Новосибирск 2.9 °C

Зона выживания

24.03.2005 00:00:00

«Пациент скорее жив, чем мертв» — так можно с горькой иронией определить состояние малых сел, судьбу которых обсуждали депутаты облсовета с участием представителей науки и общественности на прошедших специальных депутатских слушаниях.

Что имеем

Одно из малых сел: изменится ли здесь что-нибудь?

375 населенных пунктов в области не насчитывают и 100 жителей. В том числе и 45 железнодорожных остановочных платформ. А это значит, что около 17 тысяч наших земляков, можно сказать, уже не живут, а пока существуют. Треть (105 сел) не имеют телефонной связи. Те жители, у кого есть телевизор или нормальный радиоприемник (проводные радиосети давно разрушены), имеют возможность наблюдать, как бурно проистекает жизнь в нынешней России. И только. Каким-либо образом влиять на нее или хотя бы участвовать в ней они не могут. Слава Богу, что они есть хоть в статистике, и время от времени власть вспоминает о них, как на этот раз. Местные руководители, в ком сохранились совесть и сострадание, не забывают об отшельниках, которые стали таковыми совсем не из убеждений. Изредка сюда завезут продукты, заедет врач или фельдшер. Но в основном эти люди предоставлены сами себе.

Если к этому присовокупить села, в которых живет чуть более 100 человек, то таких поселений уже наберется свыше 500. Есть деревеньки, в которых доживают менее 10 человек. А есть места, где живут совсем одинокие люди. Не знаю, как с религией, но верить и надеяться на чудо они давно перестали. Но о чуде особо…

17 тысяч человек из трех миллионов жителей области — стоит ли вообще говорить об этом? Безусловно. Местные власти вообще никогда и не забывают о нашей сельской боли. Но в обыденном сознании горожан довольно крепко утвердилась мысль о том, что село наше — это некая бездонная бочка, куда сколько бюджетных средств ни вкладывай, все равно попусту: сами пусть выплывают, на то и рынок. Это вам не социализм с устаревшей гнилой идеологией заботы о слабых. Видимо, так многие считают и в Думе, и в правительстве, если размер ассигнований на село год от года неуклонно снижается. А местная власть решить все более обостряющиеся проблемы сама не в состоянии.

А что такое в подавляющем большинстве малые села сегодня? Это значит, что в первую очередь отсутствует «хозяйствующий субъект». То есть нет работы. И нет абсолютно никакого транспорта выбраться из деревни в райцентр, не говоря уже о Новосибирске: продать, например, молочко, чтобы сахарку купить, заболевший зуб выдернуть, ребятишек учить или внуков приветить. Одна радость: абсолютная тишина, чистейший воздух и покой, о которых мечтают многие городские жители, особенно по выходным или в отпуске.

Доступные автомобилистам малые села давно стали дачными или полудачными поселениями. И слава Богу. С сезонными соседями давно перестали бороться и власть и, что особенно важно, сами местные жители: какой-никакой транспорт и даже приработок: то продукты купят, а нередко и заключаются договоры по уходу за усадьбами. А некоторые живописные места, такие, например, как Ерестная через реку напротив Красного Яра, сохранили население и даже приумножили, безо всякой рекламы давно став своеобразными курортными зонами.

Но это из разряда благополучных. В большинстве своем малые села — это зона выживания. Автор этих строк сам наблюдал, как уже немало лет назад в Кротове Сузунского района пять семей стариков-отшельников возрадовались, когда у них поселился предприимчивый человек с большим семейством и главное — с машиной и лошадьми. А так — хоть караул кричи. Впрочем, что толку: все равно никто не услышит.

И есть еще важное отличие россиян от западного человека, складывающееся столетиями: сибиряки вынуждены были изначально в период переселения из Малороссии и Поволжья селиться кучно, иначе здесь не выживешь: бездорожье на необъятных просторах, морозы, снега, топи…

А тут вдруг в течение нескольких десятилетий обвал и некое ожидание чуда: а вдруг что изменится?

Увы, чудо не состоялось

Проблема малых поселений была всегда и стала называться таковой, как только власть почувствовала ответственность за судьбу своих граждан. Основной урон деревне нанесли, конечно, коллективизация и война. Я встречался с одним историком-энтузиастом, наезжающим в родной Здвинский район регулярно аж из Львова и собравшим в течение многих лет по истории родных мест огромный материал. До 1928 года здесь были процветающие крупные села, которые вывозили на «внешний» рынок большое количество зерна, масла, рыбы. Со своим укладом, в большинстве украинскими традициями, своеобразной культурной и духовной жизнью. Были даже свои сельские театры! Первый удар по ним нанесла коллективизация, которая, впрочем, тоже была обусловлена необходимостью развития российской промышленности. Потом война, которая обескровила мужское население. И пресловутое «укрупнение» сел в 60-х не Никита Хрущев придумал, нехороший «волюнтарист», а сама жизнь и партийные установки на строительство коммунизма того требовали: какой может быть коммунизм с нищими и беззубыми бабками в заброшенных деревнях?

И уж совсем смешно и нелепо говорить сейчас, почти через полвека, что виновата в истоках укрупнения деревень известнейший социолог академик Татьяна Заславская: мол, она все придумала и подсунула проект программы властям, а уж они постарались… Когда член-корреспондент РАН Константин Вальтух услышал об этом недавно, то даже развеселился:

— Какая глупость! Заславская тогда была никому не известным молодым ученым, ее группа разработала классификацию сел. Понятно, что в крупных населенных пунктах создавать приемлемый уровень условий жизни эффективнее. Но это даже интересно слышать, что в те времена власть якобы считалась с мнением ученых. Если бы так! Наука постоянно предлагает российской власти те или иные исследования, рекомендации. Но ни сейчас, ни прежде они не принимались властью в расчет.

(Заметим попутно, что положительная или негативная характеристика того или иного человека или научной разработки в те времена складывалась иной раз весьма своеобразно: достаточно было, допустим, Федору Степановичу Горячеву, партийному руководителю области, пару раз заметить на пленуме обкома, что вот, мол, навредил нашему делу своими изысканиями такой-то, а вот этот журналист, например, молодец, он истинное лицо этих бардов-отщепенцев показал — и на десятилетия клеймо на человеке, можешь даже не пробовать отмываться).

Но то, что власти очень хотелось как можно быстрее построить обещанный Хрущевым к 80-му году коммунизм, это факт, как и то, что в директивном порядке стали «укрупняться» села: малые деревеньки просто разрушались, и население свозилось на центральные усадьбы совхозов и колхозов.

Депутат областного Совета Владимир Гойденко рассказал, как это происходило в его родных местах.

В созданном совхозе «Новый», позднее — Нижне-Чулымском, было три отделения. В Верхней Гриве жили около 200 человек. Крепкое хозяйство, около тысячи голов крупного рогатого скота, тысячи полторы овец. Здесь издавна жили переселенцы с Поволжья, всего три-четыре рода: Вдовины, Сарапуловы, Юрьевы… Крепкие работоспособные семьи, высокая урожайность хлебов, надои, привесы, пашни и лугов сколько хочешь.

Приехали первый и второй секретари райкома партии Яков Маркович Кабицкий и Виктор Георгиевич Карпов: деревня попадает в разряд неперспективных, надо сносить. На центральной усадьбе в Нижнем Чулыме будет построена новая средняя школа, дома с центральным отоплением, Дом культуры.

Все понимали несуразность предстоящей ломки. Но директиву партии надо выполнять! Выполнили. Из десятков семей Высокой Гривы лишь шесть прижились на центральной усадьбе. Остальные, молодые работоспособные люди, разъехались кто куда: надо было думать о детях, да и обещания благоустроенного жилья так просто не выполняются. Сейчас на месте села заброшенные луга, дикие заросли; озера, кишащие рыбой, привлекают только отпускников.

Сейчас Карпов, который несколько десятилетий руководил Здвинкой, живет в Новосибирске. В феврале у него дома на юбилее собрались земляки: помянули добрым словом родные места и выпили за российскую глубинку.

«Глубинка» в нескольких километрах от города

Понятно, что проблема малых сел имеет и объективную основу: это удел любого развития. Но если деревенька расположена за сотни километров от областного центра, с этим еще душа как-то мирится. Но в пригороде обстановка не менее сложна. Здесь действуют свои центростремительные силы, противиться которым подчас просто невозможно. Только в одном Новосибирском районе в 12 деревнях из проблемных 19-ти нет вообще работодателей, в 13-ти — дорог с твердым покрытием, в 18-ти отсутствует элементарная телефонная связь. Близкая картина наблюдается в Куйбышевском, Колыванском, Тогучинском, Чулымском, Болотнинском, Коченевском районах. И подчас эти проблемы как раз и обусловлены именно близостью города.

Директор одного из самых крепких сельхозпредприятий пригорода — «Чикского» — Петр Дятлов рассказывает:

— Мы сейчас стали своеобразной кузницей кадров для Новосибирска: готовим специалистов, ставим их на ноги, а затем они едут на работу в город. Даже на центральной усадьбе в Прокудском проблема: строим по 8–10 квартир в год дополнительно к тому, что было создано и приватизировано, а кадров все нет. Посчитали: за последние 8 лет мы пригрели 97 семей переселенцев из Киргизии и Казахстана. Это же целое предприятие! Но люди с благодарностью приживаются, осматриваются, а потом едут работать в город, на Кудряшовский свинокомплекс, на карьер, в аэропорт и т. д. 19 электричек ежедневно идет в Новосибирск, плюс автобусы. Мы отлично понимаем друг друга с руководителями элеватора, птицефабрики, потому что соседствуем. Вместе развиваем соцкультбыт. Но этого сейчас недостаточно даже при наших неплохих заработках от 6 до 12 тысяч рублей. Нужна новая техника. Вынуждены покупать дорогую американскую и канадскую. Правда, в последние годы и новосибирские предприятия проявляют инициативу: «Сибсельмашспецтехника» выпускает вполне качественные производительные машины для полеводства, «НОИЗНО» в Кировке производит отличные кормоцеха на колесах (ему бы оборотных средств кто подкинул), словом, сейчас никого просто зарплатой не удержишь: нужны условия труда. Хотя десятки наших женщин торгуют на рынках Новосибирска в любую погоду. Но это другой вопрос.

Неплохо мы находим общий язык с администрацией Коченевского района. Она помогла нам приобрести автобусы для муниципального образования, и сейчас проблема сообщения между собой шести наших населенных пунктов в основном снята. А чуть в сторону от трассы — глушь самая настоящая. Люди только наблюдают, как в небо взмывают современные лайнеры, а сами живут очень тяжело.

Что делать?

Извечный русский вопрос. Виноватых искать бессмысленно. Вот уже не один день идет работа над рекомендациями областного Совета. К депутатским слушаниям привлечены были ученые, специалисты из других отраслей, естественно, руководители и исполнители из администрации области. На недавнем заседании комитета по аграрной политике облсовета рекомендации были утверждены и выносятся на сессию 31 марта. (О них мы расскажем позже отдельно). Суть подготовительной структурной работы: если рекомендации будут утверждены и станут носить обязательную для исполнения форму, то в бюджет будущего года можно будет заложить конкретные цифры помощи малонаселенным пунктам.

Да, снова нужна программа действий. И такие программы предполагается сформировать в каждом районе области. Надо, чтобы каждое муниципальное образование точно знало, что ему предстоит сделать в ближайшие годы. Хотелось бы, чтобы лозунги о местном самоуправлении стали наконец реальностью.

Второе десятилетие на самом высоком уровне продолжаются пока пустые разговоры о том, как нам обустроить Россию. Многие хозяйственники, известные и малоизвестные, настроены не только скептически, но и пессимистически: еще несколько лет, и окончательно угробим деревню. Рынок, деньги не ведают стыда. Нынешний удар по малым деревням посильней, чем война или коллективизация…

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: