Бессмертный Латыш
Отсутствие собственного полицейского органа привело к массовой пьяной драке 21 мая 1896 года — в день коронации последнего российского императора Николая II. Рабочие-строители на станции Кривощеково и в Новониколаевском поселке разгромили питейные дома, каталажку, освободили арестованных, требуя выдачи денег для продолжения праздника. В результате два человека убили и 8 ранили.
А уже в апреле 1914 года был арестован самый известный в Сибири полицейский Бернхард Висман. О нем охотно писала пресса тех лет.
Бернхард Висман — фигура колоритная и противоречивая. Он был этническим немцем, родившимся в Риге, и поэтому в Сибири его часто называли Латышом. Он служил на разных полицейских должностях в Колывани, Каинске, Томске, а в 1908 году возглавил городскую полицию нынешнего Новосибирска. Имел богатырское телосложение, большую физическую силу и крутой нрав.
Не останавливался перед тем, чтобы лично «поучить» хулигана резиновой дубинкой или ударить головой о стену.
Бандиты, один раз встретившись с беспощадным полицмейстером, второй встречи избегали; многие просто покинули в то время город. Простые новониколаевцы не могли нарадоваться на сурового начальника. И начальство им вторило.
На счету Бернхарда Висмана – задержание нескольких опасных преступников, имевших российскую известность, причем задержания проводились с риском для жизни: однажды несколько пуль пробили его одежду. Висман, безусловно, был смелым человеком. Известен случай, когда в Колывани он бросился в горевший дом и вынес из пожара детей и икону.
Рэкет и проституция
Однако была в деятельности полицмейстера Висмана и темная сторона: он умело и быстро организовал в городе беспощадный рэкет, которому подвергались хозяева питейных заведений, домов терпимости и еврейские предприниматели.
Фото Алексея Танюшина
Для евреев в царской России существовала черта оседлости, и они вынуждены были платить полиции процент со своих доходов, чтобы жить спокойно.
Публичные дома существовали на законных основаниях, но вместо семи официальных в городе при Висмане их насчитывалось более сотни, и каждое заведение платило дань полиции.
А трактиры и рестораны Висман просто разорял непомерными требованиями; если хозяин упрямился, начальник полиции сажал его в каталажку и держал до тех пор, пока не получал свое. В итоге в некоторых газетах стали появляться возмущенные статьи и заявления по поводу методов «работы» новониколаевского полицмейстера.
Новый томский губернатор Николай Гондатти поначалу поддерживал Висмана. Но личное «спасибо» губернатора, объявленное осенью 1909 года, не помогло. В ответ на заявления обиженных коммерсантов уже в феврале 1910 года он переводит Висмана в Томск, а в марте подписывает его прошение об отставке.
Начинается судебное следствие о преступлениях бывшего полицмейстера и его команды — наверное, самое громкое «дело оборотней в погонах» в царской России тех лет.
Следствие продолжается четыре года. В апреле 1914 года Висман и семеро его сослуживцев садятся на скамью подсудимых и получают приговор: восемь месяцев арестантских рот каждому.
Удивительно мягкий приговор, но, вероятно, суд учел, что работала полиция при Висмане, с точки зрения обывателей, отлично. А вот после его ухода в Ново-Николаевске началась преступная вакханалия: той же весной за сухарным заводом нашли труп убитой девушки; на улице убит колыванский мещанин Николаев; грабители на Пасху ночью пролезли в окно и перебили цыганскую семью — старика со старухой, их сына с женой, их дочку… Наступившая Первая мировая война с ее беженцами, мобилизацией, дефицитом продуктов усугубила криминальную обстановку в городе.
В дальнейшем следы Висмана теряются. По одним данным, он вернулся в Ригу, спокойно жил там до прихода советских войск в Латвию, затем был арестован и дни свои закончил в ГУЛАГе; по другим данным, проживал в Алма-Ате, арестован и расстрелян осенью 1938 года.
Сахарный бунт
В годы Русско-японской (1904-1905) и особенно Первой мировой войн нагрузка на правоохранительные органы города резко увеличилась. Приходилось пресекать массовые беспорядки во время мобилизаций, возникших вследствие недовольства населения обострившимся дефицитом буквально на все и ростом дороговизны.
Самым массовым из них был «сахарный» бунт 9 ноября 1916 года. Поводом для него стала отмена выдачи по карточкам населению сахара, назначенная первоначально на 9 ноября. Тем не менее утром этого дня у городской продовольственной лавки стали собираться женщины, выражавшие недовольство. Конные и пешие городовые во главе с полицмейстером Бухартовским оттеснили толпу. Но, как сообщалось в рапорте, к толпе присоединились недавно призванные на службу ратники. Для пресечения беспорядков полицмейстер вызвал воинское подкрепление, которое в количестве 25 человек прибыло под командой штабс-капитана Никитина.
Убедившись в невозможности предотвратить разграбление лавки и «будучи сам ушиблен несколькими камнями», Бухартовский заявил Никитину, «что гражданскими властями все меры к пресечению беспорядков исчерпаны», и просил принять меры, предусмотренные уставом гарнизонной службы. Было произведено несколько залпов, однако собравшиеся, «убедившись в отсутствии жертв, стали вновь наступать на магазин Сибирского товарищества, а затем, выбив стекла, ворвались в него и начали расхищать товары».
Полицейским и солдатам удалось оттеснить толпу от торговой точки, были опущены железные шторы на окна, и растаскивание товаров прекратилось, причем Никитин был ранен камнем в голову и с площади удалился, сдав команду прапорщику.
Тем временем толпа выросла до нескольких тысяч человек. Несмотря на прибытие в качестве подкрепления части местной воинской команды во главе с военным комендантом города подполковником Некрасовым, смела заслон, выломала окна и двери и стала расхищать из лавки сахар. По распоряжению Некрасова производится несколько залпов. Была убита одна женщина и пятеро ранено, из которых еще одна в больнице скончалась.
Прибывшие на место столкновения во главе с начальником гарнизона города генерал-лейтенантом Коцуриком четыре учебные команды (250 человек) от каждого из запасных полков, расквартированных в Ново-Николаевске, вытеснили толпу с площади. При этом было разбито и разграблено несколько лавок. В результате бунта было расхищено около 400 пудов сахара и из магазина Сибирского товарищества товаров на 10 тыс. рублей. Во время его пресечения многие полицейские получили ранения и ушибы, в частности полицмейстер Бухартовский «отделался» четырьмя ушибами камнями, из них два в голову.
Тем не менее губернатор отметил, «что чины полиции, несмотря на угрожавшую им действительную опасность, все время находились на своих местах и, несмотря на свою малочисленность, несколько раз в конном строю оттесняли толпу, чем долгое время предотвращали разгром».
