На поводке

Тропинка в лесу свернула направо, послышался лай собак за металлическим забором, и я почти на месте. В маленькой избушке жарко натоплено — директор Центра по проблемам домашних животных Андрей Каркавин то и дело подбрасывает дрова в печку-буржуйку, на диване мурлычет серый пушистый котенок. Этот домик напоминает охотничью сторожку, вокруг — высокий хвойный лес, нетронутый снег и просторные вольеры с собаками. Собакам здесь неплохо живется, их будки трудно назвать таким словом, скорее — домики, сытная еда, каждый день — уроки дрессировки. Только вот хозяев нет. Вернее, есть, но общие.

В ответе за тех, кого приручили

Мы идем по территории центра. Увидев Андрея, Соня и Тэд прыгают от радости на забор и виляют хвостами. Они — пенсионеры; отслужили свое и теперь могут заслуженно отдыхать. Эти немецкие овчарки — настоящие немцы, в Новосибирск они приехали из Кельна маленькими щенками, прошли обучение и служили на российской стороне, подчиняясь русским командам. У собак, как и у людей, характеры совершенно разные: Тэд — спокойный, добродушный, хотя работал в милиции, помогал задерживать преступников. Соня — строгая, недоверчивая и, прежде всего, хорошая мать.

В другом вольере грустит лохматый пес. Его привела к себе «сердобольная» женщина.

— Пожалела, показала ветеринару, — рассказывает Андрей. — А потом пожалела о своем милосердии и уже не знала, куда бы пристроить Шарика. Я считаю, взял собаку — неси за нее ответственность, а иначе — не заводи, не жалей время от времени бездомных, чтобы почувствовать себя хорошим, ни к чему этот псевдогуманизм. В собаку тоже нужно вкладывать многое, и силы и средства, тогда и ценить ее будешь и не бросишь на улице.

И вспоминает еще одну невеселую, но поучительную историю.

— Как-то раз к нам пришла учительница, привела, заливаясь слезами, красивого белого пса по кличке Джим. Упрашивает — возьмите, пожалуйста, он агрессивный, кусается. Стали с ней беседовать, она, всхлипывая, достает тетрадку, показывает: вот у Джимика прорезался первый зубик, вот Джимик… и так — до восьми месяцев. С чего вдруг пес стал агрессивным — непонятно. Ладно, я говорю: собаку заберем, пишите расписку, что отказываетесь от Джима. На следующий день прибежала за ним: «Я за своей собакой!» Я отвечаю — у вас нет собаки, это — моя. Она спрашивает: «Собака скучает?» Конечно, скучает, она ведь не знает, не понимает, что ее уже предали, она хочет домой. Люди — слабые существа. А пес ждет своего хозяина, может долго отказываться от еды, потом как-то свыкается, привыкает понемногу. Вскоре приходит ее разгневанный супруг, требуя отдать «имущество». Я показал ему документ, и он, ругая свою жену за глупость на чем свет стоит, ушел. Джима мы обучили, отдали на службу в одну из воинских частей, и все им были страшно довольны. А через некоторое время ко мне снова пришла та самая учительница вместе с молодой овчаркой. Правда, теперь не отдавать — на дрессировку. И опять жаловалась, что та кусается! Все зависит от человека. А многие боятся нести ответственность, находят массу причин, чтобы избавиться от надоевшего животного. Я признаю, иногда просто нет иного выхода — например, хозяин болен, ему не по силам заниматься животным. Но когда говорят, заберите собаку, мы сделали евроремонт, а она у нас углы грызет — это я оправдать не могу.

Софа для пса

К нам в редакцию пришло письмо: «Подскажите, пожалуйста, что делать, моя дочь боится возвращаться одна из школы, потому что во дворе нашего дома — мы живем на улице Тульской — постоянно бегает целая стая собак, наверное, около семи. А вдруг они набросятся на моего ребенка. сколько несчастных случаев, связанных с собаками! Подскажите, пожалуйста, как себя правильно вести в такой ситуации и почему у нас не отлавливают бродячих псов?».

Сразу почему-то вспомнилась собственная немного комичная ситуация, когда я решила поздно вечером выбросить мусор, а по дороге — прокатиться во дворе на ледяной горочке. Скатилась один раз, как на меня набросилась целая стая собак. Да еще темно, как назло, ни одного фонаря. Страшно. Впрочем, подобных историй может вспомнить каждый и много. Я показала это письмо Андрею.

Андрей показывает мне газетную вырезку про томскую собаку-людоеда.

— Таких случаев не должно быть вообще, — возмущается он, — бродячих псов нужно обязательно отлавливать, для этого позвонить в центр. Но, к сожалению, многие зоозащитники осуждают наш центр за эту работу. Им жалко собак! А людей? Тем более, бродячие псы — это ведь тоже чья-то безответственность, за которую почему-то должны отвечать другие люди. Сейчас мы готовим изменение в законе, по которому человек будет наказан за подобные дела. Город должен быть для людей, а не собак. Да и домашних псов тоже не нужно слишком очеловечивать — порой хозяин любит собаку так, что она спит на кровати, питается мороженым, кусает гостей, этакий Илюша Обломов. Всегда нужно помнить, что безопасность человека все же превыше всего.

В центр очень часто поступают всевозможные предложения, как справиться с бродячими собаками. Один ученый недавно предложил все бродячие стаи отлавливать, каждого пса стерилизовать и снова отпускать на свободу: тогда, мол, они не будут размножаться, подпускать других собак на свою территорию, станут неагрессивными и даже выловят всех мышей, а следовательно, исчезнет риск возникновения всевозможных эпидемий, ну и так далее. Бред полнейший. И таких предложений — много.

Собачья служба — никакой романтики

Среди четвероногих обитателей центра немало собак, долго и достойно послуживших людям

— Я очень хорошо помню Норика, — рассказывает Андрей. — Норик — немецкая овчарка, помогла раскрыть семьдесят совершенно разных преступлений. Ночью убили человека. Бригада во главе с кинологом выехала к девяти утра на берег водохранилища. Норик сразу взял след. Смотрим — перед нами группа людей, а собака подбежала к какой-то женщине в белом платье и села перед ней. Мы подходим. Женщина страшно разволновалась, явно была напугана. Смотрим, а из кармана выглядывает красный уголок паспорта. Красный паспорт на фоне белого платья. Мы посмотрели его, а это — паспорт убитого. А неподалеку на берегу еще двое, с чемоданами, в одном из них — дрель. Главное, выяснилось, что и убили-то они его лишь за то, что понадобились его документы.

Случаев много, но, поверьте, в основном это — грязь, а не романтика, бывают такие страшные преступления, что видавшие виды милиционеры падают в обморок. О таком говорить не хочется. Часто случаются вызовы из школы, когда звонит какой-нибудь мальчишка и говорит, что школа «заминирована».

— Часто бывает, что собака ничем не может помочь?

— Случается, — неохотно отвечает Андрей. — Был случай, когда мама потеряла ребенка, собака искала, но даже не взяла след, а ребенок в это время упал в котлован. Мать его голос потом сама услышала. А бывает, ищем детей, родители рыдают, а те спокойно сидят где-нибудь и смотрят видео.

— Атона нам привезли, когда ему было три года, — продолжает кинолог. — Пес с характером, не ужился с хозяевами. В течение года у нас жил. Поначалу было трудно. Захожу я как-то к нему в вольер, а как раз в это время неподалеку находилась врач-ветеринар. Зашел, а Атон набросился на меня, прокусил ботинки — они моментально намокли от крови, и он опять хочет наброситься. Я не растерялся, стукнул его дверцей и закрыл. В это время врач начала кричать диким голосом, что подаст на меня в суд за «жестокое обращение с животными». А то, что я пострадал и мог пострадать еще больше, не считается? А Атона я потом отдрессировал, ходил с ним по ночам по улице — не страшно было.

— А как вы его приучили к себе?

— Строгостью. Но можете написать: сидел у клетки часами и разговаривал. Дураков ведь нет. Это только в фильмах все красиво. Кстати, вспомнился анекдот: «Звонок в общество по защите прав животных: «Вы знаете, какой-то мужик сидит на дереве и матерится на бедную собачку».

Дрессировать нужно и можно абсолютно каждую собаку, чтобы она понимала хотя бы простейшие команды хозяина. Главное — подчинение человеку. Собаку нужно дрессировать до двух лет, потом будет гораздо труднее привить ей какие-то навыки.

Курс дрессировки — примерно три месяца на специальной площадке, по одному-два часа в день, служебных обучают гораздо интенсивнее.

— В домашних условиях можно научить пса подчиняться командам?

— Каким-то элементарным можно, но лучше это делать на специализированных площадках, ведь что могут подумать соседи за стеной, если вы целый день будете надрываться и кричать: сидеть, лежать, стоять! Мало ли… Но, конечно, к каждой нужен индивидуальный подход, одна дрессируется медленнее, другая — быстрее. Но прежде всего, кинолог должен быть психологом и работать в первую очередь с хозяином.

— Каким должен быть кинолог?

— Дисциплинированным.

— И собак не бояться?

— Собак боится любой нормальный человек, и я в том числе, и на площадку выхожу в специальной одежде — теплый стеганый плащ с капюшоном и под ним специальное белье. Летом, конечно, жарко, но что делать?

…А в конце нашего разговора снова раздался телефонный звонок. Интересовались, можно ли взять в центре собаку. Казалось бы, разговор должен быть коротким — «да» или «нет». А Андрей же растянул его на несколько минут: сообщил будущим хозяевам о трудностях, которые их ожидают, об обязанностях, которые они на себя берут, и т. д. Мне вспомнилось: «В собаку нужно вкладывать многое — и силы, и средства, тогда и ценить её будешь. А иначе — не заводи, чтобы почувствовать себя хорошим. Ни к чему этот псевдогуманизм».