«Бастион». Мозги прочистит он…

Бег конём
Ба-бах!!! — и наш гордо разогнавшийся «ПАЗик» моментально тонет в морковно-рыжем дыму. Впечатление, будто лопнули сразу все четыре колеса (вместе с мозгом), нарвавшись на какого-то бешеного ежа-мутанта. Обойма выстрелов давит сознание, как бульдозер старую свалку. Автобус дергается... и замирает.

— Вныз! Головы всэм вныз! — ворвавшись в него, гаркают наперебой вооруженные силуэты. — Камеры, часы, телефоны сдать!

Непокорным тотчас же поддают покорности. С помощью кулака или приклада. Миг — и трофеи, звякая, летят в полотняный мешок. Чувство горечи от разлуки с фотоаппаратом (блин, такие кадры пропадают!) классно лечит вся последующая разминка. Нас по одному выталкивают из «ПАЗика» — в позе, скажем так, шахматного коня… И гонят, как распоследнее стадо, по всяким кочкам, грязище, буеракам и буреломам.

Куда? Пес его знает. Остается собрать обломки мозга в кучу, вспомнив назидание бывалых: если сразу тебя не прикончили — шанс выжить вполне реален. Значит, у боевиков нет цели с тобой расправиться: будут срывать куш. Главное — не устраивать истерик, не просить о пощаде, не угрожать (боже упаси!) и выполнять все их «скромные прихоти».

— Лежать! Всэм лежать! — перекрывает неуемную пальбу очередной душераздирающий рык.

Пробуксовка может стоить вновь кулака с прикладом. Выбора нет: валюсь в траву лицом... Елки, кто водрузил здесь еще и муравейник? Но более комфортную нишу искать поздно: придавив акул пера к земле, налетчики вмиг заламывают им за спины вездесущие «плавнички». И фиксируют. Похоже, скотчем. А на головы надевают мешки.

— Встали! Вперед!

Бег конем продолжается. Все таким же шахматным, только уже ослепшим. Не переломать бы копыта… Хотя на самом деле ты теперь никто — так, протухшая отбивная котлета, которую продолжает резво пинать перед собой эта разъяренная свора. «Вдох. Выдох. Полное спокойствие», — изо всей иссякающей прыти повторяю урок, полученный накануне от военного психолога.

В какую-то жуткую долю секунды сознание норовит помутнеть. Вот уж чего (впрочем, как и много другого) нельзя допускать. Надо, как нас учили, это сознание постоянно будоражить, не давая ему угаснуть. Вспоминать стихи, что проще? Или иностранные слова. Производить в уме посильные математические расчеты. И прочее, прочее.

Улыбка Саида
И вдруг я слышу тишину. Привычные бесовские лапы влекут меня уже по ровной поверхности. Усаживают, судя по всему, за стол. И стягивают наконец с моей головы это омерзительное белое полотно. Прозрение! От счастья хочется реветь…

— Вода пить будэшь? — обращается ко мне из-за столика грозная голова, живописная в своей небритости и снисходительном прищуре.

— Буду.

— Главарь банды, — мелькнула мысль. Отхлебнув из протянутой мне фляжки, в каком-то гипнотическом азарте принимаюсь разглядывать этого Гудвина, великого и ужасного. Степенно, как в замедленном кино, он водит впечатляющим ножичком перед моим носом:

— Имя?

— Наташа. А ваше?

— Саид, — манипуляции ножичком становятся живее. — Зачем пожаловал к нам, Наташа, а?

Так. Один раз я уже прокололась: разглядывать захватчиков, смотреть им в глаза также не стоит. С одной стороны, дело в психике, которая может сдать в любой момент (знаете, как у животных? Кто кого пересмотрел, тот того и слопал). С другой — в тактике. У боевиков не должно складываться впечатление, что ты их изучаешь, пытаешься запомнить приметы, особенности поведения и так далее. Запросто могут убрать…

— Я журналист, — резко устремляю к небу взор. — У вас своя работа, у меня своя.

Следует высокопарный, хоть и сбивчивый монолог про объективность, про мое желание узнать глубже историю и нравы «здешнего народа», про редакционное задание, невмешательство в политику и тому подобное.

— Харашо гаваришь, — обрывает меня Саид. — Сколько за тебя дадут? Пятьсот дадут?

— Рублей?

— Тысяч рублей!!! — от такой наивности уже сам боец, исполняющий роль Саида, едва не катится со смеху. — Уведите ее...

Не дерзи!
«Журналист в заложниках» — самый жесткий гвоздь программы «Бастион», в которой мы участвуем. К счастью, это только игра. Но в условиях, максимально имитирующих то, что на самом деле бывает. Настоящий полигон. Настоящая боевая стрельба, пусть холостыми (мало все равно не кажется). Настоящие пинки и подзатыльники, пусть послабленные (реально «мочить» прессу, разумеется, команды не было). Нам успели преподать урок представители Министерства обороны, МЧС, МВД, психологи, эксперты, маститые братья по перу, в том числе бывавшие в плену у настоящих боевиков: как себя вести, если попались? Что говорить? О чем думать? И вот мы сдаем экзамен. Который не каждый еще толком выдерживает.

— А мне голову отрезали, — безмерно радуясь тому, что произошло это лишь условно, выдыхает моя коллега с Кузбасса.

— За что?

Оказывается, когда Саид (а всех подопытных прогоняли через один сценарий) поинтересовался у нее целью визита в район боевых действий, та с простодушной ухмылкой брякнула: «Да вот, хотела узнать, что вы за бандиты такие…» Вывод? Негативно окрашенная лексика, грубые ярлыки, агрессивный настрой, ирония — для пленника все это далеко не палочки-выручалочки. Как раз наоборот.

В жизни пригодится
Подобная некомпетентность, при которой пресса готова-таки всюду сунуть нос, и стала поводом для организации учебно-практических курсов «Бастион». Задумали это дело Союз журналистов Москвы, которым руководит Павел Гусев, и Ассоциация военной прессы во главе с полковником Геннадием Дзюбой. Задумали, взвесив наши грустные реалии. Скажем, только за годы чеченских кампаний погибло на Северном Кавказе более 40 сотрудников СМИ. И как? В основном ни за грош. Идет разведгруппа, например, а с ней телеоператор. Ему четко указано место в колонне, настрого запрещено самостоятельно принимать какие-либо решения. То нельзя, это… А он, сгорая от нетерпения (такие кадры пропадают, блин!), вдруг возьмет да и выскочит из строя ради эксклюзивного ракурса. И — на мину. А вместе с ним еще и несколько солдатиков подорвутся. Было, было…

Война войной, но есть также суровая гражданская жизнь, где всего хватает — стихийных бедствий, техногенных катастроф, пожаров, массовых беспорядков, криминала, прочего экстрима. К работе по освещению таких тем, как отмечают организаторы «Бастиона», прессу тоже хорошо бы целенаправленно готовить.

Эти курсы регулярно проводятся в разных регионах России начиная с 2007 года. Однако за Урал «Бастион» впервые выехал только в июне этого года, собрав 60 представителей СМИ из всего Сибирского федерального округа. Занятия состоялись на базе отдельной 74-й мотострелковой бригады, дислоцированной в Юрге (именно ее бойцы столь убедительно сыграли налетчиков). Теория перемежалась с практикой, в рамках которой акулы пера и объектива не только примерили на себя многострадальные шкуры заложников, но и познакомились с оружием и боевой техникой, прошли медицинскую подготовку, изучили способы обнаружения взрывных устройств…

Кстати, многие из этих уроков и в обычной жизни действенны. Пример? Во время контрольного занятия на минном поле автор этих строк поймала-таки растяжку. Во все глаза смотрела под ноги — нет ли там чего? А «хитрая проволочка» аккурат на уровне глаз была натянута. Бум! Вот так и в жизни: только взглядом во что-нибудь одно упрешься, как тебе тут же со стороны прилетит… Так что шире кругозор и больше бдительности! Благо растяжка оказалась учебной. А значит, мы с вами еще поговорим.


ДОСЛОВНО
Николай ИВАНОВ, один из организаторов курсов «Бастион», писатель, журналист, автор книги «Вход в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре», некогда взятый в заложники будучи полковником налоговой полиции:
— Чеченские кампании мы проиграли информационно. Была совершенно бездарная политика в отношении этого вопроса. Журналисты ехали в «горячие точки» и требовали войны, войны, войны! С их стороны считалось доблестью взять интервью у боевиков, сделать репортаж из самого пекла. Друг перед другом стали кичиться, кто круче. Пытались даже программировать события, искали что-нибудь этакое, чтобы подогнать под заготовленный формат нужную картинку. А другую Чечню так и не показали. Какую? Я лично знал чеченцев, которых расстреливали, живьем закатывали в асфальт за то, что они хотели остаться с Россией. Этих мужиков, нормальных, крепких, задавила та Чечня, которую мы в основном знаем благодаря такой информационной политике. Вот что прежде всего следует менять.

Людмила ЩЕРБИНА, секретарь Союза журналистов Москвы:
— Потерь было бы меньше, если бы журналисты перед тем, как отправиться на войну, прошли подобные курсы, которые, кстати, существуют во всем мире. Например, американские журналисты посещают такие тренинги в обязательном порядке еще со времен «Бури в пустыне».