Папа Карло живёт в Томске

«Вечёрка» уже писала о сказочнице из Исландии. Сегодня — встреча с кукольником Владимиром Захаровым, которого все называют Папой Карло, — своих кукол он делает из дерева — и его Ежиком — любимым персонажем. Ежика невозможно назвать безликим словом «кукла», потому что он… живой, как и все пространство вокруг него и его Папы Карло. И смотря на их игру, кажется, что вот это и есть — Жизнь, а ты снова становишься маленьким-маленьким.

Они оба — Папа Карло и Ежик — истомские, то есть — томские. Однажды Ежик вместе с Захаровым поехали в один из столичных театров на гастроли, и кто-то спросил у них: «Вы откуда?» А они гордо ответили: «Мы — истомские». Все подумали, что из Эстонии.

— Нас ждали почет и уважение, — сообщил Ежик. — Мы радовались, думали, что это нас так встречают, а оказалось — иностранных гостей. Тайное быстро становится явным.

Папа Карло раньше был Карабасом-Барабасом, но со временем Карабас-Барабас был уволен, а Карло остался, потому что он — добрый и любит своих деревянных детей, а Барабас — злой. Правда, Буратино у Папы Карло нет, зато есть Ежик и еще много всяких «живых кукол» из театра «2 плюс Ку». Но на фестиваль сказок в Новосибирск они приехали вдвоем. Раньше Ежик жил в лесу, в деревянном срубе Южного переулка, который Папа Карло называет театром, а Владимир жил у себя дома, а потом они стали ездить в многочисленные турне, даже в Италию. Ежику даже пришлось немного выучить итальянский язык. «В Италии красиво, но дома — лучше», — подумал Ежик.

Владимир Захаров похож на своего Ежика. А оба они — на того самого Ежика в тумане из мультфильма. У них есть спектакль с незамысловатым названием «Про Ежика» по рассказам Сергея Козлова.

В перерыве между спектаклями около них всегда много зрителей. Белобрысый карапуз заметил: «Какие у тебя смешные волосики!»

— Ты что?! — возмутился Ежик. — Это не волосики, а иголки!

А Владимир пояснил:

— У него ручки сделаны из бука, голова — из кедра. Технологично, прочно, на века. Вскроют через тыщу лет, не дай бог, — будет не стыдно. Фактура? Из шкуры, конечно. Неубитого медведя.

— Продаете?

— Вы что? Вы продаете своих детей? А дарить, бывает, дарю, знакомым в театры, когда вижу, что они действительно там нужны. Только хорошим людям и достойным кукольникам. В чужие руки не могу отдать своих кукол.

Ёжкино сердце

— Я не клоун, но ко мне приходят друзья и ждут смешных историй, — признался Захаров. -Их и вправду случается с нами много. Расскажу вам три.

…Новосибирск. «Сибирская ярмарка». Приехали с выставкой роботов. Одна кукла-музыкант сломалась. Маленькая, мой портрет. Взял ее, потрогал, стал выяснять, в чем причина. Схватил за туловище, а там… Сердце бьется! Думаю — все, доигрались. А это просто процессор «зависал» и посылал импульс. Подходит молодая пара, и девушка спрашивает:

— Этот ведь не живой?

— Живой, — говорю. — Сердце стучит.

Она приложила руку к его сердцу и внезапно, со страхом в глазах, отдернула ее. Парень посмотрел на спутницу и тоже приложил руку, после чего они переглянулись, обнялись и молча, почти бегом, ушли.

— Мы с Ежиком работали, и вот одна женщина взяла Ежика за ногу, — продолжил свой рассказ Владимир Захаров, — и тут же руку резко отдернула, да как закричит:

— Да ведь он живой!

Конечно, ведь там был мой палец. Про меня уже все забыли — я куда-то ушел.

Ежик, казалось, смотрел на Папу Карло сочувственно.

И еще. Журналисты — смешной народ. Когда они снимают на камеру сюжет и просят Ежика сказать хоть что-нибудь, то всегда подносят микрофон к его рту. А ведь звук идет из динамика.

Ежик обиделся.

Дом не должен быть умнее хозяина

Сейчас Владимир Захаров работает над тремя спектаклями — триптихом — об отношениях между мужчиной и женщиной «в период полураспада». Момент расставания. Во всех трех спектаклях происходит одно и то же. Сценка начинается с телефонного разговора, который однозначно дает понять — дело движется к разрыву. Маленький принц разговаривает не с живой женщиной, а с куклой, моделирует ситуацию. И вот, когда он начинает отвечать и за себя, и за нее, он начинает понимать происхождение женских капризов. Он учится любить.

— В последние годы я научился многому, — говорит кукольник. — Я понял, что самое главное в жизни — любовь, конечно. Любовь к друг другу, ко всему, что ты делаешь. Но не всем это понятно. Может, поэтому нормальных игрушек очень мало? Есть рынок: берут — не берут, яркое — не яркое. ГОСТов нет. Такие игрушки не оживут. У них нет души.

Владимир получил диплом по специальности «Кибернетика электрических систем», работал инженером-конструктором в НИИ и создавал роботов. Пока не понял для себя, что робототехника в СССР — дело бесперспективное и ненужное. А до этого у него и у его товарищей было «невинное» развлечение — оживлять кукол, пространство и устраивать роботизированные спектакли.

— Будущего в робототехнике я не вижу, потому что мне сейчас это неинтересно, — говорит Владимир. — Мне также неинтересен театр как дом для роботов, мне важно чистое искусство. А роботы… Они поддерживают мою связь с современной жизнью. Не так давно я ездил в Японию, там мне показали Дом будущего. В Доме будущего все автоматизировано, все предусмотрено до мелочей, не говоря уже о том, что сам включается и выключается свет. Дом умнее хозяина. Я не хотел бы жить в таком доме.

То, что любишь, то живое

В театре Владимира Захарова ставятся спектакли, для которых написаны специальные компьютерные программы, — даже тапочки ходят сами по себе и самостоятельно передвигаются бутылки в баре. Футуризм и сюрреализм — прошлое переплетено с будущим. Он не только сам оживляет кукол, но и в его присутствии все оживает само по себе: пространство, куклы… Если они настоящие. Слова «живой» и «настоящий» часто услышишь в разговоре с Владимиром. Он учится всегда:

— Я был в диком восторге, когда увидел, что вытворяют кукольники из Аргентины с обычными перчаточными куклами, — они работают настолько точно, выверенно, что не понимаешь, что происходит и как все происходит, куклы живут отдельной жизнью. Чтобы театр был «живой», важны любые детали: нужно проработать управление глазами и ртом; сделать руки кукле с рабочими пальчиками; глаза — с поворотным веком, а веки, кроме того, что они закрываются, имеют возможность поворота на 360 градусов. Глаза могут быть изумленными, хитрыми, прищуренными, слепыми, больными, веселыми, грустными — масса возможностей. Есть мнение, что такая подробная механика не видна зрителю. Категорически не согласен. Что-то увидят, чему-то не поверят, но допустят — все мелочи сложатся в картинку «живой» куклы. Потом, после спектакля, он прибежит в недоумении и не разочаруется, а ошалеет от того, что кукла возьмет его палец своей ручкой, потянет к себе. Нужно только соблюсти меру, такт, не пережать с техникой. Но это все надо любить, ковыряться в нем, беречь и лелеять. Дерево, из которого сделаны куклы, только пропитано воском — и все, ничего больше. Я люблю все естественное, от природы, люблю бродить по нашему сибирскому лесу.

Он сам пишет пьесы и стихи к ним, придумывает и делает кукол, декорации, он — соло-кукольник, немного волшебный, немного загадочный.