Гайдуков и его «Частушка»

Лауреату всероссийских и международных конкурсов, композитору, концертмейстеру и одному из лучших баянистов России Владимиру Гайдукову скоро исполняется 45 лет

Владимир Гайдуков. Его игрой восхищаются тысячи зрителей
Фото Олега ИВАНЧЕНКО

Знаем мы друг друга давно, потому и беседа наша получилась душевная…

— Володя, ты с блеском закончил Новосибирскую консерваторию, в дуэте с Сергеем Ларионовым вы стали лауреатами всевозможных конкурсов. Потом вас оставили преподавать в консерватории. Как же получилось, что вы, яркие представители академической баянной школы, оказались ко двору Александру и Геннадию Заволокиным, их ансамблю «Частушка»? Здесь какая-то нестыковка…

— А по-моему, все логично. Даже если бы мы тогда не столкнулись с Геннадием Дмитриевичем в фойе Оперного театра и он не предложил мне работать у него в коллективе, дорога все равно бы привела нас с Сергеем в «Частушку». Еще студентами мы объездили с легендарным Николаем Николаевичем Кудриным и его коллективом с концертами всю Новосибирскую область. Тогда мы познавали вкус настоящего, профессионального аккомпанемента, ответственность выхода на сцену, радость общения со зрителем. Тогда же в нашей судьбе был Всероссийский конкурс баянистов в Туле. Надо сказать, в конце 80-х конкурсы еще имели вес, и само участие в них уже считалось престижным. «Участник» — это уже что-то! Потому что была сильнейшая конкуренция, были крепкие, очень талантливые музыканты. А стать лауреатом такого конкурса было вообще очень непросто. Но у нас получилось. Приехали с победой. Потом были другие конкурсы…

— Получается, к моменту встречи с Геннадием Заволокиным вы уже «созрели». Помнишь, когда вы — известные уже музыканты, преподаватели «консы», лауреаты — со своими 16-килограммовыми махинами-баянами стали плясать чуть ли не вприсядку, причем четко играя при этом. По тем временам это было невероятно! Даже кощунственно по отношению к академической школе!

— (Смеется.) Было, было… Но пойми, дело не в академизме. Мы уже имели некоторый опыт выступлений на сцене с народными исполнителями. Но только как аккомпаниаторы. Главная же сложность была в том, чтобы найти себя именно в ансамбле «Частушка», в уже сложившемся коллективе. Что делать? Как делать? Этого Геннадий Дмитриевич почти никогда и никому не говорил. Вот мы и сидели на стульях. Но он всегда давал возможность «выдавить из себя раба» — чтобы ты раскрыл себя, показал свою индивидуальность, проявил себя в каком-то новом качестве. Просто подходил во время номера к кому-то из артистов и вытягивал жестами, взглядом на передний план. Естественно, чтобы не попасть в глупое положение, мы не могли уклониться от такого напора — приходилось что-то делать, импровизировать. Поэтому каждый новый концерт был не похож на предыдущий. И было жутко интересно: что сегодня «выкинет» Геннадий Дмитриевич? А поскольку кайфовали артисты от собственных находок и исполнения, это настроение чуда творчества передавалось и зрителю. Именно в первом составе ансамбля «Частушка» зародилась традиция проводить концерты не менее двух с половиной часов, сколько бы концертов в этот день ни было запланировано.

— Позже, насколько я знаю, вы и на чисто академических баянных концертах вызывали шок у коллег своими «выходками«. После наигрышей вставали вдруг и начинали петь дуэтом, приплясывая при этом… Но расскажи сейчас о поездке в Германию, где вы встретились с американскими джазменами.

— Да, и такое было. Но интересен сам факт выезда в Мангейм. Наш ректор никак не мог понять: почему вызывают именно баянистов, а не пианистов, не скрипачей, которыми Новосибирск славится во всем мире? Почему наш дуэт народников? Он пытался было предлагать немцам другие варианты. А организаторы, которые видели нас на конкурсах, стояли на своем: нет, нужен дуэт Гайдуков и Ларионов. В общем, мы были первыми из Новосибирской консерватории, кто по линии культурного обмена выехал в Германию в конце 80-х.

Так случилось, что нас поставили в программу концертов вместе с квартетом из Америки: барабанщик, пианист, саксофонист и контрабасист. Выступали мы в двух разных отделениях. Американцы играли свою программу, мы — свою. Нас несколько дней возили по немецким городам, а потом организатор и говорит: почему бы вам вместе что-то не исполнить? Мы сразу: кантри? «О-о, кантри! Йес, кантри!» — кричат американцы. И пошло-поехало. Стали исполнять несколько номеров совместно. Мы понимали друг друга только по дыханию музыки, без знания языков. Получалось вкусно и красиво. К сожалению, те записи не сохранились.

— Мы всегда упоминаем о твоем великолепном партнере Сергее Ларионове. Где он? Что с ним?

— Он уехал к себе на родину, в Усть-Каменогорск. И никаких известий. Слышал, что занимается с ребятами в каком-то местном Дворце культуры.

— Тогда другой вопрос. Сейчас на диско-рынке совершенно нет альбомов с записями исполнителей на народных инструментах: на баяне, домре, балалайке. Но у тебя должен был сохраниться архив того, что вы «наиграли» в дуэте с Сергеем за много лет. Не пора ли все это издать?

— Тут ты попал в точку. Недавно я собрал все записи нашего дуэта, в том числе на Новосибирском радио. На студии мы их отцифровали и уже сделали компакт-диск. Получился довольно интересный альбом из популярной классики, народной музыки, произведений авторских. Готовится к выпуску и второй, чисто сольный диск. В него вошли песни в моем исполнении и инструментальные пьесы в народном жанре. Хотя, замечу, певцом и вокалистом я себя никогда не считал и не считаю. Думаю, для слушателей будут интересны и тот, и другой диск. А коль уж заговорили о записях… Здесь важно другое. В процессе работы над альбомом и при подготовке к записи в студии снова переосмысливаешь тексты, делаешь новые аранжировки. Это настоящая творческая работа, и в ней остается масса тайн и открытий.

— Какие-то находки вы выносите потом на сцену…

— Да, конечно. Но основная часть нашей работы все же не на концертах и на съемках телепередач, а именно на репетициях. Мы практически каждый день в студии. Мне кажется, сейчас «Частушка» переживает второе рождение. И это неслучайно и вполне естественно. Пришло другое время. Время высокого профессионализма. В ансамбль пришли молодые ребята, и подход к тому, что мы делаем, стал более вдумчивым, глубоким, основательным. Например, если двадцать лет назад мы только говорили, мечтали об исполнении православных псалмов, то сейчас мы их исполняем реально. Но для того чтобы их исполнять, недостаточно просто знать ноты и иметь голос. Как минимум, нужно уметь петь такие вещи, а главное — иметь право на это.

И какие бы ни были все мы по возрасту, по темпераменту, все мы — команда единомышленников. К счастью, в ансамбле сейчас нет случайных людей. Вот другой пример. В прошлом году в Кремлевском дворце выступали. С нами в одной программе были знаменитый Кубанский казачий хор, лучшие гармонисты России. Это был юбилейный концерт, посвященный 20-летию телепередачи «Играй, гармонь!». Шеститысячный зал был полный. Аншлаг. Представь, каково молодым выходить на такую аудиторию. Волнение, конечно, было у всех. Но выступили достойно. Концерт длился больше трех часов, и был шквал аплодисментов, хорошие отзывы в прессе.

— А тебе не бывает жаль, что ты, как классный музыкант, не оставил после себя учеников, не пошел по линии преподавательской?

— Знаешь, они есть у меня, ученики… И прибавляются с каждым концертом. Уже одно то, что на концерты приходит все больше и больше молодежи, говорит о том, что мы работаем не впустую, не только за зарплату и в собственное удовольствие. Что касается преподавания… Вначале как-то удавалось совмещать работу в консерватории и у Заволокиных. Потом стало больше гастролей, и студенты мои становились, как беззащитные дети. Было тревожно за них: как подготовились по специальности, как в целом сессию сдали. Поначалу просил завкафедрой присмотреть за своими. Второй раз просил, третий… А когда мы поняли, что наше предназначение все же сцена — неслучайно работали в филармонии с Кудриным, неслучайно оказались в «Частушке», — то пришлось оставить консерваторию. И — к лучшему. Потому что пришло понимание: если работаешь в одной профессии, то только ей должен отдаваться полностью, не распыляться. И делать свою работу качественно.

— Куда ведут ближайшие пути-дороги?

— В Омск, потом сразу в Красноярск. Предстоит скоро познакомиться с Чечней. А осенью отметим 20-летие «Частушки» еще раз красиво — в Кремлевском дворце. Конечно же, такой же большой концерт будет и в Новосибирске.

Скоро Владимиру Гайдукову исполняется 45. У него растет очаровательная дочка Настя. Ей шесть лет. Любит папу и как-то сказала: «Ну когда ты перестанешь ездить на свои гастроли? Ты ведь пойми, я по тебе скучаю».

Постскриптум

Анастасия Заволокина, руководитель ансамбля «Частушка»:

— Володя — один из лучших баянистов в России, может быть, и в мире. Но он не просто суперисполнитель, он гениальный аккомпаниатор. А это дано далеко не каждому, даже самому профессиональному музыканту. Может быть, потому, что, когда ему было еще семь лет, он с гармошкой провожал ребят в армию, играл на свадьбах… Он не рассказывал об этом?! Жаль. И это еще одно его прекрасное качество…