Коммунистический монастырь

Чтобы дождаться конца советской власти, монахини вступили в партию

Ну кто бы мог представить лет двадцать назад, что день 22 апреля будет проходить в нашей стране буднично и незаметно, а на вопрос, кто такой Ленин, немалая часть современной молодёжи будет задумчиво чесать затылок? Даже сакраментальный ленинский коммунистический субботник стал называться весенним городским.

И можно было не сожалеть о безвозвратно канувших в Лету временах, но вот исчезнувший вместе с ними за компанию массовый энтузиазм (пусть даже зачастую принудительный) повсеместного наведения чистоты и порядка всё-таки жаль. И не зря всесоюзные весенние субботники назывались коммунистическим — работали на них все, невзирая на должности и возраст, практически так же, как в послереволюционных коммунах. Правда, просуществовали эти самые коммуны недолго — присущие человеку страсти и страстишки заведомо обрекали эту затею на безвременную кончину, несмотря на веру в светлое коммунистическое будущее. И захирели со временем практически все советские коммуны, в лучшем случае преобразовываясь в обычные колхозы и совхозы. На фоне этого всесоюзного умирания ячеек коммунизма разгром в 1931 году процветающей коммуны имени Надежды Крупской в Ярославской области прогремел как гром среди ясного неба. Причина же уничтожения коммуны была весьма серьёзной — на самом деле знаменитая своими показателями коммунистическая ячейка оказалась не женской коммуной, а женским монастырём, и сплачивала коммунарок отнюдь не вера в мифический коммунизм.

Просуществовал этот тайный монастырь целых десять лет. В 1921 году в небольшом домике села Захарьево поселились шесть девушек, которые среди непроходимого леса и топких болот начали строить посёлок. Постепенно небольшая бригада выросла в целую женскую коммуну численностью в сто человек. Женщины выкорчевали лес, отвели воду из окружающих болот, построили жилой посёлок, распахали поле, построили дегтярный, кирпичный и кожевенные заводы, швейную и сапожную мастерские. И мало кто знал, что в сельскохозяйственной коммуне имени Крупской в одном из домов за двойной перегородкой регулярно совершались богослужения.

Вскоре женская коммуна стала получать призы на сельхозвыставках, побеждать на всесоюзных конкурсах. В коммуну зачастили журналисты, печатающие восторженные очерки о работницах, «крепко держащих в руках знамя Ленина». Был замечен только один непорядок — все коммунарки были беспартийными. На, казалось бы, неприемлемое для верующих обитательниц тайного монастыря требование создать коммунистическую ячейку неожиданно дал согласие духовник монастыря архимандрит Тихон. Отец Тихон благословил нескольких девушек вступить в партию, но с условием, что на собраниях они будут сидеть, «не открывая рта».

Но и это ухищрение не помогло: в конце концов тайное стало явным, и несколько сестёр вместе с настоятельницей общины монахиней Анной (Благовещенской) были арестованы. Как показала на допросе настоятельница, «первомайская сельхозкоммуна имени Крупской являлась фактически религиозной общиной с монастырским уставом… Для того, чтобы сохранить указанную коммуну… была создана фиктивная ячейка ВКП (б)… Никто при вступлении коммунистом быть не мог, так как они полностью сохранили свои религиозные убеждения и вступили в партию… чтобы дотянуть путём… уступок и компромиссов существование коммуны до падения советской власти».

За такое откровение в 1931 году настоятельницу приговорили к трём годам лагерей, а в 1938 году после повторного ареста расстреляли. Остальные сёстры после освобождения из лагерей и ссылок постепенно возвращались в артель, которая продолжала существовать, и терпеливо ждали падения советской власти. Большинство из них, несмотря на старческие немощи и болезни, дожили до начала 1990-х годов и этого падения дождались. Расстрелянная же настоятельница Анна (Благовещенская) причислена Русской Православной Церковью к лику святых. Память преподобномученицы Анны — 10 марта по новому стилю.