Академик Петр Гончаров: Упругое — сопротивляется

О некоторых особенностях сибирской сельскохозяйственной науки

Фото автора

К концу дня добраться до Петра Лазаревича непросто: завершив свои ежедневные текущие административно-руководящие дела (а он помимо сугубо научной работы руководит отделом методических основ селекции растений и одноименной лабораторией в Институте растениеводства и селекции СО РАСХН), ученый уединяется в своем уютном кабинете на третьем этаже, обставленном с крестьянской обстоятельностью. Здесь есть все, чтобы думать, писать, рыться в любимых книгах и нужных документах.

— Я слишком много времени потерял на руководящей работе, — объясняет он. — Двадцать пять лет — председателем Сибирского отделения, почти сорок — директором, надо навести в мыслях порядок и систематизировать накопленное…

Со стен кабинета на нас смотрят лики великого прошлого российской аграрной науки от Дмитрия Менделеева и Василия Вильямса до первого председателя Сибирского отделения ВАСХНИЛ академика Ираклия Синягина. Но чувствуется, что в этих стенах живут не только тени прошлого, но и роятся мысли о насущном и будущем. И все-таки наш первый вопрос о минувшем…

— Петр Лазаревич, почему именно под Новосибирском было решено создавать Сибирское отделение Академии сельскохозяйственных наук?

— В конце 60-х рассматривалось несколько вариантов. И центр научно-методической работы на востоке страны прежде формировался в Омске, на базе старейшего научного учреждения — Сибирского научно-исследовательского института сельского хозяйства, в котором я, кстати, заканчивал аспирантуру. Не исключались Алтай, крупнейшая житница Сибири, и Иркутская область. Но склонялись к Новосибирску, тем более, что десятилетием раньше здесь было создано Сибирское отделение АН СССР. И правительственное решение 1969 года о создании агрогородка Сибирского отделения ВАСХНИЛ именно под Новосибирском было хорошо продуманным и верным.

Сначала у руля отделения были люди из Москвы и других регионов страны. Наш первый председатель Ираклий Иванович Синягин был москвич и крупный ученый-аграрник, который уже имел большой опыт работы и в Академии сельскохозяйственных наук, и в Минсельхозе. Но затем подрастали свои сибирские кадры, и сейчас они составляют костяк Сибирского отделения: 14 академиков и 11 членов-корреспондентов РАСХН, из которых лишь несколько человек выходцы из Северо-Восточного Казахстана.

— А как вас свела судьба с Ираклием Ивановичем и вы пришли в большую сельскохозяйственную науку?

— К науке я тяготел еще с сельхозинститута и после аспирантуры два десятилетия работал на Тулунской селекционной станции — от заведующего группой, лабораторией до директора. Сначала много занимался кормовыми культурами, травами (позже переключился и на пшеницу), из-за которых чуть не «погорел», когда Хрущев в начале 60-х взялся вводить пропашную систему, а в Тулуне, видите ли, не распахали ни одного квадратного метра трав. Но потом благоразумие взяло свое… Естественно, мы неоднократно встречались с Ираклием Ивановичем, и в 1976 году он предложил мне расширить масштаб научной работы и перейти сюда, в СибНИИРС, директором. А через три года был избран председателем Сибирского отделения академии сельскохозяйственных наук.

Изначально наш агрогородок был нацелен на сотрудничество с большой фундаментальной наукой. И наши институты проводили много совместных исследований с институтами СО РАН. В частности, показательный факт: членом первого состава президиума нашего отделения был известный ученый академик АН СССР Дмитрий Константинович Беляев, и мы много сотрудничали с руководимым им Институтом цитологии и генетики. Кроме того, мы проводили и проводим совместные работы с другими биологическими институтами СО РАН, Центральным Сибирским ботаническим садом, структурами НПО «Вектор» и т.д.

Так что расположение Сибирского отделения аграрной науки и строительство города-спутника Краснообска было очень удачным. И если заглядывать вперед, то новый этап развития СО РАСХН, связанный с надеждами на создание агротехнопарка, еще раз подтвердит правомерность выбора конца 60-х.

— Великая российская аграрная наука всегда была на острие общественно-политических дискуссий, нередко имевших драматические последствия для конкретных людей. Один период лысенковщины чего стоит. Насколько я понимаю, дискуссии в аграрной науке продолжаются и сейчас. Чем это вызвано?

— Во-первых, Россия в первую очередь все-таки аграрная страна. Век индустриализации, затем эпоха научно-промышленных технологий — это само собой, но наш аграрный потенциал огромен. И сельскохозяйственная наука всегда была востребована как важнейшее средство повышения урожайности, надоев, привесов и т.д. Похоже, что и сейчас, на переломе тысячелетий, в мире снова усиливается угроза голода, хотя миллионы людей на Земле никогда не ели досыта. Поэтому вопрос-то очень важный: накормить свой народ мечтают все политики, и сделать это хочется как можно быстрее, нередко вопреки здравому научному смыслу. Но я бы не акцентировал на этом внимание. Да, ошибок и бед было много, многие из них объясняются недостаточной научной грамотностью людей, многих сбивала с толку наша всеобщая страсть к лозунгам и желание достичь высоких материальных результатов немедленно. Были, конечно, и примазавшиеся. Но не это главное. Я всегда говорил и говорю своим близким и ученикам: нужно работать, несмотря ни на что: сегодня оттепель, а завтра вообще в политике жарко, одни люди у руководства страной или областью, наукой сменяют других, а долг ученого-аграрника остается прежним — новые сорта, породы, методы, технологии и технические средства, дискутировать по которым бессмысленно, они есть факт научной работы или открытия.

Если бы мы всегда оглядывались на указания сверху или ориентировались на сиюминутные требования, никогда наши ученые не были бы авторами многих сотен новых, в том числе районированных сортов, сельскохозяйственных культур, новых пород скота и птицы, комплексных инженерных и агрономических разработок, современных экономических методик. И я горжусь, что за несколько десятилетий работы в аграрной науке мне, несмотря на постоянные организационные хлопоты, удалось стать автором тридцати трех сортов сельхозкультур.

Один из важнейших законов природы: жизнестойко то, что упруго, что при создании или обработке сопротивляется.

— Петр Лазаревич, сегодня одни известные люди говорят об истощении почв, другие о том, что уничтожили мелиорацию, от третьих можно услышать о нашей почти полной продовольственной зависимости от Запада и т.д. То есть в сельском хозяйстве все плохо. А между тем урожаи и надои в Сибири и у нас в области растут. Кто здесь прав и в чем причина?

— Проблем действительно хватает, но они решаются. В сельском хозяйстве происходят огромные структурные изменения. Сегодня уже есть частные сельхозпредприятия, в которых насчитываются тысячи гектаров пашни, а на Алтае приближается к сотне тысяч. Но, несмотря на форму собственности (так было во все времена), земле нужен настоящий хозяин, который бы любил и холил ее. Юрий Федорович Бугаков сначала был председателем колхоза, сейчас директор ЗАО, а урожаи и надои у него как были самые высокие, так и постоянно прирастают.

Но мы все-таки говорим о средних показателях продуктивности сельхозпроизводства. Так вот, в начале 60-х годов, когда волюнтаризм был страшный и хотелось как можно скорее «догнать и перегнать», в результате мы подошли к критической черте. В то время в Сибири было очень мало своих сибирских сортов, семена завозились извне. Культура земледелия была низкой. И собирали тогда 5–7 центнеров с гектара.

Спустя двадцать лет положение заметно улучшилось, капитальные вложения в село были весьма значительные, появились свои сорта, семена, земледелие стало намного продуманнее, стали применяться почвозащитные технологии Мальцева, Бараева, сибирских научно-исследовательских институтов. И средняя урожайность выросла до 10–12 центнеров.

Что мы имеем в последние годы? 90 процентов собственных районированных сортов и семян местного производства, все большее применение комплексных технологий, почвозащитная и влагосберегающая обработка почвы. То есть на земле стали работать профессиональнее, делать то, что нужно, хорошо и вовремя. И все это в сумме даже при отсутствии минеральных удобрений дает очень неплохой эффект. Посмотрите: у Бугакова урожаи за тридцать пять и сорок, в нашем ОПХ «Элитное» в прошлом году собрали по сорок два центнера с гектара. В ЗАО «Сенчанское поле» за считанные годы, благодаря тому, что настоящий хозяин появился, с помощью наших ученых урожайность увеличили вдовое. А там, где растет урожайность, естественно, растут и надои.

— То есть в целом повышается сельскохозяйственная грамотность? Но почему же тогда в учхозе «Тулинское», на базе «Ирмени» и в других крепких хозяйствах каждый год руководителей и специалистов учат и учат, а сильных сельхозпредприятий — два десятка по области да несколько десятков середнячков?

— Нужно не только учить, но и спрашивать. Для этого есть исполнительная власть, и рычагов влияния на руководителей достаточно. Но ведь порой деньги хозяйству дают на семена и технику, а на них покупают далеко не самое необходимое.

— Интересно, а какие урожаи, допустим, век назад были в Сибири?

— Тоже по-всякому. Тот, кто работал как следует, по двести пудов в хороший год получал. Мне еще родители рассказывали, что были в селе и такие люди, что на немазаной телеге в поле к обеду выезжали и пораньше домой возвращались. Сельскохозяйственные знания приносят пользу тому, кто работать хочет, а при бесхозяйственности учить бесполезно.

— Сейчас многие новые хозяева предпочитают покупать семена или породистых животных за рубежом. Насколько это оправданно?

— Совершенно неоправданно. Во-первых, огромные деньги выбрасываются на ветер, в то время как у нас достаточно собственных сортов и пород. И, во-вторых, снова есть опасность заноса болезней. Это уже неоднократно бывало, когда с новой закупленной породой приобреталось и новое заболевание животных.

Вот сейчас много говорят о том, что рыночная экономика наконец создает конкуренцию, осуществляет конкурсный отбор предложений — товаров, услуг и т.д. В сельскохозяйственной науке, особенно в селекции, мы все время и без того конкурировали: даже сортоиспытания проводятся на конкурсной основе. Для того, чтобы создать новый, более эффективный сорт, который пойдет в производство лет через двадцать, нужно предвидеть многое…