Мы разучились жалеть

Зависит ли доброта от сытости и благополучия? — об этом размышляет писатель в своих заметках

Мы разучились жалеть… В том числе, как представляется, и потому, что долго жили по сомнительным прописям, которые отравили и наше сознание, и наше воспитание. Одна из них: «Жалость унижает человека». Ее «выпустил» в жизнь, бесспорно, талантливый писатель. Его называли пролетарским. Пропись эта по лаконизму и по сути была «полезна» не только диктатуре пролетариата, но и всей диктатуре власти при сталинизме. Надо же было хоть чем-то оправдывать Гражданскую войну, преследования крестьян, казаков, интеллигенции, а позднее — борьбу с генетиками, ГУЛАГ, расстрелы троцкистов, ревизионистов и т.д.

Не было места для слабости и сочувствия
В сущности, эта пропись была скорее сталинская, чем писательская. Тем более, если судить по писательской судьбе, автор прописи сам нуждался в жалости. Хотя он словно не замечал этого. Что было, по меньшей мере, странно. Так как вся русская литература пропитана жалостью и состраданием. Она призывает к милости падшим, к помощи тем, кого угнетали.

Достоевскому «хватило» одной жертвы, чтобы написать гениальный роман. А сейчас мы ежедневно слышим об ужасных жертвах и преступлениях при молчании большинства или при кратковременном негодовании в телевизионных передачах. Мы разучились жалеть. Страдания стали нормой, к ним привыкли.

Конечно, давняя пропись этому способствовала. Но далеко не только она одна. Весь двадцатый век в России не было места для жалости, слабости и сочувствия. Две мировые войны, в которых активное, если не основное, участие принимала и наша страна, словно стерли в сердцах людей эти чувства, что с особой жестокостью и беспамятством выявилось в войну Гражданскую и, конечно, в Великую Отечественную, когда Россия одолевала фашизм.

О жестоком, трудном и великолепном времени
Корни жестокости и пренебрежения к жизни многообразны. Год от года они укоренялись при самых разных реформах, переделках и перестройках. Я долго искал книгу, написанную в наше время, которая бы ярко выражала природу жестокости и раскрывала ее жуткие последствия для народа. И остановился на книге графа Толстого Дмитрия Андреевича «Пир бессмертных». Этот реабилитированный художник и писатель, доктор права, врач и многолетний советский нелегал-разведчик 16 лет провел в ГУЛАГе, в котором жестокость была повседневностью. И при этом его книги, как определил сам автор, «о жестоком, трудном и великолепном времени». Но жестокости, на мой читательский взгляд, в них куда больше, чем... великолепия. Впрочем, так и во всей нашей жизни — вчерашней и сегодняшней. Потому что история, как человек, идущий по снегу зимой, всегда оставляет следы. Только войны и тот же ГУЛАГ не тают, как снег. Они оставляют боль, которая сохраняется и оседает в поколениях навсегда.

С большим знанием лагерной жизни
В хронике событий 1937 года в журнале «Власть», да и в других изданиях, постоянно читаю имена и должности расстрелянных. Бог мой, какие это ужасные перечни! В них епископы, ученые, командиры дивизий и корпусов, наркомы, писатели, начальники самых разных служб железной дороги... Но это еще понять как-то можно, потому что в них есть и имена практически всех руководителей ЧК и НКВД. Кажется, они попросту захлебнулись в крови невинных жертв или элементарно заворовались и поэтому истребляли друг друга. Зависть, месть, страх и нажива формировали их судьбы. Опубликованные теперь факты свидетельствуют об этом. Например, протокол обыска Ягоды даже читать противно.

У него нашли вин разных марок 1229 бутылок «заграничного изготовления», порнографических снимков — почти четыре тысячи, носков заграничных шелковых — 112 пар, кальсон шелковых — сорок три и т.п. Перечисляю эти шмотки с определенной целью: чтобы не обелять с тоской власть в СССР. В ней не было, конечно, нынешней, чуть ли не тотальной, коррупции, но властные органы воровали, как всегда в России, масштабно. С таким же размахом, как урки в ГУЛАГе, обирали «контриков», то есть «врагов народа», и прочую интеллигенцию. У Быстролетова об этом написано с большим знанием лагерной жизни.

Голодных нет, но…
Жестокость укреплялась у нас и по другим причинам. Самые очевидные: нищета народа и жлобство... при появлении достатка. И то, и другое сильно «очерствили» страну. Культ рубля и борьба за него любыми средствами ожесточили народ и духовно обеднили. Это проявляется в самых разных вариациях жизни. Но ярче всего сейчас — в жизни детей и в отношениях с ними. Не буду детально ссылаться для примера на зоологические, на мой взгляд, случаи, когда родители убивают и сжигают своего ребенка, а потом еще цинично вводят в заблуждение весь город, в котором живут: мол, украли наш детку. Но еще ужаснее тенденция: родителей, убивающих своих детей, с каждым годом становится все больше. Их все чаще выбрасывают, насилуют, вовлекают в преступные сообщества, духовно и физически уродуют. И далеко не только в тех семьях, которые бедны.

Многие состоятельные люди ничуть не менее жестоки, чем бедные. Будем откровенны: сейчас в стране практически нет голодающих. Минимальный прожиточный минимум это позволяет. Россия наконец-то наелась. И полагаю, прежде всего поэтому на выборах победил Путин. А все остальные его достоинства были для избирателей второстепенными. В нашей истории для людей страшнее голода был только фашизм и самые разные преследования невинных людей.

Суррогатная любовь
Но сейчас всплыла новая опасность: массовая раздраженность населения и распространившийся, как зараза, вирус пофигизма — равнодушия ко всему, что вокруг тебя любимого. В том числе и к собственным детям. Их бросают ради общения, увеселения, наслаждения. Воспитывать детей некогда — надо «бабки» зарабатывать. Пусть учителя и воспитатели воспитывают, хотя и им надо зарабатывать «бабки». В итоге воспитания детей или совсем нет, или оно тоже покупается, как сосиски. Но в таком воспитании нет или любви, или души. Гораздо легче от детей отделаться. К примеру, запереть их на туристическом теплоходе, а самим пойти коньяк пить и романы заводить. Но вот беда — пароход стал тонуть. Вместе с запертыми детьми, конечно. А папы и мамы этого не предусмотрели. Да и многим из них любовь тоже этого не подсказала...

Да и что вы хотите, когда разводов в России почти не меньше, чем браков, хотя, как утверждают власть и статистика, демография у нас улучшается. Но уже живущим детям от этого не лучше. Вспомните девочку-инвалида, которую отказались перевозить на самолете. Вспомните медицинскую сестру, которая вколола ребенку не то лекарство. Вспомните железнодорожную катастрофу под Уфой, когда десятки одаренных детей сгорели.

Множить примеры дальше?! Не буду! К чему сердце травить... Лучше предположу, что история России сильно ударила и... по любви. Она в жизни стала не только кратковременной, но и какой-то суррогатной, выхолощенной. Она провозглашается часто в трафарете «все начинается с любви», но веры и этой прописи уже нет. Обратите внимание, что ни в нынешнем кинематографе, ни в нынешней литературе нет ничего подобного любви Аксиньи и Григория Мелехова.

Любовь из жизни не ушла. Но создается впечатление, что она теперь словно не нужна вовсе. Сегодня сошлись, через месяц разбежались. Кому какое дело?! Но ничто не плодит индивидуализм и эгоизм так, как безлюбье. Творческих людей — а в них колоссальная потребность! — взращивает любовь. Без любви все мертво.

ДОСЛОВНО
Любовь — это бесценный дар. Это единственная вещь, которую мы можем подарить и все же она у тебя остается.
Лев Толстой