Не могу судить о том, как обстояли дела в российском здравоохранении до того, как его стали улучшать и реформировать, но если сейчас оно стало намного лучше, чем было, то благодарить Господа за чудеса самоизлечения и самооздоровления, которые он творит в нашей стране, надо нам всем денно и нощно. Благодарить за каждое обращение к врачам, которое не закончилось установлением диагноза тяжелой, неизлечимой и чаще всего смертельно опасной болезни, требующей дорогостоящей диагностики, а затем еще более дорогостоящей операции. Утверждаю я это отнюдь не голословно, а на основании личного опыта и опыта общения моих близких друзей с нашей медициной.
Начну с самого простого примера. В начале этого года у моего сына обнаружили высокое давление. К детскому врачу, с которым наша семья общается уже более десятка лет, претензий по этому поводу нет. После сдачи сыном обязательного набора анализов, не обнаружив в них ничего крамольного, она направила его к кардиологу. Причем — за что ей отдельное спасибо — безо всяких запугиваний, покачиваний головой и зловещего приговаривания: «Ох, как это опасно!»
Кардиолог, как, наверное, полагается у кардиологов, не найдя никаких отклонений в кардиограмме, уверенно направил ребенка к невропатологу и окулисту. Хотя к этому времени мы уже немного устали всей семьей бегать, записываясь в разные очереди, а затем отмечаться, чтобы нас из них не выкинули, но выдержали и это безропотно. Вот тут-то все и началось! Окулист без малейших сомнений поставил сыну расходящееся косоглазие и, запугав до полусмерти изменениями в глазном дне, направил на обследование в МНТК. Цена вопроса — 2,5 тысячи. Мы поднатужились и деньги нашли. В МНТК, сильно удивившись диагнозу, подтвердили то, о чем мы и так догадывались: у сына все в порядке.
На томографию головного мозга, совершенно необходимую сыну, по словам уже невропатолога, — плохую и бесплатную — в поликлинике записывали за полтора месяца. В течение этого срока мы, понятное дело, пару раз сбегали отметиться. Само собой, каждый раз отстояв очередь. Платная и хорошая томография стоила 7 тысяч и делалась быстро, но, как нам её усиленно ни навязывали, мы от нее все-таки сумели отказаться. Победило желание ужинать ежевечерне, а не только тогда, когда останется что-нибудь от завтрака.
Бесплатная томография оказалась так же, как и диагностика в МНТК, сделанной впустую. Никаких опасных заболеваний в голове у ребенка не нашли. По результатам длительного обследования (во время которого мы с сыном, а иногда и бабушка, безостановочно бегали по разным кабинетам и поликлиникам) нам сообщили то, что и до того говорили понимающие люди, — похоже, возрастное. Просто гормоны бурлят. Через год-два все должно прийти в норму, а пока попейте успокоительные отвары трав, сборы шиповника и боярышника...
Почти два месяца ушло у нас на то, чтобы выяснить отсутствие отклонений в здоровье у сына. И как выяснилось, это был наилучший вариант, потому что мы узнали о том, что у нас все хорошо. А могли бы за это же время узнать, что у нас все плохо.
К примеру, моя близкая подруга, потратив полтора месяца на посещение женской консультации, сумела узнать только о том, что больна венерической болезнью. Вообще-то, она обратилась в консультацию совсем по другому поводу, но узнала только об этой пикантной подробности своего здоровья. После чего, забыв о своих реальных проблемах, теперь уже лечится от нервного срыва. Не могу удержаться, чтобы не описать эту историю, развернувшуюся буквально у меня на глазах. (На всякий случай сообщаю медицинским работникам, желающим со мной посудиться, что все справки и направления моей подругой бережно сохранены.)
Начну с того, что в консультации, куда обращалась моя подруга, НИКОГДА не было талонов на вечернее время! Звонила ли она в 8 утра, 3 часа дня, приходила к открытию консультации или просила лично у врача талон на вечернее время — табу на вечерний прием выдерживалось неукоснительно. Так что она, как и все те, кто работал до шести вечера, попасть к гинекологу в принципе не могла. И, по-видимому, сотрудников консультации это ничуть не беспокоило, хотя в расписании вечерний прием врачей был предусмотрен. Собственно, талоны были всегда лишь на одно время — 15.30. Врач, к которому она обратилась с той же просьбой, ответила, что талоны раздают в регистратуре, она дать на вечер не может. И вообще, у нее два участка, и она так занята, так занята...
Вообще, после самого первого посещения консультации моя подруга, переполненная впечатлениями, позвонив мне, с испугом спросила: не в курсе ли я, что наша бесплатная медицина уже давно существует только для бомжей? Они не работают, могут обращаться в медицинские учреждения, когда им заблагорассудится, им все равно, от чего и как их лечат, и уж точно все равно, как с ними разговаривают...
Надо сказать, ассоциация с бомжом у моей Елены Станиславовны во время ее контакта с здравоохранением возникала не однажды. Знаете, когда ей назначили время очередного приема после сдачи анализов? Не поверите, спустя две недели! Куда торопиться, не правда ли? Зато вот лечение прописали сразу же, еще до получения результатов анализа и какого бы то ни было обследования. Причем весьма сильными препаратами. Ну а теперь — барабанная дробь! Перехожу к рассказу о том, что довело мою подругу — не побоюсь этих слов — до настоящего нервного срыва.
Дождавшись долгожданного дня приема, она сразу же на пороге кабинета получила направление в венкождиспансер с диагнозом «трихомониаз». Ей объяснили, что именно там ее будут лечить все следующие десять дней. А следующие три года ей придется состоять в этом заведении на учете, потому что проверяться надо будет каждые три месяца. И неизвестно еще, вылечится ли она вообще... У некоторых пациентов эта болезнь превращается в неизлечимую...
Тут же по ходу дела мою подругу предупредили, что она должна немедленно сдать кровь на ВИЧ, потому что у нее, скорее всего, есть и это, всегда сопутствующее трихомониазу заболевание. В качестве утешения ей сообщили, что государством предусмотрена хорошая социальная помощь зараженным этой болезнью, и она может ничего не бояться! Выписывая направление, медсестра, опять-таки жалеючи ее, произнесла следующее:
— Я вижу, вы женщина нервная и впечатлительная, так что предупреждаю: наша медсестра, которая у вас кровь будет брать, — очень злая! Вы придите потихоньку с направлением... Не обращайте ни на что внимания... Не слушайте ее... А потом заберите все бумажки и уходите опять потихоньку...
Увидев Елену после этого общения с медиками, я немедленно села на телефон, пытаясь найти знакомого гинеколога. Попутно узнав, что подобный ложный диагноз получила год назад пятилетняя дочка моей соседки по дому. Интересная деталь. Врач, категорически отказываясь взять повторный анализ, угрожала матери сообщением в милицию и принудительным приводом на лечение маленькой девочки. Только после того, как в другой клинике был получен отрицательный результат, который и предъявлен, врач отступилась и прекратила сыпать угрозами.
Таким же ложным, только диагностирована была гонорея, оказался диагноз у другой моей знакомой, Галины. До того даже стеснявшейся об этом говорить. Врач- гинеколог ставила этот диагноз чуть ли не всем женщинам на ее участке. Уж не для того ли, чтобы потом продавать якобы по дешевке очень эффективное лекарство всем своим пациенткам.
Истина выяснилась благодаря молодой, только что поженившейся паре, не поверившей, что кто-то из них изменял друг другу до свадьбы. Пересдав анализы в платной клинике, девушка сразу же пошла к заведующей консультацией. Гинеколог была, понятное дело, уволена по собственному желанию, заведующая честь мундира не посрамила. Но зато моя Галя оказалась избавлена не только от трат на лечение, но и от сомнений в собственной вменяемости. Не все ведь даже в наше время ведут свободный сексуальный образ жизни, и Галя принадлежит как раз к тем, кто в постель не торопится. А гонорея вроде как воздушно-капельным путем не передается, ну и откуда бы она взялась у нее?
Вот так, пересказывая Елене по ходу дела эти совершенно реальные истории из новосибирской жизни, мне удалось ее немного привести в чувство. А на следующий день добрые люди нашли для нее и хорошего врача в платной клинике, который — как уверили — стопроцентно надежен. Дальше неинтересно. Потому что никакого трихомониаза у нее не нашли, за что, правда, ей пришлось заплатить 2,5 тысячи (прием и анализы).
Нет, конечно, побочный эффект от обращения к медицине у нее до сих пор остается. Успокоительные таблетки она и сейчас пьет. Но сама считает, что отделалась малой кровью. Ведь, по самым скромным подсчетам, только покупка лекарств ей обошлась бы в семь тысяч. А если бы она действительно решилась пойти в кожвендиспансер, то потеряла бы и работу, что вообще потеря из потерь в наше кризисное время.
Думаю, попав туда, моя скромная Елена Станиславовна лечилась бы от перенесенного стресса до конца жизни.
А теперь вернусь к тому, с чего начинала. Мы постоянно слышим, что раньше, до принимаемых мер по улучшению здраво-охранения, оно было гораздо хуже. Всего две моих встречи с современной медициной заставляют меня гадать: как это — еще хуже? Еще унизительней? Еще грубее? И еще непрофессиональней? Не стоит забывать и о том, что история с консультацией столь благополучно закончилась только потому, что у Елены Станиславовны были деньги на посещение платной клиники. А если бы нет?
