Новосибирск 4.3 °C

Три девочки и музыка

21.01.2010 00:00:00

Особенно тяжелы были ночи. Упорно держалась температура, болели и ныли раны, не позволяя заснуть. Забывался лишь только к утру, в полубреду.

Было такое чувство, словно от каждой из ран к голове, к пальцам рук и ног протянуты ниточки — стоило лишь пошевелить пальцем, слегка повернуть голову, как раны оживали и начинались жуткие боли. Ночные минуты растягивались в часы, часы превращались в сутки. Лежал, не смыкая глаз, изнуренный мыслью о бесконечности этих мук, опасаясь поглубже вздохнуть, пошевелиться.

Но время шло, молодой организм поправлялся, и Иван Андреевич стал даже ходить в город, в театр. Об одном таком походе он и рассказал: «Было это в блокадном Ленинграде. Три девочки собирались в театр музыкальной комедии, где шла опера Римского-Корсакова «Царская невеста». Да, в театр, потому что всем смертям назло Ленинград жил. Полуголодные оперные актеры давали радостный жизненный спектакль, чтобы поддержать дух своих жителей города. Опера, где была далекая, но русская жизнь, где романтика и неподдельная действительность, горячие человеческие чувства и занимательная интрига, где сквозь всякие условности жанра пробивалась настоящая жизнь, они исполняли «Царскую невесту».

И три девочки, которые жили на Кировском проспекте, чудом достали билеты на оперу, взволнованно наряжались, любуясь перед зеркалом.

Их «туалеты» были до слез жалки — ведь все что-нибудь доброе, пригодное давно обменено на хлеб и червивую крупу. Они натягивали чулки так, что не видно было дырок, сажей подкрашивали давно потерявшие цвет ботинки, прилаживали какой-нибудь кружевной воротничок или поясок, или брошку из морских раковин. Старшая (ей было около десяти лет) хотела подкрасить бледные губы, но бабушка не разрешила. И все-таки, худые, как щепки, бледные и большеглазые, они казались себе в зеркале красавицами.

Младшая из девочек, семи лет, ужасно беспокоилась, что ее не пропустят, хотя спектакль был дневной. В своей коротенькой юбочке, из-под которой торчали байковые штанишки, да в латаном свитерке она выглядела совсем ребенком.

— Милая бабушка, ну дай же мне что-нибудь получше надеть, — просила девочка.

— Сидела бы дома, — ворчала та. — Рано по театрам ходить — маленькая, да и город без конца бомбят. — Но все же потащилась к комоду и вынула оттуда клок изъеденного молью горностаевого меха — горжетку.

Близкий взрыв потряс стены дома, где-то со звоном вылетели стекла.

— Налет, — огорченно, но без всякого страха произнесла старшая девочка. — Неужели отменят оперу?

— Опера состоится при любой погоде! — важно произнесла средняя. — При летной и при нелетной. Так по радио передали.

Бабуля накинула горжетку на худенькие плечи внучки. Худая от голода, девочка обрела сказочный вид и походила на царскую невесту и была в восторге от своей красоты и элегантности.

— Ну вот, другое дело, — сказала она по-взрослому. — Теперь не стыдно идти в театр.

Подруги тоже принарядились. Когда девочки выходили, меньшая приметила в коридоре выцветший старый зонтик.

— Бабуля, можно его взять?

— Да зачем он тебе? — удивилась старушка.

— От осколков защищаться, — сказала маленькая и, показав бабушке язык, схватила зонтик и выскочила на лестницу.

Они вышли на улицу — три красавицы, три маленькие героини, достойные своего великого города. Напротив их дома еще дотлевали остатки школы, разбитой немецкой бомбой.

Под яростным ветром девочки перешли Кировский мост, внизу по Неве скользил сторожевой катер, а на берегу дети набирали в котелки воду, потом миновали памятник Суворову и краем Марсова поля, где стояла зенитная батарея, вышли на Садовую улицу, затем на Невский и оказались у подъезда Александринки, где должны давать оперу. Народу было много, но на довоенную публику не походили: бледные лица, шинели, платки, рваная обувь. И все-таки почти в каждом чувствовалось желание хоть чуть-чуть скрасить свой вид.

Они вошли в зал, где было немало военных — больше моряков. Их бледные лица порозовели: ведь сейчас начнется счастье, дивная сказка о красивой любви, а не будет ни холода, ни голода, ни разрыва бомб и свиста снарядов, но немецкий огонь не прекращался и во время спектакля, но на это зрители уже не обращали внимания — будет то, чем сладка жизнь.

И вот появился тощий человек во фраке, взмахнул худыми руками и зазвучала удивительная мелодия земли, божественная песня. И девочки слышали, как воркуют голуби, флейта источала звуки шмеля, стрекозы, а актеры, едва державшись на ногах, изображали перед голодными зрителями страсть, измену, воссоединение, пели, танцевали, шутили, работая за пределами человеческих сил. Исполнив очередную арию, они почти вываливались за кулисы, там дежурили врачи, им давали глоток хвойного настоя, иным делали укол. Но зрители этого не знали. Они были покорены содержанием сказки. Не стало войны, не стало голода и смерти. Все ушло куда-то в другой мир — была любящая девушка из народа, и лишь ее горесть, ее чувство были важны зрителям. Девочки слушали музыку, и еще им казалось, что кругом весна, где-то в поле поют малиновки и дрозды, всюду цветут цветы, сады, и небо не такое страшное, как сейчас, над их городами, а синее-синее и высокое, без единого облачка, и все кругом поет, как вот в этой «Царской невесте».

Но вот отгремел оркестр, стихли овации, широкие двери открылись, и толпа вышла на улицу. Вышли и девочки. Они шли и что-то напевали из оперы — они будто еще не проснулись от глубокого сна. И вдруг неожиданно старшая будто споткнулась, поднесла руку к сердцу и со странной, медленно истаивающей на лице улыбкой как-то медленно опустилась на колени на тротуар, прижалась к нему, вытянулась и замерла.

— Лада, ты что, с ума сошла? — кричали её подруги. — Поднимайся, а то простудишься, земля холодная. Лада! Милая, ну вставай же! — со слезами на глазах просили девочки. Но Лада не подавала никаких признаков жизни, только по её худому и бледному лицу скатились две слезинки. Маленькая девочка с горжеткой на плечах плакала и тормошила подругу. Плакала и кричала вторая. Рядом оказалась старуха.

— Плачь хоть сколь, но мертвую не вернешь, — сказала старушка. — Идите домой, а я свезу вашу подругу куда надо, мне не привыкать.

Она подняла почти невесомое тело Лады, положила на тележку и повезла...»

...Иван Андреевич закончил свой печальный рассказ, а у меня долго еще текли слезы...

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: