Уроки Усманки

Субботние встречи

В лисьих следах на снегу и в капле росы он может видеть мудрость и могущество ее величества Природы. Он может услышать в шелесте травы и в осеннем полете перелетных стай ее негромкий голос, который раскроет своему лучшему ученику все свои тайны и загадки. Он не нуждается в особом представлении, потому что он — легендарный Василий Песков, журналист и писатель, прошагавший с «лейкой и блокнотом» всю матушку-Россию, чтобы потом, в своих замечательных очерках, негромко признаться ей в любви…

Фото Владимира ПОЛЯКОВА

…На шумной журналистской «тусовке», которая прошла в прошлые выходные на острове Кораблик, Василий Михайлович вел себя по-мудрому скромно. Окруженный плотной стеной «страждущих поговорить», терпеливо отвечал на все вопросы и пил из водочной рюмки теплую минеральную воду, не поддаваясь на провокации журналистской братии «хлопнуть по маленькой за встречу». Несмотря на жаркий майский день, не снял своей знаменитой клетчатой кепки, которую умудряется носить даже со строгим официальным костюмом, потому что, как сам сказал, «моя кепка — это любимая привычка и моя визитная карточка». Журналистам «ВН» удалось оторвать Василия Михайловича от «круга» и немножко поговорить «за жизнь».

Как стать Песковым?

Василий Михайлович считает, что очень просто: нужно отучиться в «большом жизненном университете», в котором не выдаются дипломы и сертификаты, потому что имя ему — Жизнь.

— Детство мое прошло под черным крылом войны, — рассказывает журналист-легенда. — Она-то и стала моим университетом, где один год идет за пять — война взрослит, не спрашивая. Зато с тех пор я и ботинки могу починить, и суп сварить, и дров наколоть, и козу подоить… Кто-то из моих сверстников жалуется: мол, детство-то было у нас потерянным — война, голод, разруха. А я вспоминаю светлые моменты: свою речку Усманку, которой я посвятил свою первую книгу «Шаги по росе»: лес по ее сторону и кулачные бои с соседним селом. И сорок пятый год, когда вернулся с фронта отец. Не раненый, только с железными зубами — свои-то цинга съела. До сих пор помню, как вошел он в комнату, увидел меня, улыбнулся и обнял. Я тогда думал, какой же у меня отец старый, мне-то тогда пятнадцать лет было, а ему сорок пять, а сейчас вот самому семьдесят шесть лет, в полном смысле уже старость, но не жалуюсь. Пока еще на ногах и не утратил вкуса к жизни, к работе, к путешествиям.

«Моя кепка — это любимая привычка и моя визитная карточка». Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Своим главным учителем Василий Михайлович считает сельского педагога по литературе, который гонял школьника Васю за грамматические ошибки в сочинениях.

— Бывало, войдет в класс и брови грозно нахмурит: ну, что, Василий, наломал дров? — вспоминает Песков. — Опять ошибок наляпал полный воз, что, двойку тебе ставить? А потом после уроков оставит в классе и лекцию прочтет: пиши больше, Василий, за природой внимательнее наблюдай — ты же на реке растешь, а речка, даже самая малая — это жизнь. Кстати, когда я задумал серию очерков о судьбах малых российских речушек, то первым делом поехал на реку моего детства, посидел на бережку и понял, что река — человека воспитывает. Она делает его глубже, чище, заставляет думать. Мой вам совет: хотите чувствовать пульс жизни, хотите услышать шепот природы — езжайте на реку. И взрослейте вместе с ней.

О братьях наших меньших

Его теплые очерки о животных из знаменитой серии «Окно в природу» читаются на одном дыхании: в них нет сухотки заезженной морали «берегите природу — мать вашу», в них каждая строчка дышит любовью ко всему живому. Только Песков может так красиво написать о «заклейменном уродце» шакале, увидеть будущее России в обычных кротовых норах и воспеть обычную дворовую птаху. Но сам журналист-писатель никогда не заводил домашних животных…

— Любить зверье — это не сладкие сюсюканья «ах, как я люблю свою собаку», — уверен журналист. — Это, как бы банально ни звучало, ответственность за тех, кого мы приручаем. Как я могу завести собаку или кошку, если всю жизнь мотаюсь по командировкам? Перекладывать груз ответственности на плечи родных и близких — это не в моем духе, поэтому, как только я стал корреспондентом «Комсомолки», то решил: живности в моем доме не будет. Не имею на это морального права.

В багаже Василия Михайловича много забавных и поучительных историй «из жизни животных и человека»…

— Как-то снимали мы сюжет для передачи в Алма-Атинском зоопарке, — начинает путешествие в прошлое Василий Михайлович. — Я стою: кормлю слона арбузами. Оператор снимает и говорит: «Еще один дубль». И вдруг в мою сторону какой-то резкий серый бросок. Я инстинктивно присел. Вижу: слон схватил с моей головы кепку, кинул ее в рот, прожевал и съел. Хохот был дикий! Со смехом рассказываю эту историю директору зоопарка, а он аж лицом стал сер: что вы смеетесь, слон за вами охотился! Оказалось, что у слона болел корень бивня, и он хотел выместить зло на ком-нибудь из человеческого племени…

А однажды Песков с другом путешествовал осенью по Кавказу верхом на лошадях: делал фотосъемку диких животных. Очень хотел снять медведя, да случая не представлялось.

— Вовек не забуду этого дня, — улыбается Василий Михайлович. — Сидим ранним утром у костра, вдруг мой друг восклицает: «Смотри, медведица с медвежонком!». Глянул в бинокль, и вправду: копаются, камни переворачивают, что-то там слизывают. Ну, я сразу — кирзовые сапоги, фуфайку. Прошел лугами, добрался до тех камней и вижу двух медвежат метрах в двадцати. Навожу камеру — щелчок. В это время в стороне, в метрах десяти от меня, выскакивает медведица и встает на задние лапы, смотрит и как-то беззлобно изучает меня. Не думая, что она на меня нападет, делаю еще один снимок. Вдруг она падает на четыре лапы… Кто думает, что медведи неповоротливы, тот ошибается. Все, что сейчас я рассказываю, произошло намного быстрее. Помня, что от животных нельзя убегать, стою. Но стоять, видя, как на тебя несется огромная зверюга, это просто ужасно! И тут я совершенно дико закричал, медведица в паре шагов от меня затормозила. Резко развернулась и, подбрасывая зад, побежала в лес. Пересохло во рту, сердце заколотилось, я лег на мокрую траву. Слышу голос, мой друг меня истошным голосом зовет. Он подумал, что медведица меня завалила…

У Василия Михайловича есть уникальный дар: видеть в малом большое и делать собственные выводы, которым позавидует любой ученый-биолог.

— Недавно я совершал путешествие по Липецкой области, — повествует Песков. — И попал в поля, которые давно брошены человеком: пшеница там больше не выращивается, техника природу не загрязняет. И вот какую любопытную картину я там увидел. Все брошенные поля буквально испещрены сотнями кротовых нор… А значит это только одно: там, где отступает человек, наступает природа. И в последнее время она делает это очень активно — она зализывает раны, нанесенные ей человечеством, и переходит в наступление. Нам всем просто необходимо задуматься о том, что происходит. Природа — долготерпелива, но ее терпение не вечно.

Люди и Песков

Песков — это не только «Окно в природу». Песков — это еще сотни блестящих репортажей из разных точек мира. Песков — это душевные очерки и интервью, где в одной шеренге стоят таежные отшельники Лыковы, маршал Жуков, который после серии очерков считал Василия Михайловича своим другом, Юрий Гагарин и дезертир, который двадцать лет «пережидал» войну на чердаке отцовского дома…

— Помню, как я ужасно волновался, когда приехал на интервью с Гагариным на ведомственную дачу, где первый космонавт отдыхал после полета, — продолжается наша беседа с Песковым. — Стоим с фотокором, дрожим: как съемка пройдет, как он нас встретит, все-таки — человек-легенда. Все умные вопросы как назло из головы вылетели… Слышим со второго этажа легкие шаги, и по лестнице сбегает к нам по ступенькам молоденький улыбающийся лейтенантик — вот он, Гагарин! Я ничего умного не придумал, как сказать: «Юрий, я Василий…».

А дружеское отношение великого полководца к не столь известному тогда журналисту объясняется тем, что Песков решился на очерк о нем, зная, что Жуков был в политической опале. И потому еще их отношения переросли в товарищеские, что написанный очерк вышел по-настоящему человеческим и теплым. Без замыленных фраз и положенной тогда патетики. Маршал — без орденов, маршал — без мундира. Трижды Герой Советского Союза — с семьей, в домашней обстановке.

Газетная полоса, к сожалению, не может вместить весь многообразный «мир Василия Пескова». Слишком много встреч, слишком много путешествий за плечами у этого человека: Центральная Азия, Дальний Восток, Камчатка, Балтийские острова, граница Европы и Азии, поездки в США и на Аляску, Африка, Австралия, Антарктида, Китай — а за этой «географией» — люди, судьбы, впечатления.

— Человек в моем понимании — это высотный дом, — говорит Василий Михайлович. — На этажах всегда горят огни сознания, мироощущения, его уважения к ценностям. Но есть и пара подвалов с крысами и тараканами, с которых сейчас, к сожалению, сбиты все замки, и нечистоплотные люди вовсю там шуруют палками, разгоняя и выпуская этих крыс и тараканов наружу. Задача людей, у которых душа еще не покрылась коростой, запереть эти подвалы на замок…

…В июле журналист и путешественник наведается в «таежный тупик» — к отшельнице Агафье Лыковой, о существовании которой мы узнали благодаря Пескову. Хочет попросить у нее прощения за то, что пятнадцать лет назад вторгся в ее таежную «келью» и нарушил привычный уклад ее строгой жизни…