Полвека «Вечёрке». Год 1963-й

Что волновало читателей «Вечёрки» в те годы? Какие проблемы стояли перед Новосибирском?

Нередко газета обращалась к городским происшествиям и давала репортажи из зала суда. На скамье подсудимых в 60-е годы часто оказывались пьяницы и тунеядцы. Заседания выездной сессии народного суда могли проходить прямо во дворе жилого дома. Чаще всего лодырей высылали из Новосибирска на несколько лет с обязательным привлечением к труду. «Ты позоришь звание советского человека! И нет тебе места в нашем трудовом городе!» — обличали тунеядца его соседи и бывшие сослуживцы…

Тунеядец в подполье

— Тук! Тук! Тук!

Глубокой осенью прошлого года такие звуки стали раздаваться по ночам из глубин земных недр усадьбы дома N 88б по улице Романова. Соседи прислушивались, недоумевали, но никто не мог разгадать их тайну. Секрет подземных звуков открыли работники отдела милиции Центрального района.

В числе жителей дома N 88б был до 1961 года и Николай Иванович Гудыма. Отличительная особенность этого 34-летнего мужчины заключалась в том, что он не любил работать, хотя и владел мастерством сапожника. С ним не раз вели беседы о вреде тунеядства, но ничего не помогало. Гудыма, кстати, уже побывавший в тюрьме, предпочитал спекулировать на вещевом рынке сапожными изделиями собственного изготовления. Вся эта печальная история закончилась ещё более грустно. Тунеядец был выслан сроком на пять лет из нашего города.

Судьба забросила его на север Томской области. И здесь для честного труда у него открывались самые широкие возможности. Но он решил «темнить», запутывать следы. Немного поработал в колхозе «Новый быт», потом перекочевал на участок лесосплава, оттуда на спиртзавод, затем снова в колхоз и, наконец, уверовав, что теперь его никто не разыщет, пришел на пристань Каргасок, сел на теплоход и отправился обратно в Новосибирск.

Прибыл днем. Где-то отсидел в кустах до темноты, а ночью появился в отчем доме по улице Романова, где проживали его мать Ксения Петровна и жена Александра Федоровна — повар столовой N 5. Устраивать триумфальную встречу было некогда. Беглец из ссылки немедленно оторвал половые доски под кроватью у мамы и начал… копать яму. Копал долго, наверное, не меньше недели. По ночам ведрами выносил землю и раскидывал её по усадьбе. Прятался от каждого прохожего, пугливо озирался. А днем на квартире повара А. Ф. Гудымы висел замок.

Так тунеядец ушел в подполье и скрывался в нем почти четыре месяца. Конечно, в Томской области обнаружили исчезновение ссыльного, объявили розыск. Но когда представители милиции приходили в дом N 88б по улице Романова, никаких следов беглеца не обнаруживалось. «Нет, не приезжал«, — говорили мать и жена.

И все бы было до поры до времени «шито-крыто», если бы не ночные «Тук! Тук! Тук!», доносившиеся из-под земли. Оказывается, Николай Гудыма отлично оборудовал свое подземное логово, обшил его досками, сделал туда электрическую проводку, поставил верстачок и… возобновил подпольную деятельность сапожной мастерской, поставлявшей модельные «лапти» на вещевой рынок.

…Очередной визит работников милиции состоялся в четыре часа ночи. Дверь долго не открывали. А когда открыли, беглеца из ссылки в квартире не было. Охала жена, жалуясь на потревоженный сон. Кряхтела на кровати старушка-мать. А того, кого искали, и следов не видно. Тогда кому-то из искавших пришла в голову мысль проверить… электрическую проводку. Вот этот провод к лампочке, тот — к розетке… А куда идёт под кровать ещё один провод, заклеенный бумагой? «Извините, Ксения Петровна, мы вас потревожим!» Несколько минут неприятного разговора, кровать отодвинута, доски пола подняты. Вот и лаз: «Доброе утро, Николай Иванович! Поднимайтесь!»

…Он сидит передо мной, подземный тунеядец. Его только что привезли из КПЗ. Молодой, здоровый. Прекрасно знает, что теперь ему, беглецу, не миновать тюремного заключения. Но всё же пытается выкрутиться, жалуется на трудную жизнь в ссылке, ноет, прибедняется. Ничего, пусть теперь полностью ответит за то, что был трутнем. Поделом!

Придется, видно, и повару столовой N 5 Александре Федоровне Гудыме нести ответ перед коллективом. Не иначе…

С. ШОЛОХОВ
(«Вечерний Новосибирск», 1963 год.)