Здесь «отлита» элита

В новой книге журналиста и писателя Ролена Нотмана «Преемственность» представлены учёные Сибири и научные школы

Голиафы сибирской науки

Академик Андрей Михайлович Будкер. «Уже почти тридцать лет Институт ядерной физики Со РАН живёт и работает без основателя научной школы. А такое впечатление, что Андрей Михайлович жив до сих пор…»

«Они творили симфонию радости, симфонию красоты. По красоте и изяществу каждая формула не уступала венецианской вазе…». Кто бы мог подумать, что эти строки написаны не музыкантом, а знаменитым физиком-ядерщиком академиком Андреем Будкером! И не о чем-нибудь, а о… первых годах решения атомной проблемы в СССР! «Это была не наука, а поэзия, — утверждал он. — Музыка! Сам характер деятельности людей, занятых такими, казалось бы, трудными, а по мнению многих непосвященных, и страшными вещами, был поэтический!..».

Гуманитария в Будкере было ничуть не меньше, чем физика. И его школа много потеряла бы без личных качеств ее основателя. Он легко привлекал людей — своей эрудицией, неожиданностью суждений, прекрасной речью, мгновенной реакцией на мысль и на шутку… Его экспромты передавались из уст в уста, «анекдоты от Будкера» рассказывают до сих пор…

Судьбе Андрея Михайловича, его научной школе, и его детищу — ИЯФу посвящена одна из самых, на наш взгляд, интересных глав книги. А его слова о том, что «учиться только по учебникам, монографиям и статьям — все равно, что пытаться овладеть тайнами мастерства по самоучителю…» — вынесены в эпиграф книги… Потребность ученого продолжиться в своих учениках он считал естественным инстинктом, «близким инстинкту деторождения».

Самому Андрею Будкеру, как никому другому, была известна роль научной школы в судьбе исследователя. Основой ИЯФа, как известно, стала лаборатория новых методов ускорения Курчатовского института, которую возглавлял Будкер. К моменту образования Сибирского отделения это была крупная лаборатория с установившейся тематикой и научными традициями: в Новосибирск вместе с Будкером переехали 140 человек и несколько эшелонов оборудования. Если Будкер в широком смысле этого слова — ученик Курчатова, то Курчатов в свою очередь вышел из знаменитой школы Ленинградского физико-технического института, школы академика Иоффе, которая послужила основой почти всех физических исследований в стране… Такая вот преемственность.

Незабываемые встречи

Книга «Преемственность: научные школы СО РАН» увидела свет в издательстве СО РАН, выпуск издания приурочен к 50-летию Сибирского отделения наук. Она продолжает серию «Интеллигенты России». Начало серии положила изданная в 2002 году книга Нотмана «Предназначение». В нее вошли в основном очерки об отцах-основателях Сибирского отделения. В «Преемственности» автор сосредоточился на достижениях научных школ и роли их лидеров-основателей в воспитании подрастающей научной смены.

— Между книгами — большая жанровая разница, — говорит Ролен Нотман. — У очерков — один автор, который все собирал и писал сам. А в рассказах о научных школах у автора, по сути, было много соавторов. Правда, устных. Беседы с учеными проходили, как правило, в форме «круглых столов», что располагало академиков, докторов и кандидатов наук к предельной откровенности. Многие выступления ученых вошли в книгу практически полностью и без правки. Поэтому я считаю их соавторами. Эти встречи за «круглыми столами» для меня незабываемы…

Ролен Нотман — автор 12 книг прозы и публицистики, лауреат премии Гарина-Михайловского. Последние 20 лет он является научным обозревателем и заместителем главного редактора газеты «Советская Сибирь». Два года подряд в газете выходили специальные совместные с Сибирским отделением РАН выпуски «Наука: сибирский вариант». Эти публикации и стали основой книги.

Масштабные личности, невероятные судьбы…

«Казалось, что все болевые точки развития науки и страны проходили через его сердце»,- пишет автор книги «Преемственность» об академике Андрее Алексеевиче Трофимуке

Лаврентьев, Яненко, Будкер, Беляев, Христианович, Трофимук, Соболев, Ржанов, Боресков, Воеводский, Ворожцов… Эти имена давно уже употребляются не иначе как с обязательным эпитетом «выдающийся» или «великий». Масштабные личности, недюжинные характеры, невероятные судьбы…

Почти ни у кого из них не было простой судьбы. Беляев страдал от лысенковщины, Трофимук был на грани расстрела уже в конце войны. Фронтовик и боевой офицер, был объявлен еще до войны «врагом народа» и скрывался от НКВД в труднодоступном Верхоянске. Наш выдающийся историк — академик Покровский тоже прошел через лагеря, и его «пустили» в науку только благодаря Михаилу Лаврентьеву и Алексею Окладникову. В семье академика Ларионова было шестнадцать детей. В живых остался только он один… Грустный перечень.

— Затейлива судьба людей в России, — пишет автор. — Она почти каждого то бросает в пучину испытаний, то возносит к успеху, то долго, словно проверяя выдержку, держит в прозябании и неопределенности…

Судьбы институтов тоже складывались не всегда просто. Достаточно вспомнить тот же Институт цитологии и генетики, судьба которого не раз висела на волоске. Если бы не стальной характер и авторитет Михаила Лаврентьева и его вера в молодого генетика, позднее академика, Дмитрия Беляева, если бы не убежденность ученых, слетевшихся в Новосибирск как бабочки на свет со всей страны и истово веривших в свою «опальную» науку, то это «гнездо науки» вполне могли бы «разворошить» и закрыть. Восстановить генетику в стране, где эта наука долгие годы преследовалась, было миссией не простой. Те, кто выжил после репрессий, затаились в совхозах и захолустных городишках, занимаясь чем придется, только не наукой… Но едва генетика ожила в Сибири, они тут же прибыли в Академгородок. Все первые сотрудники Института цитологии и генетики — представители знаменитых русских научных школ, прежде всего школ Вавилова и Кольцова…

ИЯФ, который в советское время называли «капиталистическим институтом» (из-за особой системы финансирования, которой добился для своего детища Будкер), тоже был для многих бельмом на глазу. И письма шли в высокие инстанции, и узду накинуть пытались… А иногда просто приходилось отбиваться от абсурдных предложений. В шестидесятые годы, в частности, на Будкера «сверху» сильно давили, требуя, чтобы он у себя в институте организовал отдел… телепатии. Он всячески отказывался и придумал спасительный вариант, сказав, что согласится, если ему «телепатически внушат необходимость организации такого отдела». Внушить не смогли. А вот в Институте автоматики и электрометрии такой отдел просуществовал. Три года. Пока не убедились в его полной бесплодности…

Академик Вячеслав Молодин, который выступил научным редактором издания, в коротком предисловии, высоко оценив книгу, подчеркнул, что ее «нельзя читать без волнения», и отметил, «в этих коротких очерках перед нами проносится вся история становления Отделения, в конечном итоге -история науки». Основная часть книги посвящена Новосибирскому научному центру. Однако автор затрагивает и историю становления и развития научных центров Бурятии, Иркутска, Красноярска, Омска и Якутска.