Новосибирск 2.9 °C

«Наполеон» в Малом Каюке

08.12.2007 00:00:00

Как проходили последние в истории этой деревеньки выборы

Недавно, на юбилее одного известного человека, который начали отмечать в Союзе журналистов, а потом усеченным вариантом наиболее выносливых и преданных друзей — у него дома, разговор, как водится, зашел о политике.

— Голосуй не голосуй, все равно получишь… бублик! — пробовал каламбурить стареющий поэт и задирал в смехе к потолку пегую клочковатую бороду, которой он, однако, очень гордился.

— Не скажите, — возразил ему хозяин, лысый, тщательно выбритый, как две капли воды похожий на барда Городецкого, и с полной пастью, как он сам выражался, новых зубов. — Да и вообще меня, честно говоря, поражает, что с выборами кое-где у нас порой возникают чуть ли не проблемы. Давайте, я расскажу вам о своих первых выборах, и как проводил я последние в деревне Малый Каюк!

— Ух ты, символическое название, валяй!

Наполовину клуб, наполовину школа в наполовину деревне

— Представьте себе, что некогда я тоже был молод и после школы работал в ремонтных мастерских совхоза токарем. Само собой, меня тут же зачислили в комсомольские активисты, дали пачку бланков для сбора членских взносов и записали в агитбригаду. А потом еще я был спортивным организатором, дружинником, донором, рабочим корреспондентом районной газеты и, так сказать, народным артистом, потому что играл в народном театре роль некоего Павла Нелюбы в пьесе Сафронова «Стряпуха замужем».

— Я преклоняюсь и заткнулся! — вставил свое неугомонный бородатый поэт.

— И правильно сделаешь! Так вот: было это на самом севере области, у черта на куличках, где сейчас не только от Малого Каюка, но и от многих сел побольше ничего не осталось.

Выборы были в феврале. «Партия и правительство» поставили перед нами задачу обеспечить стопроцентное голосование во всех отдаленных поселках. Тот факт, что выборы проводились зимой, облегчало задачу местных властей: летом до таких мест, как Малый Каюк, было вообще не добраться. А вот когда болота замерзнут, то есть шанс, если, конечно, снегу не навалит столько, что тоже не достать.

Сначала мне поручили съездить в Малый Каюк в качестве агитатора и проверить, живы ли люди. Сейчас я вспоминаю прошлое и думаю: ну почему Советская власть так легко рассыпалась: ведь она была абсолютной! Задумайтесь: мы на полном серьезе организовывали совершенно, казалось бы, бессмысленное голосование в каком-то Каюке. Горстка, прости господи, каюкчан никак не могла влиять на исход голосования при всем при том, что оно тоже было совершенно бессмысленным. Выбирали какую-то доярку из Черного Мыса, что на берегу Убинского озера, в Верховный Совет. Кандидатура, разумеется, была одна. По-настоящему выбирали ее, естественно, в обкоме и райкоме партии. Что она там, в Москве, потом делала, тоже одному богу известно. Но выбирали. И голосовали — вдумайтесь! — за блок коммунистов и беспартийных. И деньжищи, как я сейчас понимаю, на выборы тратились огромные. Вопрос — зачем? Уверен, что небессмысленно. Но вот зачем?

В будний день дали мне лошадь с возницей, и поехал я в Малый Каюк. По санному следу мы довольно шустро преодолели километров пятнадцать. Каюкчан я переписал. Их оставалось шестнадцать человек. Семь дворов пенсионеров — по паре, и муж с женой, бывшие директор школы и завклубом. Хибары стариков тонули в сугробах. А наполовину клуб наполовину школа — добротный высокий деревянный дом — продувался насквозь. Лишь в учительской и одновременно бывшей гримерной, как пояснила хозяйка, еще топилась печь и существовала жизнь.

— Почему вы до сих пор не уехали-то? — спросил я хозяев. — Вся деревня на центральную усадьбу перебралась!

— Просто не успели, — был незамысловатый ответ. — Вот как-то собирались-собирались и не успели…

— А на что живете?

— На полторы ставки.

— Какие такие полторы ставки?

— Полставки — завклубом, полставки — библиотекаря и еще половина — завхоз-истопник.

Чудны дела твои, Господи!

Через неделю было назначено досрочное голосование.

— Не разбежитесь вы тут? — крикнул я уже из саней провожающей нас супружеской паре.

Мужчина утвердительно помахал рукой: будь, мол, спокоен! Куда мы денемся?

Стихии назло — к выборам!

Голосование в ту пору было действительно большим всенародным праздником. С концертами и бесплатными фильмами в клубах, играми на воздухе и тому подобной чепухой. И еще в наших местах на праздник было принято напиваться. Заметьте, не каждый день, как сейчас, а только по праздникам. Существовал даже такой невероятный обычай: в гости супруги обычно шли с санками. Не казенными такими, что сейчас продают, а настоящими маленькими розвальнями. Их еще изготовить нужно было уметь. Но мужики в нашем селе были рукастые. Муж, как водится, напивался, и жена везла его потом из гостей на санках.

Чтобы не подвергать риску важный акт досрочного голосования, я решил, было, ехать с урной в Малый Каюк в четверг. Не дай бог, в пятницу задует или возница запьет! Но директор совхоза почему-то решил сделать широкий жест, и они с секретарем парткома выделили на субботу автобус и отправили нас с утра по морозцу с агитбригадой — стариков, не ровен час, в последний раз потешить.

Пятнадцать километров по нормальной дороге — четверть часа езды. Но едва мы выехали за околицу, как засели в снегу раз, другой, третий… Копали снег и толкали автобус почти весь день. А когда на горизонте уже был виден Малый Каюк, замело. И оставшиеся пять-семь километров стали непреодолимой преградой.

— Что будем делать? — уже в сумерках и когда дорога как таковая практически исчезла, спросил водитель автобуса. Не получив от нас, активистов-комсомольцев, внятного ответа, он разжег в салоне паяльную лампу и направил пламя в пустое ведро — печка готова. Через несколько минут, однако, загасил:

— Найдут еще молодых, красивых и неподвижных…

Надо было идти за помощью. Куда? К немощным старикам в Малый Каюк? Бессмысленно. Назад в село — в темноте уже по-настоящему рискованно и страшно. Мокрые от мягкого снега и жутко усталые попробовали еще раз откопать автобус и вытолкнуть его на твердую дорогу. Бесполезно.

Единственный по-настоящему взрослый человек был среди нас водитель. Он-то и взял на себя бразды правления.

— Давайте доберемся до Каюка, переночуем, а там видно будет… И не отставайте друг от друга!

В абсолютной темноте — как уж он нас вывел к деревушке? — мы добрались до школы-клуба. Знакомая мне уже супружеская пара приняла нас радушно. Натопили в одном из классов печь, сварили картошки, достали соленых огурцов… Мало-мало обсушились, и спать на полу вповалку в тепле все-таки лучше, чем в автобусе.

Труба играет сбор

С вечера намаялись так, что проспали до позднего утра. Невероятно, но разбудил нас не то звук трубы, не то горна.

По-моему, у кого-то в голове короткое замыкание! — заметил водитель.

Но следом раздалась странная, какая-то рваная музыка духовых инструментов. Я пошел узнать, что это такое. Бывший директор, а сейчас истопник и завхоз, по очереди дул в огромные блестящие трубы, с диковинными паузами воспроизводя, наверное, какую-то музыкальную пьесу.

— Это вы зачем? — не без опаски, стараясь быть ласковым и мягким, спросил я.

— Нужно проверить состояние инструментов!

— Ну и как: все в порядке?

Более-менее!

— Тогда играйте на трубе большой сбор!

Мы оделись и вышли. Вы когда-нибудь видели умершую деревню, занесенную снегом по печные трубы, из которых, однако, вились дымки?

Над сосновым заснеженным бором, над заросшим кустарником полем, над торчащими к небу журавлями с пустыми ведрами, над поднимающимися вертикально вверх дымами неслась самая красивая мелодия, которую довелось мне когда-либо слышать в жизни.

Примерно через полчаса старики продрались-таки через сугробы. На одном столе в школе мы постелили кумач и поставили урну для голосования. На другом — хозяин водрузил самовар и тарелку с печеньем «хворост».

Кабиной для процедуры тайного голосования определили сени. Но туда никто не пошел. Шестнадцать душ проголосовали, выпили шестнадцать чашек чая. Мы, агитбригада, тоже похрумкали печеньем и спели хорошую песню из чрезвычайно популярного в то время фильма:

Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?

…и за будущее!

Старики, посмотрев на нас, самовар и «хворост», расползлись по дворам, но вскоре вернулись с едой: кто грибочков принес, кто сала, а одна востроглазая бабуля пожертвовала на «обчество» бутыль прекрасной брусничной настойки.

— Это наш каюкский «Наполеон»! — пояснил просвещенный бывший директор. — Клавдия Ивановна его годами и обязательно в полной темноте, чтобы вот этот цвет рубина сохранить, в подполье настаивает.

Хорошо посидели на партах!

Часа через два услышали рокот трактора. Это — за нами. Трактор тащил на прицепе наш автобус.

Погрузились чрезвычайно довольные, и часа три еще, пока тракторист и водитель на ощупь по полному бездорожью доставляли нашу агитбригаду на центральную усадьбу, пели. Прошу заметить: часа три — и ни одной мелодии повторно!

После официальной даты голосования нам всем дали по почетной грамоте. До сих пор храню ее.

А Малый Каюк через пару лет все же исчез. Говорят, позже пробовал там кто-то фермерствовать: земли море! Но ни света, ни связи, ни дороги… Какое там!

— Так что любое голосование отнюдь не бессмысленно. А уж нынешнее — тем более! -неожиданно заключил юбиляр. — Знаю, что с тех пор Каюков не убавилось, а прибавилось. В смысле, деревни по-прежнему разбегаются. Но есть надежда. И я не издеваюсь ни над собой, ни над всеми теми, кому совсем мало осталось: наливай — и за наше будущее!

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: