Достоин, чтобы помнили…

Тогда в результате поисков и были найдены в архиве Совнархоза личные документы на Николая Семеновича Симакова. Наш архив пополнился уникальными документами, ксерокопии которых (о сибиряках-узниках Бухенвальда и Ледингенхайма) были отправлены для экспозиции выставок. Судьба каждого из этих людей достойна отдельного очерка.

За последние годы в наш архив поступило множество фондов, и среди них личный фонд заслуженной артистки РСФСР, диктора Новосибирского телевидения Елены Алексеевны Батуриной, которая позже на протяжении десятка лет вела прекрасные программы радио «Слово», в них отложились воспоминания бухенвальдцев о тех страшных событиях и о мужественном человеке, возглавившем восстание в Бухенвальде, тем самым сохранившем жизнь тысячам узникам.

Николай Семенович Симаков, 1916 года рождения, участник Великой Отечественной войны, один из руководителей подпольного антифашистского комитета по организации восстания узников Бухенвальда. Рассказывают о том показания и письма бывших узников Бухенвальда, опубликованные в журнале «Исторический архив», № 6 за 1957 год. В мирное время Николай Семенович работал в отделе снабжения одного из управлений Западно-Сибирского совнархоза. Все послевоенные годы жил с семьей в нашем городе, вел большую общественную работу.

В воспоминаниях узников Бухенвальда встречается фамилия еще одного сибиряка — Шохирева Матвея Григорьевича. Поиски сотрудников архива увенчались успехом: Матвей Григорьевич оказался жителем села Мочище Новосибирского района. Каково же было наше удивление, когда в архив пришел сам Матвей Григорьевич — высокий, крупного телосложения человек. Удивительно было то, что, несмотря на 78-летний возраст, в его памяти сохранилось все до мельчайших подробностей.

...Воевал на Сталинградском фронте, во время наступления в 1942 году был дважды тяжело ранен, в одном из боев взят в плен. Прошел несколько концентрационных лагерей. С 1943 по 1945 гг. он узник Бухенвальда, участник Сопротивления, командир взвода в период восстания с 11 по 13 апреля 1945 года.

...Нелегко было в первые послевоенные годы, особенно бывшим пленным. Матвей Григорьевич успел передать в архив вместе с фотографиями, воспоминаниями, газетными вырезками и копии списков с адресами узников, которые собственноручно составил в 1943 году на 27 человек и хранил их в течение восьми месяцев в деревянных колодках башмаков. Хранил, хотя это в любую минуту могло стоить ему жизни. После войны он бывал на многих встречах, часто выступал перед учащейся молодежью, воинами.

И вот еще одна интересная находка. В Государственном архиве Новосибирской области были выявлены документы, повествующие о сложной и мужественной судьбе нашего земляка Николая Семеновича Симакова, узника концентрационного лагеря Бухенвальд, который достоин, чтобы о нем помнили. Это и послужило основанием напомнить новосибирцам о человеке, который жил среди нас, ходил по нашим улицам и беззаветно любил Родину.

Войну Николай Симаков встретил в первые же ее часы. Служил он в 87-м погранотряде, который базировался в самой западной части Белоруссии, в местечке под названием Ломжа. Пограничники почти сутки отражали яростные атаки фашистов. Но силы были неравные. Один из боев для Симакова был последним военным действием как красноармейца-пограничника. О Симакове написано немало публикаций, однако самая точная информация о том, как был создан центр по подготовке восстания, первый его актив и ход событий в момент самого восстания в концентрационном лагере имеется именно в этом деле. Документы апреля — сентября 1946 года свидетельствуют: в анкетной части материала описывается, как Николай Семенович попал в плен: «…В плен к немцам я попал 4 июля 1941 года, примерно в 18 километрах от г. Минска. Действительную службу проходил в погранотряде №87 войск НКВД, на советско-польской границе, который дислоцировался в городе Ломжа. Там же застала война. С переходом границы немецкими войсками погранотряд вступил в неравный бой. Здесь мы понесли большие потери и по приказу начальника погранотряда подполковника Горбатко стали отступать по направлению Белостока. Под Белостоком командир был ранен, и командование отрядом принял начальник штаба капитан Кольцов. По его приказанию мы стали отступать на Волковыск, на пути к которому неоднократно вступали в схватки с немецкими десантами, которые также понесли большие потери…. Подойдя к Волковыску, увидели, что он занят немцами. Командованием было принято решение пробиваться мелкими группами по направлению к г. Минску. Я попал в группу капитана Кольцова. Все документы и комсомольский билет капитан Кольцов приказал сдать ему. При переходе старой границы (имеется в виду граница до 1939 года. — Л. П.) узнали, что Минск уже занят фашистами. В 25 километрах от Минска попали под перекрестный огонь. Здесь разбились еще на две группы. Я вошел в группу, возглавляемую начальником погранзаставы лейтенантом Жуком. Мы продолжали продвигаться по намеченному направлению. Километрах в 18-ти от города мы сделали привал. Оставили одного часового, остальные уснули. Утром, в четвертом часу, 4 июля 1941 нас поднял часовой. Оказалось, что мы попали в окружение немцев, и тогда вступили с ними в неравный бой. От группы в 17 человек нас осталось 6 пограничников, а остальные были или убиты, или ранены. В перестрелке я был ранен в левую руку. Немцы нас забросали гранатами. Когда я приподнялся, передо мной стояли фашисты с направленными на меня штыками. Уйти мне от них уже не удалось». (ГАНО Ф.Р-208. Оп. 2.Д. 145. Л. 2-4 рукописный подлинник.)

«…Со мной вместе попал в плен интендант 2-го ранга по фамилии Дятел. Он был заместителем начальника погранотряда по хозяйственной части. После того, когда мы были пленены, нас погрузили в машину и направили в город Днепродзержинск. А отсюда через две недели на пересыльный пункт в лагерь № 307, находившийся в 35-ти километрах от Брест-Литовска. На сборных и пересыльных пунктах встретил своих сослуживцев по погранотряду № 87 младшего командира сверхсрочной службы, заведующего складом боепитания Галицкого. В плен он был взят раненым. Сам родом с Украины; младшего командира, старшего оружейного мастера Григорьева. Он родом из Москвы, до войны работал слесарем. Позже их уже не видел. В пересыльном лагере № 307 встретил Манохина и Жирова, с которыми в одном вагоне был вывезен в лагерь Бухенвальд…

Манохин Андрей Васильевич. Познакомился с ним на курсах оружейных мастеров в погранотряде на станции Шепитово. Жиров Григорий, бывший завскладом боепитания пограничного отряда №88. Попал в плен в 1941 году. Оба они жители города Ногинска.

В пересыльном лагере я находился два месяца. Оттуда был отправлен в Бухенвальд».

Колючая проволока лагеря, на воротах которого написано «Бухенвальд». И слова: «Каждому — свое». Особая система охраны и издевательств, собаки и крематорий, институт для медицинских экспериментов на узниках — гитлеровцы использовали все, чем можно было убить в человеке его достоинство, подавить волю и превратить в тупого раба.

Среди заключенных были и немцы, которые поступили сюда еще в 1937г., это активные борцы Сопротивления. Они прошли школу подпольной работы. К тому времени, когда специально огороженные бараки заселили прибывающими русскими, в лагере уже действовал подпольный интернациональный антифашистский центр. Но об этом Симакову станет известно позже.

…А пока пыль, грязь, холод, голод, постоянные унижения и обстоятельства сделали свое дело. Начался туберкулез. А это значит смерть, по закону концлагеря туберкулезников расстреливали.

Из показаний Симакова: «…В лагерь Бухенвальд я прибыл 18 октября 1941 года с первой партией в числе 2400 советских военнопленных. В этом лагере заболел туберкулезом в открытой форме. Меня как тяжелобольного в числе 20 туберкулезнобольных советских военнопленных немцы поместили в так называемый институт-блок №46. В этом блоке ко мне подошел один австриец по фамилии Решко, политзаключенный. Стал расспрашивать, кто я и откуда. Этот Решко рассказал мне, что он был в Москве, преподавал в институте, участвовал в дискуссии по вопросам строительства метрополитена. Затем, по заданию Коминтерна, был послан на работу в Австрию. Там был арестован и заключен в концлагерь Бухенвальд. Узнав, что Решко коммунист, и учитывая свое безнадежное состояние здоровья, рассказал ему о себе подробно, в том числе что комсомолец и бывший пограничник. Примерно через 20 дней, как выяснилось впоследствии, по инициативе Решко я был переведен в отделение туберкулезных больных, в санчасть, где помешались заключенные немцы. Здесь я пролежал около года, стал получать усиленный паек (небольшой кусок белого хлеба и стакан молока). Состояние здоровья стало поправляться. Находясь в немецкой санчасти, путем наблюдения убедился, что существует какая-то организация. В одной из бесед с Решко высказал ему, что среди них, политзаключенных, чувствуется, ведется какая-то подпольная работа, возглавляемая организацией. Добавил: «И мы, русские, хотели последовать их примеру». На это получил ответ: «Они, то есть политзаключенные, оказывают помощь своим товарищам». Через полтора месяца при встрече пообещал познакомить с тем человеком, с которым можно будет поговорить по всем интересующим вопросам. Спустя полтора месяца, уже в конце 1942 года, Решко познакомил меня с чешским коммунистом по кличке Квет (фамилия неизвестна). С ним состоялось несколько бесед, в которых произошел обмен информациями». На одной из встреч Квет сообщил Симакову о положении на фронте, о победе Красной армии под Сталинградом. И предложил русским военнопленным продолжить борьбу здесь, в лагере, вместе с другими антифашистами. Затем он сообщил, что «…среди политических заключенных — чехов, поляков, немцев — существует подпольная коммунистическая организация по принципу демократического централизма, а он является ее представителем, выходит с предложением: «Если русские пожелают создать такую организацию, то им окажут помощь». На что Симаков выразил свое желание создать подобную организацию среди русских военнопленных. Будучи в санчасти в период двухчасовой прогулки, встретился со своим сослуживцем по погранотряду № 87, которого хорошо знал по службе, — Кравченко Леонидом. После беседы он порекомендовал поговорить по этому вопросу с военнопленными Баклановым и Левшенковым, которые знакомы ему и среди основного состава военнопленных пользовались уважением и авторитетом. На следующий день на эту тему разговаривал с Манохиным, военнослужащим из соседнего погранотряда, который также изъявил желание принять участие в подпольной работе. Таким образом, было сколочено ядро будущей подпольной организации. Каждому из членов группы давалась установка подбирать и вовлекать благонадежных советских военнопленных в подпольную организацию. Спустя месяц в ней насчитывалось уже около 60 человек. И был создан свой руководящий центр, в который вошли Симаков Николай Семенович, руководитель и организатор. Второй — Бакланов Степан Михайлович, 1922 года рождения, уроженец села Каплино Старооскольского района Курской области. Впервые с ним познакомились в конце 1942 года. По решению центра Бакланов возглавлял военную секцию до выбытия из лагеря. Нагайцев Иван, 1908 года рождения, житель Киева. Пленен был в начале войны, прибыл в лагерь с первой партией военнопленных. Он был помощником Бакланова по военной секции. В состав вошел Балабанов Константин, 1909 года рождения, бывший старшина Красной армии, житель Средней Азии».

«…В марте 1943 года состоялось третье заседание центра, на котором Симакову было поручено организовать подпольную группу из гражданского контингента. В помощь дали Кравченко и Александра Павлова, прибывшего с первой партией. В руководящий центр также вошли Василий Азаров, бывший секретарь горкома ВЛКСМ, и Купцов Александр, бывший краснофлотец, — оба 30-летнего возраста, которые оставались у руководства с мая 1943 по 1944гг.

Опытные подпольщики учили Николая законам конспирации. Были случаи, когда некоторые товарищи выводились «…за несоблюдение конспирации из руководящего состава, а их места занимали новые проверенные люди». «…Так вновь были введены: 27-летний Кюнг Николай, житель Смоленска, бывший политрук Красной армии, по специальности педагог; 43-летний Смирнов Иван Иванович, бывший подполковник Красной армии, артиллерист; 38-летний Сергей Котов, бывший батальонный комиссар. Последний был привезен в лагерь за организованный им саботаж на шахте. Кальчик Николай, 1916 года рождения, житель г. Ленинграда, бывший лейтенант госбезопасности. Эти военнопленные возглавляли подпольную организацию по день освобождения заключенных лагеря Бухенвальд войсками. Связь с подпольной антифашистской организацией осуществлялась через Квета. Существовал «Сектор М» — военный сектор Международного центра, который ведал и возглавлял военную работу подпольных секций всего лагеря Бухенвальд. Перед подпольной русской секцией стояли задачи:

1. Сохранить свои кадры и патриотически настроенных лиц путем оказания всесторонней материальной помощи, особенно в вопросе питания.

2. Сколотить большой и монолитный коллектив, который в нужный момент смог бы оказать вооруженное сопротивление охране концлагеря.

3. Организовать технический саботаж в производственной и внутрилагерной работе.

4. Проводить политико-массовую работы среди заключенных».

Как удавалось осуществлять это?

Встречи проводили в 7-м бараке, который стал штабом подпольной русской организации. Здесь лечили инфекционных больных. Эсэсовцы, опасаясь инфекций, заглядывали сюда не так часто. Началось формирование команды. Всячески проверив, Симакова наконец познакомили с руководителем Интернационального антифашистского центра. Это был старый член компартии Германии по имени Вальтер Бартель. Через него получали медицинскую помощь, дополнительное питание (суп, хлеб), одежду, обувь, клали в санчасти сильно ослабленных. Таким путем спасли от истощения и смерти свои подпольные кадры и других патриотов советской Родины.

По всем существующим документальным материалам видно, что организация советских военнопленных начала работать в марте 1943 года. Такую же команду для руководства работой создавали в бараках, где размещались гражданские советские пленные, которых называли в лагере политическими или цивильными. Через несколько месяцев оба подпольных штаба объединились, руководить им было поручено Николаю Симакову. Он же осуществлял связь Русского центра с Интернациональным центром.

Среди братьев по борьбе были в концлагере бесстрашные, надежные, старше Николая по опыту жизни и званию подпольщики. Однако именно он был избран руководителем подпольной организации. Решено было использовать в обеих организациях — военнопленных и политических — структуру Красной армии как самую удобную и понятную всем. Каждое утро на рассвете из ворот лагеря выводили — под духовой оркестр! — тысячи пленных, вплоть до подростков, и направляли на предприятия, построенные недалеко. Это были «Мибау» — завод радиодеталей самоуправляемых снарядов «Фау-1», завод военной амуниции «Дав» и оружейный «Густлов-верке». И везде антифашисты из национальных отрядов работали вместе, рука об руку. В цехах стали чаще ломаться станки, перегорали электромоторы; механизмы винтовок сдабривали мелкотертым стеклом и закрывали густой смазкой, в сложные оптические приборы с помощью медицинского шприца впрыскивали серную кислоту (снабженцами тут были чешские и немецкие врачи). Целые партии брака отправлялись с фронта обратно на заводы. Рабочие во время артналетов разбивали или разбирали на детали дорогостоящие станки и оборудование.

В самом лагере во всех бараках русских активно действовала информационная цепочка, через которую передавали все новости на фронтах, узнаваемые из самодельного приемника и от немецких и чешских подпольщиков. Кроме того, в лагере выходила регулярно газета «Правда пленных». Тираж ее был всего... два экземпляра! Обычная ученическая тетрадь со страницами, расчерченными вдоль на два столбика. Тетрадь складывали по этой линии вдвое, чтобы можно было спрятать в рукаве. Текст писали крупными печатными буквами, чтобы скорее прочесть и передать тетрадь по цепочке, от одного к другому. Всего сумели выпустить 26 номеров газеты: сводки с фронта, лагерные новости, военные обзоры.

Но самой главной работой всего подполья Бухенвальда была подготовка к вооруженному восстанию. Чтобы обезопасить себя от провалов, Интернациональный центр вводил своих людей в административные и внутренние команды лагеря — в основном немецких и чешских патриотов. Меняли документы в канцелярии, знаки на одежде, объявляли карантин из-за «сыпного тифа», устраивали регулярные побеги из поездов, когда узников эвакуировали в другие места. И собирали оружие. Изготавливали и воровали по частям в цехах, многое передавали немецкие друзья. Формировали отряды по захвату складов оружия эсэсовцев, изучали систему охраны и расположения огневых точек вокруг лагеря. Были созданы транспортные батальоны, в которые входили бывшие танкисты и водители, готовились санитарные группы...

Наступил 1945 год. Уже шли сражения в Чехословакии и Венгрии, отступавшие гитлеровцы оставляли после себя одни руины. В Бухенвальде круглосуточно работали крематорий и расстрельные команды, вынашивался план полного уничтожения лагеря. В первые дни апреля были сорваны приказы об отправке рабочих команд. В ответ на это в бараки ворвались вооруженные эсэсовцы, началось массовое избиение, но к воротам дотащили лишь небольшую группу. Шесть тысяч человек от уничтожения были спасены.

...Комендатура решила эвакуировать 480 советских военнопленных, живших в изолированных бараках. Группу могли уничтожить в пути, и центр для страховки снабдил ее пистолетами, гранатами, ножами. В эту группу попал и Симаков.

Утром 10 апреля колонна двинулась к Веймару, где всех погрузили в вагоны, но эвакуация по плану не получилась. Сразу по цепочке был передан последний приказ штаба: «Покинуть эшелон!» По пути следования все новые и новые группы спрыгивали сквозь прорези в торцевых стенах вагонов. Охрана стреляла им вслед, но состав не остановили.

А в Бухенвальде на следующий день, 11 апреля, в 15 часов 15 минут началось вооруженное восстание, опередившее на два часа акцию фашистов по уничтожению лагеря. Точно по разработанному плану интернациональные отряды атаковали казармы эсэсовцев, склады с оружием, гаражи, отключили связь, обесточили колючее заграждение и взяли лагерь полностью под свой контроль, подняв красный флаг свободы. 14 апреля сюда вошли американские войска. Об этом Симаков узнал позже, уже будучи снова в рядах Советской армии на пути к Берлину.

«…После побега из эшелона мы шли двое суток по территории Германии, обходя все населенные пункты. После перехода немецко-чешской границы встретились c чехословацким партизанским отрядом, который находился в районе города Раковники.

9 мая 1945 года отряд встретился с частями Красной армии. Я был зачислен в 161-й запасной стрелковый полк, а 25 мая этого же года был переведен в 524-й стрелковый полк, из которого 20 ноября был демобилизован».

Впереди будет Победа. Возвращение домой, рождение сына и... два года ареста, нахождение в тюрьмах Новосибирска и Москвы. Какими дикими и горькими покажутся эти годы ему, прошедшему ад Бухенвальда...

В 1958г. состоялось открытие мемориала «Бухенвальд», и Симакову предоставили слово как руководителю русского подпольного штаба. Родина отметила его подвиг орденом Славы 3-й степени, а Германская Демократическая Республика — медалью «Борец против фашизма».

Он будет востребован дома — многие коллективы хотели с ним встретиться. Особенно волнующими были встречи с железнодорожниками, ведь Николай родился в Новосибирске, проживал на улице Владимирской, 1, в семье путейца, работал после ФЗУ ремонтником в депо. Потом он учился в машиностроительном техникуме. Женился, жена Буторина Любовь Михайловна, 1914 года рождения, работала сметчиком в Сибтранспроекте.

Он не будет забыт друзьями — письма к нему полетят из многих городов Европы, не говоря уже о России. Эта переписка и встречи с самыми дорогими его сердцу людьми придавали новые силы.

Он будет нужен Международному комитету узников Бухенвальда, чтобы своими воспоминаниями помочь восстановить правдивую историю лагеря. То, что его участие в этом было крайне необходимо, подтверждает письмо:

«Мой дорогой друг и товарищ Николай Семенович!

...Твое письмо от 20 января было настоящей помощью в нашей работе... Прошу тебя поскорее описать все подробно обо всех событиях и характеристики всех подпольщиков, кто был связан с радиоприемником в концлагере Бухенвальд…»

Он сделал ровно столько, сколько успел. 11 февраля 1969 года Николай Семенович Симаков скончался от туберкулеза. Но осталась память о мужестве нашего земляка.