Зарплата «в конверте» и шестисотый «Мерседес»

Налоги должны платить не по доходам, а по расходам

Начальник Управления по налоговым преступлениям Иван Кофтунов. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Две молодые женщины, бывшие сотрудницы одной фирмы, однажды переступили порог Управления по налоговым преступлениям ГУВД области. Не сразу, но решились они на такой шаг. Да и как не решиться, если четыре месяца отработали, а в ведомости расписались всего по разу, да и то за какие-то жалкие восемьсот рублей. В частную фирму их приняли без оформления, пообещали, что плюс к официальной, можно сказать, подачке они будут основную плату получать в конвертах. Но конверты все не выдавали. Попытка выяснить привела к конфликту с хозяином, если официально — с работодателем, которая закончилась окриком: «Не нравится, идите вообще отсюда!» Они уволились и пришли куда следовало. Проверка сотрудников Управления по налоговым преступлениям показала, что зарплата здесь «белая» и «черная». По ведомости рублей от восьмисот до тысячи двухсот, в конвертах — от четырех до десяти. С первой идут налоги, отчисления в Пенсионный фонд. Получены письменные объяснения сотрудников, которые однозначно подтверждают: действия фирмача-коммерсанта подпадают под статью 199 прим — неисполнение обязанностей налогового агента. Наказание — от стотысячного штрафа до двухгодичного лишения свободы.

О зарплате в конвертах знают все, но не многие об этом официально заявляют. А вот интересно, обращаются ли не бывшие сотрудники, уволенные за «излишние притязания», а те, кто еще продолжает в нехорошей фирме работать?

С такого, можно сказать, наивного вопроса началась беседа нашего корреспондента с начальником Управления по налоговым преступлениям Иваном Кофтуновым.

— Нет, практически не обращаются, — подтвердил мои предположения Иван Алексеевич, — предпочитают наличку в руках. Но обиженных, которые к нам приходят, становится больше. Сами же мы не можем начинать проверку, если нет заявления. Как вы знаете, налоговые преступления характеризуются высокой степенью латентности. Суть любого корыстного преступления состоит в том, что у собственника отбирают, незаконно изымают его имущество, он становится потерпевшим. В налоговом же сам собственник не желает делиться с государством, утаивает свои доходы. Конкретные потерпевшие отсутствуют, а государство для многих — нечто расплывчатое. Люди у нас не привыкли еще к осознанию того, что их налоги — это их будущая пенсия, это весь комплекс мер социальной защиты, образование, культура. Вот сетуем на извечную российскую проблему — плохие дороги. А строятся они на бюджетные деньги, то есть на наши налоги. Западный человек четко знает, что он, как дисциплинированный налогоплательщик, имеет право спросить с правительства: куда ушли мои денежки? А потому там сами граждане бдительно следят: если я плачу налог, то все ли сосед отдал на общее благо. Помните, несколько лет назад в США был выявлен наш резидент. А началось с того, что сосед обратил внимание на его крупные покупки и подумал: откуда такие средства? И проинформировал налоговые органы. У нас же к нарушителям налогового законодательства отношение не то что терпимое, а даже сочувственное.

— Совсем не такое, как в других странах.

— Именно так. У нас не украсть то, что плохо лежит, считается быть лохом. Но и красть не надо. Все мы налоговые агенты, просто уводи деньги, не показывай их, и будешь с прибылью, криминальной. А ведь в налоговой обязанности воплощен публичный интерес всех членов общества.

— Но воспитание законопослушания — процесс длительный. И разве нет способов более быстрых и эффективных, таких, чтобы платить налог было выгодно каждому в отдельности и всем вместе?

— Нужен экономический посыл — выплачивать налог не по доходам, а по расходам. Благосостояние гражданина должно соответствовать уровню его зарплаты. Это знают все. Если ты купил шестисотый «Мерседес», значит, у тебя есть на него деньги, вот и заплати причитающийся немалый налог. Это в корне изменит и взаимоотношения между людьми. Строит семья коттедж. Никто косо смотреть не будет, если все будут знать, что по закону налог уже выплачен и владелец чист перед государством. Сейчас же все наоборот: крупная покупка, строительство возбуждает у людей не сомнения даже, а однозначное — украл. А если он украл, почему я не могу. Можно говорить о повышенном уровне корыстной мотивации.

— И когда, вы думаете, мы подойдем к способу взимания налогов по расходам?

— Не сегодня и не завтра. Не исключено, что в ближайшие пять-семь лет. Меньше года назад я вам говорил, что конфискация имущества вернется в уголовное законодательство. И что? Госдума рассматривает такое изменение во втором чтении. О возвращении этого института высказались Генеральный прокурор, глава МВД. Если установлена причинная связь между материальными благами, которые подлежат конфискации, и при этом достоверно установлено, что полученный гражданином доход получен им в результате преступных действий, то конфискация просто необходима.

— Какие наиболее популярные схемы увода средств от налогообложения?

— Их много, пожалуй, не стоит детально рассказывать, потому что это входит в методы оперативно-разыскной работы. Вот сейчас, например, делаем проверки по нескольким фирмам. Суть в том, что с заработка работников удерживался подоходный налог в тринадцать процентов, но на расчетный счет фирм не перечислялся. Руководители объясняют, что на предприятиях большая нужда в деньгах — надо оборудование менять, оборотные средства нужны, следующую зарплату нечем платить, да мало ли что.

— А куда все же уходили эти тринадцать процентов, ведь суммы немалые?

— Допустим, оформлялось несколько счетов на другие фирмы, на своих же сотрудников. Они имели право снимать эти деньги. А суммы, действительно, немалые. Если работает двести человек, или пятьсот, есть и полторы тысячи. Вот и считайте. Десятки миллионов.

— Долго ли так можно «химичить»?

— Месяц, два. Если налоги не поступают в налоговую инспекцию, тут же подключаются наши сотрудники.

— Иван Алексеевич, в прошлом году в налоговое законодательство были внесены изменения, в частности, статья о неисполнении обязанности налогового агента, об ужесточении наказания о нецелевом расходовании бюджетных средств. Что, на ваш взгляд, требует еще усовершенствования?

— Многое. Вы видите, как у нас «любят» расставаться с деньгами в бюджет — в общий котел. Думаю, что в первую очередь надо изменить саму формулировку объекта налогового преступления. Сейчас это тот, кто нарушает «установленный порядок уплаты налогов и страховых взносов». Чувствуется изрядная доля либерализма. Не точнее ли было бы определить «уклониста» как лицо, которое нарушает «общественные отношения, обеспечивающие государственную (экономическую) безопасность, конституционный строй, обороноспособность Российской Федерации». Когда бюджет недополучает сотни миллионов рублей, которые любыми способами укрываются, можно ли это назвать особо тяжким преступлением? Думаю, очень даже можно. Но квалификация как «особо тяжкое преступление» законодательством не предусмотрена по налоговым статьям. А значит, налоговые полицейские лишены возможности применять полный комплекс оперативно-разыскных мероприятий для документирования преступной деятельности. До сих пор лиц, нарушивших налоговое законодательство, даже в крупном размере, нельзя привлечь по статье о легализации преступных доходов. Надо внести дополнение в Уголовно-процессуальный кодекс о продлении сроков для проверок по сообщениям о налоговых преступлениях, потому что это очень большой объем работы — ревизии, гигантское количество документов.

— Сотрудники подразделений по борьбе с экономическими преступлениями постоянно говорят о так называемых фирмах-однодневках…

— Действительно, вред от них большой. Пробелы в законах и в ведомственных правовых актах дают возможность уводить через них весьма большие суммы от налогообложения. Мы проводим проверки, находим «руководителей и учредителей» таких фирм, но они, оказывается, и не слыхали о своих «должностях». Фирмы регистрируются на подставных лиц, на фальшивые документы. По нашей информации, они чаще всего находятся под контролем организованных преступных групп или неких деятелей из финансово-кредитных организаций. Надо внести изменения в порядок регистрации таких «однодневок» с возможностью проверки их деятельности в течение первого полугодия их существования.