Пришел поэт Тюлюкин...

В кабинет неуверенно вошел высокий молодой человек. В руках он держал большой, туго перевязанный бельевым шнуром сверток.

— Моя фамилия Тюлюкин, — тонким голоском представился акселерат. — Я к вам…

— А-а-а, поэт-самоучка, наконец-то явились! — редактор, тяжело дыша, попытался вытащить свое тучное тело из кресла, но передумал.

— Ну проходите, садитесь, — предложил он, указывая на единственный стул, который почему-то стоял далеко от редакторского стола.

— Я вам посылал по почте... — начал было Тюлюкин, садясь на край скрипучего стула, и близоруко сощурился, пытаясь разглядеть далеко сидящего редактора.

—Да, да, я лично читал ваши вирши, — перебил Тюлюкина редактор. — И редакция аккуратно отвечала на каждое присланное вами стихотворение. Кстати, вы, кажется, уже более двух лет шлете нам свои произведения?

Последнее слово редактор произнес с нескрываемой усмешкой.

— Да, но я хотел бы узнать, почему…

— …Почему мы не напечатали ни одного вашего стихотворения? Вы это хотели спросить? — снова перебил Тюлюкина редактор. — Но мы же писали вам, что стишки ваши чрезвычайно слабы, что вам явно не хватает поэтического и литературного мастерства. К тому же художественный уровень хромает на все четыре лапы. Нет в ваших стихах ни стиля, ни сюжета, фабула не нова. Построены они на штампах… Так что, извините, но произведения ваши годны разве что только для домашнего чтения.

Редактор вновь саркастически оттенил слово «произведения».

— Как же, ведь... — Тюлюкин хотел было что-то возразить, но редактор в который раз уверенно прервал его:

— У вас, видимо, были когда-то способности, но вы халатно отнеслись к ним в свое время. А теперь вы уже задубели, зачерствели… И редакция, увы, вынуждена…

При этих словах хозяина кабинета Тюлюкин вдруг так резко вскочил, что стул не успел скрипнуть. Несостоявшийся поэт быстро направился к редакторскому столу, нервно приговаривая:

— Ах, пишу слабо… Задубел, значит… Художественный уровень, говорите, хромает… Литературного мастерства не хватает… Фабула не нова… Штампы, видите ли…

При этом он дрожащей рукой бешено рванул шнур, стягивающий сверток, продолжая судорожно приговаривать:

— Уж теперь-то сознаюсь… Вот откуда я переписывал «свои» стишки. Самое лучшее выбирал, почитайте — убедитесь!..

Стол оказался усыпан книгами, на обложках которых значились авторы: Пушкин, Лермонтов, Есенин, Блок, Симонов…

Когда Тюлюкин выскочил из кабинета, так хлопнув дверью, что стул, на котором он несколько минут назад сидел, наконец громко скрипнул, редактор долго не мог прийти в себя. Его губы суматошно шептали:

— Блок… Пушкин… Тюлюкин… Симонов… Лермонтов… Тюлюкин… Есенин…