Чего не терпит природа

— Игорь Фёдорович, какие изменения здесь, в городке, происходят сегодня или уже произошли?

— Очень важным с точки зрения привлекательности Академгородка является отношение к его истории. В год 110-летия академика Михаила Александровича Лаврентьева восстанавливается не только его коттедж, но и лес вокруг, исторический ландшафт тех мест, с которых началась жилая зона научного центра. Сотрудники восстановленной лесозащитной опытной станции (ЛОС) СО РАН облагораживают лесопарк вокруг, ставят новую изгородь. Зримо работает и созданное в этом году лесничество Академгородка. Оно занимается прежде всего расчисткой лесных территорий, например, между проспектом Лаврентьева и университетом. Больше всего там запущенных сосновых посадок 1940-х годов, которые никогда не прореживали. Соответственно, сплошной бурелом, истощенная почва, деревья поражены корневой губкой. На сегодня уже расчищено два гектара между Институтом вычислительных технологий (ВЦ) и НГУ. Главный лесничий Владимир Роговцев планирует там высадку кедра: это исконно сибирское дерево, оно украсит наш городок буквально на века и, что важно, не боится корневой губки.

— Давайте мысленно вернемся в «Лаврентьевский лес». Это ведь не только домик Михаила Алексеевича и его окрестности, это, можно сказать, исторический квартал…

— Неподалёку, в том же историческом ландшафте, за пересечением улиц Мальцева и Золотодолинской, есть низинка, по весне заливаемая водой. Можно лишь удивляться прозорливости и тонкому ощущению природы основателей Академгородка: от этой низинки ещё при прокладке улицы был проложен подземный водосток, ведущий прямо к Зырянке. Благодаря ему влажный и тенистый уголок не заболачивается. При этом здесь последние пять лет постоянно живут два утиных выводка — кряквы и чирка-свистунка. Теперь это живописное место решили окультурить: управление делами заключает договор с Центральным ботаническим садом СО РАН на ландшафтное планирование. За работу взялись такие энтузиасты, как заместитель директора ЦСБС Евгений Банаев и Людмила Чиндяева. Насколько мне известно, они готовят проект реконструкции этой территории.
Кстати, Ботанический сад по моей просьбе провел оценку состояния всех зеленых насаждений Новосибирского научного центра. Надо заметить, что почти все они были высажены практически в одно и то же время, в начале—середине 1960-х годов и по этой причине состарились тоже почти синхронно. Ведь долгий век далеко не у всех деревьев, тем более кустарников, многолетников. Теперь ЦСБС формирует предложения по комплексной реконструкции насаждений.

— Хотелось бы, чтобы этот план пропорционально охватывал все зоны Академгородка — и нижнюю зону, и Шлюз….

— Конечно. Тем более, что и в микрорайоне Щ, и на правом берегу есть почти нетронутые и очень привлекательные уголки живой природы. На Шлюзе, например, вблизи жилых домов и школы точно так же, как на Мальцева, живут утиные выводки, обнаружены довольно редкие виды птиц, например, камышница.

— Вы говорили о работе Ботанического сада по восстановлению на новом уровне озеленения Академгородка. А что все-таки будет с его собственной территорией?

— Это очень непростой вопрос, которым я занимаюсь давно и очень пристально. Не проходит буквально недели, чтобы пешком не прошел через Ботанический сад. Это не просто красивые места, и не только для наблюдений, в том числе научных, за растениями. В Ботсаду водятся краснокнижные виды животных и птиц. Например, осоеды. Это очень красивые хищные птицы семейства ястребиных, которые питаются, однако, только насекомыми. Или длиннохвостые неясыти. У этой совы есть любопытная особенность — она практически не боится людей. Группа энтузиастов изготовила для неясытей 12 искусственных гнездовий, гигантских скворечников. Затаскивать их на деревья было нелегко, но в результате 5 таких «совятников» были заселены. Причем одно гнездовье обнаружилось всего в сотне метров от жилья — за оврагом в районе церкви в верхней зоне.

— Но все-таки Ботанический сад — это прежде всего территория растений, в том числе редких и удивительных!

— С этой территорией последние 20 лет происходили различные безобразия. Например, засыпали овраг в районе опять-таки коттеджа Лаврентьева. Исторический уголок превратился в проходной двор…

— Даже в проезжий!

— Именно так. Там зачастую ездят и по ночам те водители, которым по понятным причинам хочется обогнуть пост ГАИ. Вообще западная и юго-западные части Ботанического сада — самые угрожаемые. Мы наблюдаем там наступление капитала в чистом виде. В территорию ЦСБС включен аппендикс вдоль Зырянки, от мостика в Ботсад до дамбы федеральной трассы М52. Но как раз на этот очень красивый и уязвимый участок распространилось строительство таунхаусов. Вообще-то, кроме собственно проекта зданий, у строителей должно быть еще два — на формирование стройплощадки и прокладку коммуникаций. Застройщики таунхаусов как-то обошлись одним. Они «заехали» на территорию ЦСБС и площадкой, и самими строениями, а коммуникации начали тянуть прямо вдоль Зырянки, уродуя ее долину. Правда, по решению нашей комиссии это было строго запрещено. Но строители сначала не обращали на нас внимания, и только после заявления в прокуратуру нынешним летом отреагировали — просто бросили изуродованную землю и ушли.

По всей территории Ботанического сада полным-полно мусора. Отовсюду выкапывают растения, вырубают и вывозят деревья. Я считаю, что корень зла в том, что обширная (хотя и потерявшая в размерах) территория ЦСБС не огорожена, и проникновение на нее никак не регулируется. Если взять карту, то на ней можно найти 23 въезда в Ботсад, и это далеко не все. Однако никто не отменял Федерального закона № 33 об особо охраняемых природных территориях. Его режим распространяется на Ботанический сад. Охраняемое надо охранять не на словах. Я считаю необходимым огородить всю территорию ЦСБС, а в первую очередь границы в районе его главного корпуса со стороны поселка Кирово, садоводческих обществ, трассы М52 и долины Зырянки. На всех входах надо поставить указатели с перечнем запретов и санкций за их нарушения. А автомобильные въезды требуется просто надежно перекрыть, кроме единственного, движение через который следует допускать по особым разрешениям. Работа в этом направлении начата, но у дирекции ЦСБС просто нет собственных средств, которые отпускаются ему как обычному институту только на научно-исследовательскую, а не благоустроительную деятельность. Давно пора понять, что эта уникальная во многих отношениях территория — достояние не одного института СО РАН, а всего Академгородка, всего Новосибирска.

— За всем, о чем вы рассказали, стоят серьезные усилия, значительная работа. Как она организована?

— Президиум Сибирского отделения РАН создал (под моим председательством) специальную комиссию по разработке концепции развития лесопарковой зоны. Президиум же выделил грант по теме «Динамика экосистем новосибирского Академгородка». На средства этого гранта ведется не только, и даже не столько практическая природоохранная работа, сколько научно-исследовательская. Журналисты называют наш научный центр «город-лес», но за этим понятием стоит уникальная экосистема, соприкасающаяся с городской средой, и эта система требует досконального изучения. Главная работа на средства гранта — это ведение конкретных исследований элементов экосистемы Академгородка, которые воплощаются не только в обосновании тех или иных изменений, но и в специальных изданиях. Первая книга «Окружающая среда и экологическая обстановка в Новосибирском научном центре СО РАН» вышла в 1997 году. В 2007 году была издана книга «Природа Академгородка. 50 лет спустя». Следующая книга готовится по результатам текущего гранта, рабочее название «Динамика экосистем Академгородка». Впервые она будет издана фактически в формате атласа — по принципу картирования различных тематик и событий. В ретроспективе эта книга представит описание ландшафтов, животного и растительного мира, микроорганизмов и вирусов. Будет уделено внимание и негативным факторам, например, распределению активности и вирулентности клещей на территории Академгородка и его окрестностей. Тех самых, которых зовут энцефалитными, но на самом деле распространяющими и риккетсии, и боррелиоз — целый букет опасных заболеваний.

— Возвращаясь к теме лаврентьевского наследия, спрошу напоследок: насколько возможно воссоздание аутентичной природной среды Академгородка 1960-х?

— Наверное, такая постановка вопроса не совсем корректна. Природа изменчива, к тому же некоторое разумное вмешательство в экосистемы идет им только на пользу. Я уже привел пример замены больных, выморочных лесопосадок между проспектом Лаврентьева и НГУ. По части озеленения, экологической культуры необходимо подтягивать до единого уровня микрорайоны Щ и Шлюза. Никуда не деться и от необходимости новой застройки, прокладки улиц и дорог. Правда, утвержденная перспективная схема развития Академгородка предполагает его расширение на восток, сохраняя неизменным его исторический центр, если так можно выразиться. Мы с группой защитников природы убедили главного архитектора СО РАН Анатолия Кондратьева, что так называемый перспективный восточный обход трассы М52 должен проходить не через Академгородок и не вблизи него, а по самому дальнему маршруту: от Искитима, затем в районе Кольцово и с дальнейшим выходом на новокузнецкую и кемеровскую трассы.