«Современнее» — значит ли «лучше»?

Разговор о модернизации образования

«Комплексным проектом модернизации образования Новосибирской области на 2007–2009 годы» предполагается:

1. Введение новой системы оплаты труда работников общего образования, направленной на повышение доходов учителей.

2. Переход на нормативное подушевое финансирование общеобразовательных учреждений.

3. Развитие региональной системы оценки качества образования.

4. Развитие региональной образовательной сети: обеспечение условий для получения качественного образования независимо от места жительства.

5. Расширение общественного участия в управлении образованием.

Эти задачи и особенно связанные с ними проблемы стали стали предметом обсуждения на «круглом столе», который состоялся в газете «Вечерний Новосибирск» 16 августа 2007 года.

В нем приняли участие:

Андрей Николаевич Головнин — начальник управления образовательной политики в сфере общего, начального и среднего профессионального образования департамента образования НСО.

Олег Васильевич Паринов — учитель школы N 54 г. Новосибирска.

Елена Анатольевна Ефанова — директор школы N 165 г. Новосибирска.

Людмила Алексеевна Каменщикова — зав. кафедрой управления образовательными учреждениями НИПКРО.

Дмитрий Алексеевич КнЯзев — директор Тальменской средней школы Искитимского района.

Леонид Александрович Жуков — зам. начальника управления образования администрации Искитимского района.

Наталья Васильевна Ярославцева — директор гимназии N 10 г. Новосибирска, канд. пед. наук.

Вел заседание «круглого стола» доктор философских наук, профессор Олег Альбертович Донских.

Главные цели — качество и доступность

О. Донских: О важности темы образования говорить не нужно. Но часто получается, что мы далеко не всегда понимаем, что в действительности происходит в области образования. Участники образовательного процесса, несмотря на то, что вроде бы задачи стоят схожие, очень сильно расходятся в понимании сути дела — в частности, в том, что важнее, расходятся в определении целей многих реализуемых программ и т. д. Взять, например, Единый государственный экзамен (ЕГЭ). Когда мы обсуждали введение ЕГЭ, я задал участникам вопрос, для чего он вводится, и получил шесть разных ответов — по количеству участвующих. Хотя есть официальные определения целей и задач. На самом деле ситуацию не только с ЕГЭ можно оценивать неоднозначно. И сразу возникает вопрос, как реализовывать какую-то программу, если даже в понимании целей чиновники, директора школ, учителя, родители и учащиеся расходятся?

Сегодня наша тема — модернизация образования в Новосибирской области. Есть комплексный проект модернизации образования, там определено пять задач. Первый вопрос, который я хотел бы задать участникам заседания, — что, с вашей точки зрения, является самым главным из того, что намечено? То, без чего все остальное просто невозможно.

Л. Каменщикова: В обсуждаемом комплексном проекте нельзя выделить одну такую цель. Их две, на которых все соединяется. Потому что, хотим мы или не хотим, ключевая фигура в образовании — это педагог. Без педагога нет образования. Естественно, необходимо повышать заработную плату учителя. Экономическая составляющая, конечно, главная для этого процесса, но если бы мы пошли только по пути повышения заработной платы, мы смогли бы принять любую концепцию, предлагаемую модернизацией. Вторая составляющая, которая также должна определять оплату труда учителя, — это качество. Это повышение качества, это изменение качества, это соответствие качества мировым тенденциям… А все остальное — это инструмент, механизм.

Н. Ярославцева: Почему можно и нужно говорить о модернизации образования Новосибирской области? Первое. Один маленький пример: каждый день в мой кабинет входят люди, приезжающие из Кемерова, Омска, и когда мы спрашиваем о том, что их сюда привело, они говорят о малой ценности образования там, где учились их дети. Второе. В Новосибирской области вообще уделяют огромное внимание образованию, поскольку это одна из составляющих комплексной программы развития области. Сейчас, к сожалению, принято говорить об образовании как об услуге. Если ставить вопрос чисто коммерчески, Новосибирская область действительно имеет определенный потенциал и может развивать эту услугу, поскольку мы имеем значительные возможности. Если нам еще и помогут с этими комплексными программами и финансированием, то мы действительно сможем продвинуться в решении таких серьезных вопросов, как финансирование образования и повышение его качества. На этом фоне и благосостояние педагогов существенно возрастет. И еще: мы можем принимать замечательные решения на любом уровне, но все равно все упрется в управление.

О. Донских: Итак, начало всего — это осознание абсолютной ценности образования. Второе — структура образовательного процесса и его управления, в частности.

Л. Жуков: Как управление образования, мы выделили основные моменты и этапы модернизации. Если говорить о повышении качества образования, то в сельской местности качество образования невозможно повысить без принятия комплексных мер и существенного изменения структуры. Мы несколько лет работали над этим и пришли к такому выводу. За это время был произведен полный анализ сети образовательных учреждений — определили и качественный состав учителей, их возраст, и даже количество учащихся в прогнозе до 2012 года. И мы увидели, что в существующей структуре перспективы никакой нет, а при этом еще и количество детей неуклонно уменьшается. И в течение шести лет мы уже действуем в направлении модернизации. Мы составили образ будущей системы и постепенно, шаг за шагом реструктурируем образовательную систему. Обозначили базовые школы, обозначили образ новой «базовой» системы. То есть некоторые маленькие школы упраздняются и объединяются в базовые школы, которые могут реально обеспечить качественное образование. Но здесь должны быть решены вопросы не только непосредственно со школами, но это и дороги, и транспорт: каждый школьник должен быть привезен в базовую школу и обратно домой… Основная цель всей работы — повышение качества образования.

О. Паринов: Как определить качество образования? Здесь поможет только внешняя экспертиза, насколько оптимально и как работают учебные учреждения. В последнее время основным вопросом было введение ЕГЭ в школах. Но вопрос в действительности шире. Вторая составляющая — открытость образования, открытость во всем. Здесь и общественные организации, и организации родителей учащихся. Необходимо, чтобы с учебными программами и планами мог ознакомиться каждый.

Е. Ефанова: В программе модернизации действительно многое учтено. Но не прописана роль учителя. Учитель от всего этого ждет только повышения зарплаты по большому счету. Но он должен понимать, что зарплата может следовать только за эффективностью работы. Платить можно больше тому, кто эффективнее работает. А учитель обыкновенной школы чего ждет? Он считает, что и так хорошо работает, значит, ждет меньше нагрузки и больше зарплаты. А получается наоборот. Все это нужно объяснить учителям. Это самая большая проблема.

А. Головнин: Главная цель модернизации в принципе сформулирована в Законе об образовании — это доступное и качественное образование. Вот ключевые позиции, они определяют все остальное. Каждый ребенок должен иметь эту возможность — получить хорошее образование, иначе перспективы нашей области и страны в целом оказываются весьма неопределенными. Понятно, почему это необходимо, — это конкурентная среда, в которой находится страна, Новосибирская область, каждый ребенок, когда он вступает во взрослую жизнь. Доступность. Здесь можно развивать очень интересную социальную тему. В Новосибирской области есть школы, в которых учится один-два школьника! В такой школе может быть и один преподаватель. Вопрос: сколько стоит обучение ученика в такой школе? До двухсот тысяч рублей. А, например, в гимназии N 10 стоимость обучения — максимум пятнадцать тысяч. Все мы налогоплательщики. Можем мы позволить, чтобы наши деньги тратились таким образом? Здесь речь идет уже об учебном процессе, об оснащении школ. Первая вещь, с которой сталкивается образовательный ресурс, — собственно кадры, педагогическая подготовка, их квалификация, а вторая — те условия, в которых находится ребенок. Еще, конечно, технологии образовательные. Если что-то из этого западает, то обеспечить качественное образование в соответствии с ГОСТами, которые существуют, просто невозможно. Иначе говоря, речь сейчас идет о доступности качественного образования, а не образования вообще, и это принципиально в проекте модернизации.

Л. Каменщикова: Вот еще ситуация. Ребенок заканчивает девятый класс. Кто определяет его дальнейшую судьбу? Учительница, которая не хочет его дальше учить? Но это несправедливо. Школьное образование предусмотрено Конституцией. Когда мы говорим о доступности образования, мы говорим не просто о доступности обучения. Мы говорим о праве на образовательные, социальные ресурсы, на культуру. Концепция заключается в доступности для каждого ребенка именно качественного образования, возможностях выбирать и правильно расставлять приоритеты, о его готовности обучаться дальше.

О. Донских: Мы можем сколько угодно говорить о качестве образования, но в любом случае все сводится к ситуации «учитель — ученики». И качество образования -это то, что учащиеся получают от своего учителя на уроке. Поэтому я уточнил бы вопрос: как те административные меры, которые принимаются в области образования, положительно определяют ситуацию урока?

Д. Князев: Чтобы те цели, которые мы ставим, были достигнуты, необходимо эффективно использовать имеющиеся ресурсы. В то же время школы находятся в разном положении, даже чисто географически. Но дети от этого не должны страдать. Основная проблема в том, что как бы мы ни пытались, не сделаешь так, чтобы хороший, умный и квалифицированный педагог поехал в какую-то тьмутаракань. Каждый хочет быть «поближе к цивилизации», и это естественно. А дети имеют одинаковые права на получение качественного образования. Поэтому я считаю, что правильно определена стратегия дальнейшего развития системы образования, и у нас было действительно много хороших идей, но почему-то когда они начинают реализовываться, то в итоге на практике получается все наоборот. Вероятность того, что так будет и с модернизацией, очень велика. Я, как директор, очень этого опасаюсь. Действительно, учитель — это ключевое звено. Для учителя нужно создать условия для зарабатывания денег, чтобы он их не просто получал. В этом и есть смысл модернизации. Когда мы сейчас сделали расчеты, оказалось, что учителя будут получать очень по-разному. И не всегда понятно, почему. Это не зависит от наполняемости класса. Это факт. Нужно четко определить управленческие шаги. Как только это дойдет до учителя, начнутся вопросы, и все забудут об основных целях, а этого произойти не должно.

Как измерить качество?

Н. Ярославцева: Я проучилась девять классов в средней школе далекого рудничного поселка, где у меня были прекрасные учителя, шикарные кабинеты (до сих пор не могу у себя в школе такие создать). Потому что на руднике был хозяин. Я приехала оттуда и спокойно поступила в НГУ. И есть еще один аспект доступности. В нашем городе и в области никто так и не решился выяснить, как, каким образом создать для талантливых детей, которые хотят учить языки, возможность их изучать в школе, а не платить за это обучение «Инотексту» или еще кому-то. Сейчас, конечно, головная боль администрации — маленькие сельские школы, где невысокое качество обучения. Но если мы говорим о модернизации, то надо будет решиться и на такую реструктуризацию, — есть, скажем, десять процентов одаренных детей — пусть для них будут соответствующие школы. И учитель сможет там работать так, как он хочет. Как с сильными учениками, так и со слабыми. Сейчас все считают по ученику. А в школе главное — учитель. Но как считать эффективность? У нас критерии абсолютные по ученикам. И наш норматив хочет именно по ним все поставить. Если поставить задачу, чтобы все выступили на международных олимпиадах, это один подход. А у меня в школе ребенок-сколиозник стал, наконец, в баскетбол играть. Или девочка, которая не хотела вообще по-английски говорить, вдруг пришедших в школу начала приветствовать на этом языке… И эти победы стоят не меньше, чем победы на олимпиадах. Нужно научиться замерять эти победы по-другому.

О. Донских: Говоря о качестве, мы подразумеваем нечто всем понятное. Но ведь оценка качества опирается на определенные критерии, и это тем более важно, что они теперь будут определять зарплату. Отсюда и вопрос — что является критериями качества? Например, мы говорим об учителе, что он воспитал у ребят любовь к литературе. Это критерий? Конечно. Но как его измерить? Каким образом они, эти критерии, будут работать? Что можно законно требовать от учителя? Нельзя же требовать любви к детям.

О. Паринов: Для меня главное — комфорт ученика и его желание идти к этому учителю на урок. Оценить это можно с помощью различных опросов, наблюдений, усиления работы психологов в школе… Самое главное для ребенка — желание идти в школу. Если ребенок не захочет, то ни о каком качестве мы дальше уже говорить в принципе не можем. И насчет внешней оценки. ЕГЭ, например, при всех его недостатках, дает такую объективную внешнюю оценку. Если ученики одного учителя получили по 90 баллов, можно ему сразу давать звание заслуженного. Это показатель качества.

Л. Каменщикова: Но желание идти в школу чем-то мотивируется. Либо любовью к предмету, либо любовью к учителю. Сколько существует педагогика, столько пытаются определить, что такое хороший учитель, каким он должен быть. И здесь опять же все упирается в управление. Критерии пытаются как-то менять, но при этом все время ориентируются на государственные стандарты. А это хорошо известные знания, умения, навыки (ЗУНы). А ведь мы должны ориентироваться на то, что человек хочет от образования получить. Человек хочет стать индивидуальностью. Человек хочет быть здоровым. Человек хочет, и должен, и может узнать про свои права. И мы должны, неважно в каких единицах, оценивать отношение ребенка к школе.

Н. Ярославцева: Неоспоримый критерий оценки школы — это когда кто-то из выпускников приводит туда своих детей. А второй критерий — попросить детей записаться на выбор, например, к какому-нибудь учителю математики на параллели. Тот, к кому записывается большинство, — наиболее востребованный педагог. Кстати говоря, никогда аттестационная комиссия нашего города не берет показатели четвертого, девятого и одиннадцатого класса в динамике. Берутся только показатели одиннадцатого класса. А если четвертый был на уровне коррекционного? Это совершенно не учитывается. Видно же, угробили ребят или все стало лучше. Второе, как замерить комфортность? Идеально замеряется. Существует множество тестов, показывающих психологическое здоровье. Третье. Отзывы детей выпускников, родителей, обещственности. Четвертое — социально активная позиция детей. Если дети кроме учебы ничем не интересуются, это ненормально. Это значит, что учителя там не очень хорошие, не социализируют они детей. Так что критерии есть. Необходимо еще, чтобы критерии перекрывались. Например, не ведет учитель классное руководство, но зато он делает что-то другое, например, руководит научной работой. Это тоже принципиально важно. Идеальную модель мы не создадим, но двигаться в этом направлении надо.

Л. Каменщикова: В концепции модернизации в первом разделе речь идет о новой образовательной политике России. И прописано, что это такое, учитывая мировые тенденции. Одно из положений нас всегда шокирует — необходимо формировать современное мышление у молодого поколения. Педагоги спрашивают — а кто это должен делать? Они? Но ведь они представляют не то поколение. Кроме того, часто известные критерии стараются подогнать под какой-нибудь проходящий конкурс, например, на получение миллиона.

А. Головнин: Соглашусь со всеми выступающими в том, что это проблема крайне сложная. Во-первых, она важна не только для Новосибирской области, но и для Российской Федерации. Во-вторых, задача поставлена губернатором и департаментом — разработать концепцию региональной системы оценки качества образования, что, собственно, сейчас и делается. Я думаю, что в сентябре мы выйдем на принятие соответствующего постановления. Там есть две исходные позиции, которые совершенно необходимо учитывать. Необходимо развести оценку образовательного учреждения как такового и оценку труда педагога. Это абсолютно разные вещи. Что касается образовательного учреждения, то есть такая банальная вещь, как учредители. Есть процедура государственной аккредитации. Сюда же добавим процедуру ЕГЭ. Есть множество показателей, которые в сравнительном режиме могут определить уровень работы школы. А вот дальше проблема. Для кого, собственно, работает школа?! Здесь есть и федеральное образовательное пространство — школа работает для государства, но есть и семейное и личное — школа работает для конкретных детей и конкретных родителей. Оценка по сути — это удовлетворение требований, или «сверх», или «недо». Поэтому как переход на подушевое финансирование, так и переход к новой системе оплаты труда начинают это учитывать. Проект является комплексным, из него нельзя выдернуть одну какую-то составляющую. Они только вместе имеют смысл. Проект уходит от единой тарифной ставки, которая напрямую определяла оплату. Предполагается, что денежные средства, которые пойдут на зарплату, будут состоять из двух частей. Базовой — то, что учитель получит за свои часы. Она составит 60–70%. А вторая часть — стимулирующая. Она должна распределяться на основании критериев качества труда педагога. Это решает общественно-государственный орган управления. Та форма управления, которая принята самим учебным заведением. Причем там обязательно будут не только педагоги, но и родительская общественность. Оценка качества определяет, что получит учитель из 30–40%. Иначе говоря: учителю гарантировано 60–70% оплаты, а то, что идет сверх, он должен заработать. Да, сами критерии не оригинальны, не новы, но важно, что они будут согласованы. Новое здесь в том, что появляется заказчик.

Н. Ярославцева: Вопрос: что делать с ребенком, совершившим правонарушение? Дело в том, что при такой системе ребенок с правонарушением будет всегда из школы выталкиваться. А может быть, нужно балл добавлять школе за то, что ребенка в школе оставили и продолжают с ним работать? Если школа для ребенка, то и критерии должны быть про ребенка.

О. Донских: Вопрос такой: допустим, учителям будет объяснено, кто будет получать теперь больше, а кто меньше. Снимутся ли проблемы в школе в этом смысле?

Е. Ефанова: Опять же учитель учителю рознь. Для кого-то снимутся, а для кого-то никогда не снимутся. В той ситуации, которая складывается сегодня, это сложно, но возможно. Все движется к тому, чтобы люди понимали, что нельзя платить одинаково разным людям за по-разному выполненную работу.

А. Головнин: Необходимо учитывать, что сама психология учителя выстроена таким образом, что для любого учителя очень важно общественное мнение — коллеги, ребенка, администратора… И это всегда будет болезненно. Надо различать две вещи — понимать и соглашаться. Ключевое, что мы можем сейчас сделать, о чем и говорит собственно модернизация, — дать учителю понимание, за что он будет получать именно эти деньги. Для этого как раз все эти правила и положения, требование публичного доклада, сайт школы. Человек, во всяком случае, начинает понимать, что и почему. А другое дело — соглашается он с этим или нет. Механизм должен быть прозрачен.

Д. Князев: Я двадцать лет назад работал на заводе им. Чкалова. Тогда ставили оценки за работу. И я обратил внимание, что наш начальник — очень опытный и умный человек — ставил всем единицы. Занимался уравниловкой. И, как я понимаю, у него задолго до того, как я туда пришел, была эта проблема — один работает много, другой мало. Возмущаются: почему все получают одинаково. Внедрили новую систему. Она продержалась недолго, и вернулись к прежней. Если говорить о критериях, то они, во-первых, должны быть очень-очень просты для понимания и их не должно быть много, чтобы руководители школ не запутались в них сами и не запутали своих учителей.

Родитель в школе

О. Паринов: Да, здесь ключевое звено — это открытость. Все должны видеть и понимать. Если этого не будет, то люди этого этого не примут. Возникнут группировки и среди учителей, и среди родителей, начнется борьба, и все потеряет смысл.

Л. Жуков: Надо сказать, что здесь и начинается настоящая конкуренция. Вот есть школа в селе, расчитанная на 400 ребят, а учатся в школе 190. А что получится, если будет работать принцип, что деньги идут за учеником? Тогда ученик сможет реально выбирать — учиться ли ему в селе или ездить в какую-то школу, скажем, города Искитима. И как тогда быть учителям в сельской школе? Необходимо поднимать уровень обучения.

Д. Князев: Здесь есть проблема. Возьмем, например, родительскую общественность. Я знаю всех родителей нашего села. Я дам процентов 90 гарантии, что только небольшая часть родителей будет какое-то мнение высказывать. Кто определяет в селе политику? Естественно, школа. Я считаю, что если есть хорошая школа в селе, то есть и движение села вперед. Родители настолько пассивны, что они перед школой ставят очень узкие проблемы. Я не представляю, что кто-то захочет выйти на сайт школы и выразить свое мнение… И еще по поводу выпускников. Я говорю своим учителям — допустим, мы работаем хорошо. На кого мы работаем? Мы на свое село не работаем. Мы работаем на город Новосибирск. Чем лучше даем ребенку образование, тем лучше он развивается как личность и начинает смотреть на все, что его окружает, другими глазами. Он знает, что Петя Иванов поступил в институт в Новосибирске. У него загораются глаза — я тоже буду учиться, как Петя Иванов. А кто остается в селе? Кого мы будем учить лет через пять? Нужно ли учитывать их общественное мнение? Только школа и сможет его формировать.

Л. Каменщикова: Но в любом случае это родители ваших детей. И они обсуждают так или иначе то, что происходит в школе. И все равно открытость — это принцип, который надо выращивать.

А. Головнин: Несомненно, проблема очень серьезная, и с оттоком детей в город, и с мнением родителей. Думается все же, что школа не должна брать на себя такую уж огромную социальную роль. Школа в любом случае часть системы. У нас есть рабочий поселок Линево, где четыре школы. И почему-то в одну школу идут больше, а в другую нет. И здесь уже по количеству детей можно судить о том, что здесь учителя гуманнее относятся к детям, качество образования выше, там добрее, там и лучше. Сейчас в селе часто такая ситуация, что родители сидят без работы, и только школьные учителя получают зарплату. И люди это видят. Кроме того, те, кто работает на селе, знают, что часто приходит дорогостоящая техника, а работать на ней некому. Проблема здесь связана с образованием, с уровнем квалификации людей. Вторая проблема — город сейчас более привлекателен. Все решается только в комплексе, иначе селу не развиться вообще. Здесь еще и проблема дорог, и др. Одна из ключевых позиций, которые закладываются в модернизацию, — консолидированный заказ. То есть это предъявление предложений образовательным учреждением — что мы можем, каким потенциалом мы располагаем, это с одной стороны. А с другой стороны — это запрос родительского сообщества. В результате такого взаимовлияния и рождается консолидированный заказ, который мы и реализуем.

Л. Каменщикова: Мы были в Зеленогорске, и там директор школы рассказывал, что у него есть шесть степеней поощрения родителей. Есть даже такое звание — почетный родитель — это тот, кто много делает для школы.

Д. Князев: Я говорю о некоторых фактах. Хорошая школа сейчас работает на город. Это факт. Поэтому в связи с тем, что меняется система, должна меняться школа. В связи с тем, что пришла новая техника в село, мы заключили договор, по которому мы готовим ребят к работе на этой технике, не только учеников наших, но и выпускники были в этой группе. Обучили 15 детей. Сейчас двое из них уже работают. Хочется еще сказать по поводу общественно-государственного управления. Мне кажется, что в городе эта система может сработать. А на селе? Сильно сомневаюсь.

Н. Ярославцева: Здесь много эмоций. Мы всегда считали, что по жизни школа за все отвечает, за весь мир, а мы должны научиться выполнять свою профессиональную задачу. Вы знаете, с чем я сейчас сталкиваюсь? Ко мне приходят новые педагоги, они смотрят в контракты и говорят: у меня это не прописано в контракте, я этого делать не буду. У них другая психология. Они уже живут в рынке. В этом смысле надо сохранить те ценности, которые у нас есть, но важно понимать, что мы никуда не уйдем от формализма. Мы будем в школе работать с заказом. Один пример: Англия, провинциальный городишко, не Лондон, несколько школ в этом местечке. Идет заседание совета попечителей. Четыре директора рассказывают о том, что им надо. А в совете сидят — пожарный, одна седенькая-преседенькая самая уважаемая старушка, главная сплетница района, один родитель-предприниматель и еще кто-то. За 15 минут всех выслушали. Потом сказали: это вы сильно много попросили, мы часть урежем, а вот здесь почему вы не попросили, мы вам здесь добавим (это пожарный сказал). Вот такое отношение. У нас ни один родитель, ни один ребенок, ни один учитель своих прав не знает, поэтому мы должны точно сказать, за что кто отвечает.

А. Головнин: Главная цель проекта — дать ребенку качественное образование. Нам очень нужна обратная связь. Сейчас действует сайт управления образования. Мы готовы получать все вопросы и отвечать на них.

Е. Ефанова: Я думаю, что учителя, руководители, родители — все начинают понимать, что общество изменилось, а образование пришло из прошлого века, и пришло время ему меняться. И когда это понимание станет всеобщим, все пойдет легче. Потому что пойдет снизу.

О. Донских: Спасибо всем за заинтересованное обсуждение! Возникает такое ощущение, что школа сейчас действительно переживает серьезнейшую трансформацию. Если то, что здесь обсуждалось, станет реальностью, то через несколько лет это будет другая школа. Но для этого необходимо изменение ценностей, ценностных установок. Как говорили древние киники, нужно перечеканить монету. Как учителям, так и родителям. Все общество должно не просто почувствовать ответственность за образование, но каждый может определить свою вполне конструктивную роль.