Каждую субботу — общий сбор с тортом
 И это ещё не вся семья, а лишь часть её. Фото автора |
Помните у Толстого «…вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели»? Такое же таинство Крещения происходило в последнюю субботу октября в деревянной среди сосен церкви Всех Святых в Земле Российской просиявших. Татьяна Григорьевна Малыгина привела на обряд троих своих детишек — трехлетнюю Сашеньку, чуть помладше Вову и самого маленького — полуторагодовалого Савелия. Крестилось сразу детишек около десяти. Священник мягко, но строго сказал, чтоб родители, крестные матери не разговаривали. «А дети, что ж с ними сделать, пусть уж шумят…» И шумели, и терпели настороженно, что же дальше будет, и улыбались, и плакали, когда из купели вода на головы лилась, и сияли глазами при свете свечей. Дома Малыгиных выбежала встречать Василиса, сестричка-подросток, хрупкая, с черными серьезными глазами, подхватила маленьких. И сразу за стол на кухню. Сава уверенно и даже, я бы сказала, деловито зачерпнул из тарелки большой ложкой приготовленный Василисой суп и, проливая, все же донес, куда следовало.
Здесь деток не уговаривают — скушай то, попробуй это. Здесь не принято капризничать. Потому что все друг друга любят, а значит, понимают и с удовольствием помогают. Конечно, и шалят. «Ой, посмотрите на Саву», — прыснула смехом девочка. Младшенький в узком коридорчике с удовольствием «играл в песочек» — прислонился к мешку с сахаром, пересыпал его, облизывал липкие руки — ведь так интересно. А мешок большой, потому что здесь в лабиринтах соединенных четырех квартир живет семья — двадцать три души всех возрастов. Отдельная комната — библиотека, стеллажи до потолка. Четыре ванные. Двухэтажные кровати, три пианино. Черный кот у мальчиков, кокер-спаниельша, старая и очень умная, — у девочек. Крошечный рыжий котенок — в комнате дважды студентки (колледжа и факультета экологии университета) Танюши и ее мужа — курсанта Военного института…
Всех увидеть и сфотографировать не удалось. Полина отправилась на музыку, три ее сестренки — на танцы. Трое братьев — на футбол. Старшие девочки, пока мы с мамой Татьяной Григорьевной говорили в библиотеке, сделали три торта. Папа Сергей Васильевич готовился к священнодействию — приготовлению с ребятами казана плова. Каждая суббота — день сбора, могут приехать те, кто здесь вырос, уже со своими детьми.
«У нее появились мы»
У Татьяны Малыгиной, при ее «немного за сорок» (выглядит молодо, стройная фигурка), двадцать восемь детей. Раньше была приемная семья Татьяны и Виктора Мордовиных, но случилась беда…
На Алтае, когда она только вышла замуж за Виктора Мордовина, Татьяна узнала о судьбе своей однокурсницы. Та, сама детдомовка, родила мальчика, но тяжело заболела и умерла. Родных никого, младенца отдали в дом ребенка где-то в Алтайском крае. Татьяна с Виктором искали и нашли. Вместе зашли в группу и едва сдержали слезы: дети подбежали, подползли, запищали: «Мама! Папа!» Мальчуган стал первенцем в семье. Через какое-то время появились свои. Но Татьяна Григорьевна категорически не желает делить детишек, просто пресекает все вопросы на эту тему. Только пошутит. Откуда ребенок? «Да под кустом нашли».
Однажды опять-таки бывший сокурсник, работающий в детдоме, сказал Татьяне, что есть два брата — Женя и Сережа, шестнадцати и одиннадцати лет. «Ты проведи в классе урок биологии, присмотришься». Присмотрелась Татьяна и к руководству детского дома, а там сразу: «Оформляйте мальчиков». В первый же день младший говорит: «Я тебя мамой буду звать». «Проблем нет», — ответила Татьяна. На второй день попросился погулять и исчез — нет и нет. Старший говорит, нечего, мол, беспокоиться, он приходил, взял булку хлеба. Еще не легче. Побежали искать, весь лес в Нижней Ельцовке обшарили, уже по темноте. Нашли на берегу, сидит с пацанами, на костер смотрит. И никакого у него беспокойства. Братья так привыкли после смерти матери — все сами, без всяких отчетов. Через некоторое время Татьяне надо было срочно уйти по делам. «Вы обед приготовите? Сможете?» — «Конечно!» Возвращается, сразу запах слышит. Курица из деревни была в доме, еще не ощипанная. Татьяна на кухню, а эта курица прямо в перьях из кастрюли ногами кверху торчит. «А мы всегда так делаем, — объясняют самостоятельные мальчики. — Когда сварится на костре, мы перья прямо со шкурой сдерем, и все. Быстро и хорошо». Чай пить — просто кипятка нальют и полстакана сахара. Татьяне всего-то тогда было двадцать восемь лет, они ее так жизни учили. Сейчас можно вспомнить с улыбкой, выросли братья, уже свои семьи, дети.
«У нас каждый ребенок считает, что наша мама его родила и воспитала. Нельзя сказать, что от детей скрыли существование их биологических матерей, нет. Все они об этом знают, но не очень-то верят — ведь наша мама дала нам дорогу в жизнь, подняла на ноги, воспитала. Каждый из нас знает и верит, что он не один». (Писала Валя). И она, и Клавушка уже школу окончили, размышляют с высоты начавшейся взрослой жизни. А девочки помладше придумали песню с простодушным рефреном: «Как здорово, что все мы здесь однажды родились!»
«Я шла к нему воевать…»
«Потеря мужа, нашего отца, стала тяжелым ударом. Наша мама могла сломаться, но она нашла поддержку у своей мамы, со стороны нас, детей, которых она воспитывала с папой на протяжении долгих лет. И протянул руку помощи совсем незнакомый мужчина. Он дал веру и надежду, к нему потянулись дети. Сейчас, спустя несколько лет, никто не скажет ему «дядя«. Он папа!!! Наши родители продолжают поднимать и растить детей». (А это уже Тани-студентки размышления.)
В доме было четырнадцать детей, когда пять лет назад от разрыва сосуда в одночасье умер Виктор. «Мы очень любили друг друга, — с трудом сдерживая слезы, говорит Татьяна Григорьевна. — Если бы не моя мама, если бы не дети…» Они себе сами нового папу нашли. Однажды Гриша, Гоша и Паша (им сейчас всего-то по девять лет), маленькие, доверчивые, страдающие оттого, что мама часто втихомолку плачет, привели в дом какого-то мужчину. «Я думал, у вас что-то случилось, дети так расстроены, дай, думаю, схожу, помогу», — сказал он. Пришлось извиняться.
Как-то
восьмилетняя Полина сказала, что она знает, кто будет папой. Татьяне пришлось построжиться. Вечером у девочки озноб, ничего не болит — ни горло, ни кашля нет, а температура ползет вверх. Позвонила Татьяна хорошей подруге — Оксане, крестной матери ее некоторых деток (кстати, и последних), невропатологу. Та приехала, стала с Полей заниматься, расспрашивать. А девочка разрыдалась: «Почему мама не хочет папу Сергея Васильевича?» Татьяна не выдержала — издали она знала этого человека. У него гараж был рядом, дети туда в хранилище ходили, виделись изредка на кладбище — его жена похоронена неподалеку от Виктора. Не выдержала и набрала номер: «Что ж вы делаете? Это же дети!» И услышала: «Мне давно надо с вами поговорить». Условились о встрече на завтра.
— Я шла к нему воевать, ссориться, увещевать, наконец, — рассказывает Татьяна Григорьевна, — а он почти сразу сказал, что через две недели придет свататься. А вообще-то, он чем-то мне очень напомнил Виктора. И пришел с друзьями, с цветами — моими любимыми розами, думаю, дети подсказали, наверное, Клавушка. Моя мама у него сразу спросила: «Вы понимаете, что на амбразуру ложитесь?» А он: «Я человек военный, это мне очень даже понятно». А мне она сказала: «Первый муж от Бога, второй — от людей».
Сергей Васильевич и Татьяна Григорьевна венчались в храме в Ордынке. Через год родилась двойня, два мальчика — Сережа и Вася. Сейчас, спустя четыре года, подросшие дети получают в четырнадцать лет паспорта и пишут заявления на двойную фамилию Мордовина-Малыгина.
«Как же вы рискнули на такую ораву?»
На прямой вопрос подполковник запаса Малыгин прямо и отвечает:
— А я не рисковал. Это нормально. Я Виктора знал, гаражи-то рядом. Детей маленькими еще видел, не раз возил купаться, у Мордовиных еще тогда машины не было. Дети все воспитанные, хорошие. Да и потом, я-то политрук, двадцать шесть лет отслужил. Сначала на границе с солдатами — в ротах, в батальонах. Потом закончил педагогический факультет Военной академии, преподавал в Военном институте, и сейчас приглашают лекции читать. Так что я всегда с молодыми, а тут дети, какой риск? Да и дел у нас общих много. Летом на дачу в село Морозово выезжаем, ждем не дождемся. Там и сад, и огород, и ульи. Вожу «ораву» купаться на речку Коен — вода чистейшая. Рыбу ловим, коз, гусей разводим, сено заготавливаем. Картошки собрали сто девяносто ведер. Курсанты помогали копать, один так и остался — при Танюшке, свадьбу сыграли…
Новостей в семействе всегда много. Губернатор подарил мини-трактор, ребятам очень нравится. Они и плотничают, и столярничают. Мальчики любят поработать, вот Бажен детскую кроватку с барьером малому Савелию сделал. Сергей Васильевич собирается в будущем году летнюю столовую расширять, а то в две смены приходится обедать. В Морозово из Здвинского района старший сын с семейством перебрался. Понятно, что все словами не скажешь, да и не нужно. В каждой семье свои личные тайны, свои «любовь и дружба»… Но одно ясно — дети нашли «правильного» папу.
Временами, пока я слушала эту историю любви, возникало какое-то киношное ощущение: фильм был похожий с Натальей Гундаревой, но там про родных детей рассказывали, вроде даже с некоторой долей извинения. Давно не принято в России столько чад заводить. От одного и то отказываются мамаши, то в роддоме сразу, то вообще на улицу выносят — берите, кому надо. А потом вспомнились точные слова — удивительная история, похожая на сказку. Понятно, что человеку, впервые пришедшему в дом, да еще и журналисту, «острых углов» не покажут. Но, кажется, я все же поняла: Татьяна не из тех, кто жалуется, не в ее это характере. Лишь дважды проскользнуло, когда вспоминала о девяностых годах: «Не знаю, как мы тогда все пережили, едва на питание, на учебники хватало, а тут еще платная медицина появилась. Но людей душевных очень много! Наш педиатр Наталья Геннадьевна Кочеткова, ее медсестра Елена Викторовна. Через них все дети прошли». Или: «С ребятишками со всеми трудно». И все, никакой конкретики. А ведь дети, оставленные биологическими матерями в последние годы, все проблемные….
Но все же радостей жизни больше. Каждый раз, когда Татьяна Григорьевна приходит домой, пусть и вышла-то на полчаса, всегда в крошечный коридорчик вываливаются все — от мала до велика. Сумку из рук тянут, суетятся, чуть не наступают друг на друга, не сразу можно пальто скинуть… А если едут куда группой, то на выходе из маршрутки к матери тянутся все руки — помочь…
