую крышу, рынок в Бердске также переехал в постоянное помещение, торговля же на Гусинобродском ведется главным образом из палаток, контейнеров, а то и вовсе с раскладных столов. Возвести стационарные помещения здесь невозможно, потому как это зона перспективного строительства метро.

— Мы уже разработали концепцию двух объектов: станций «Дзержинская» и «Гусинобродская» и в том числе третьего объекта — метродепо, которое должно находиться как раз на месте Гусинобродского рынка. Менять эту концепцию мы не собираемся, — цитировали прошлой осенью новосибирские СМИ слова мэра Владимира Городецкого.

— Бизнесом это назвать нельзя. Рынок сегодня находится вне рамок правового поля, — этим летом делился мыслями с журналистами губернатор Василий Юрченко. — Эту раковую опухоль пора срезать. Что все боялись это делать, я тоже понимаю. Убийства были, и не только те, о которых известно. Но кому-то надо это делать.

Планируется, что самый крупный вещевой рынок города в новом формате — в стационарном здании — появится за чертой Новосибирска, но так же по линии гусинобродской трассы в селе Раздольное. Сейчас потенциальный инвестор ведет проектные работы.

ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ
Чтобы занять лучшие места, где больше всего народу ходит, приходилось занимать очередь в два часа ночи. Жили мы тогда в Академгородке — представьте, во сколько приходилось вставать и выезжать из дому! — вспоминает одна из бывших челночниц, торговавшая в середине 1990-х — начале 2000-х на Гусинобродском рынке. — Зимой, конечно, холодина страшная. На ноги чего только не наматывали: и пакеты полиэтиленовые, и тряпки, чтобы не обморозиться. Все свитера, какие в шкафу висят, надевали. Шарфы до глаз — только ресницы в инее. И все равно через несколько часов стояния на морозе приходилось греться. А как грелись? Спиртным! Бабушки да дедушки, живущие неподалеку, приносили нам коньячок да другие градусные напитки. Конечно, в ту пору у нас деньги водились, да вот только и подставляли нас наши напарники так, что мы по уши в долгах оказывались, на пенсию в итоге так и не накопила...