Сиди — не хочу!

Экскурсию по зоне строгого режима совершили наши корреспонденты в канун профессионального праздника работников исполнения наказаний и 125-летия со дня основания уголовно-исполнительной системы России.

Фото Сергея ПЕРМИНА

Сопровождал нас майор Горбань. Коренастый, общительный офицер. Отец двоих детей. Евгений — заместитель начальника колонии по воспитательной работе с осужденными. По профессии — экономист, закончил новосибирский вуз.

— В прошлом году статус колонии поменялся: из колонии общего режима она была перепрофилирована на строгий режим, — начинает свой рассказ Евгений, пока мы курим и ждем оформления спецпропуска для входа на территорию зоны. — Что это значит? В первую очередь усиление всех направлений работы — оперативной, воспитательной, караульной службы. Если раньше 50–60 процентов осужденных сидели по статьям, связанным с наркотиками и кражами, то сейчас наш контингент — это заключенные, приговоренные к длительным срокам лишения свободы за убийства, разбои, тяжкие телесные повреждения, мошенничество, а также рецидивисты. Это — тяжкие и особо тяжкие преступления. Есть граждане, у которых общий стаж исчисляется 30–35 годами лишения свободы. Сидят в основном новосибирцы. Разных национальностей. Разных социальных групп. Есть и инвалиды. Был один без рук, без ног — сидел за… изнасилование.

— Как так?!

— За групповое…

Церковь, возведенная по проекту и руками заключенных

Первое, что бросается в глаза за КПП и ее тремя дверями с «реальными» запорами, — красавица церковь. Строили ее сами заключенные. И расписывали. И мастерили внутреннее убранство храма по проекту осужденного. И курирует этот приход за колючей проволокой бывший заключенный. Пока он досиживал на этой зоне после «малолетки», приобщился к православию. Освободился в 2001-м и стал священником. Служба идет как положено два раза в день — утром и вечером, днем в определенное время желающие могут просто прийти и помолиться.

Внимательные взгляды из-за решеток, которыми ограждены все здания на территории колонии. Черные робы с бирками на груди. Черные кепки-шапки. Вид у «контингента», на удивление, здоровый, опрятный. Нет и румяных, разъевшихся на харчах, нет и дистрофиков. Во всяком случае, после двух часов прогулки по зоне мы таких не увидели. Может, спрятали перед приходом журналистов?

Обед готов

— У нас свое подсобное хозяйство, где разводим свиней, — словно читает мысли наш майор. — Сейчас зайдем в столовую. Сами убедитесь, какой рацион.

Просторное теплое помещение, разрисованное по стенам пейзажами и сказочными персонажами. (Кстати, картины везде — в коридорах, в кабинетах, в жилых помещениях). Из колонок звучит музыка. Завершает обеденную трапезу очередная смена. Здесь питаются в сутки более тысячи заключенных колонии. Чистота на общей кухне. Еще больший порядок в кухне… диетического питания. Здесь готовят для 86 заключенных с сахарным диабетом и прочими заболеваниями. Заглядываем в меню на 4 марта «для всех». Завтрак: каша овсяная, хлеб, чай с сахаром. Обед: щи с мясом, овощи тушеные с мясом, компот. Ужин: картофель тушеный, жареная рыба, хлеб, чай с сахаром. Обеденная пайка хлеба — треть стандартной булки. Щи «с мясом», когда мы заглянули в котел, на поверку оказались… с котлетами, — наверное, чтобы не делить мясо по граммам.

Столярные и полиграфические цеха занимают два этажа.

В полиграфическом цехе кипит работа

— Колония в основном работает с контрагентами, они арендуют помещения и рабочую силу, — комментирует майор Горбань. — Их — оборудование, оплата коммунальных услуг, квадратных метров, наше — помещения и рабочая сила. Заработная плата идет заключенным на их персональные лицевые счета. Норматив — 47 рублей в смену. За вычетом отчислений в пенсионный фонд, питания, одежды и обуви на руки на месяц выдается 150–160 рублей. Можно отовариваться в лавке. Режим — 8-часовой рабочий день. Некоторые после колонии открыли свое производство или работают на мебельных фабриках. Собственных своих производств у учреждения два — автосервис и выпуск шлакоблоков для строительства.

Проявления агрессии? По словам Евгения, бывают в редчайших случаях. В колонии хорошо работают оперативники и психологическая служба. С первого дня прибытия в колонию заключенный попадает к психологу. Начинаются групповые занятия, затем индивидуальные — тестирование, тренинги. Период карантина длится от 10 до 15 дней. По ходу адаптации специалисты составляют психологическую картину личности, готовят свои рекомендации для воспитателей, оперативных работников и охраны. Кабинет психологической разгрузки — уютная комната, совмещенная с библиотекой. Телевизор, видеомагнитофон, мягкая мебель, аквариум. Есть и кафе для тех, кто «хорошо ведет себя и зарекомендовал». Еще есть площадка для мини-футбола и волейбола, клуб, где проводят КВНы, занимается художественная самодеятельность, и комнаты длительных и краткосрочных свиданий. Эти комнаты — самый яркий штрих наших впечатлений…

Комната свиданий. Покруче, чем в гостиничном номере

Офицеры охраны — профессиональные военные, заканчивали институт внутренних войск. Они кадровые сотрудники ВВ МВД России. А система исполнения наказаний — педагоги, психологи, юристы, врачи — входит в структуру Министерства юстиции. Законодательство бурно меняется. Его необходимо разъяснять, особенно тем, кто скоро выйдет на свободу. Это и вопросы амнистии, условно-досрочного освобождения, а также жилья, алиментов, трудоустройства.

— У меня был заключенный, который освободился в 72 года, — приводит случай Евгений. — С соседом распивали. Тот начал бабушку оскорблять. В горячке топор оказался в руках хозяина-защитника. По голове огрел собутыльника и на шесть лет сел за убийство. Бабушка умерла, дом «ушел». Куда податься старику? Выбили путевку в дом инвалидов для бывших заключенных в Бибихе. Сами его и отвезли туда…

Дежурная часть — сердце колонии. Оперативный дежурный координирует работу всей смены и караула, всего, что касается режима и надзора за осужденными. Отсюда осуществляется внешняя связь и связь с отрядами. Сюда выведены все кнопки тревожной сигнализации, видеонаблюдения, радиообмен. На зоне действует новейшая техническая система охраны «Сова». В ее характерные детали, разумеется, посвящать нас не стали. Хотя, судя по тому, что из колонии за последние годы не было даже попыток побега, воспитательная система вполне справляется с задачами, и «Сова« служит лишь неусыпным гарантом защиты воли от неволи.

Дежурная часть — сердце колонии

Зарплата майора — 8 тысяч рублей. Семейный бюджет на четырех человек — 12 тысяч. Система оплаты работников ГУИН рассчитывается в зависимости от выслуги лет и стажа работы. Начинающие контрактники и молодые офицеры получают всего 4–6 тысяч рублей. Проезд к месту отпуска в дальнее и ближнее зарубежье »туда-обратно« — бесплатный. Один раз в два года можно взять с собой бесплатно одного члена семьи. Так стало с 2004 года. Раньше проезд был бесплатным только в границах России. В соответствии со 122-м законом о монетизации отменили льготный проезд на городском транспорте. Зато существенно увеличили надбавку за сложность профессии. Если приобретаешь путевку в санаторий — платишь 10 процентов от ее стоимости.

Начальник колонии Александр Перевертов — настоящий полковник. Бдительный чекист. Немногословный и веселый. На вопрос, в чем конкретно заключается оперативная работа в зоне, сказал четко и с улыбкой на лице:

— Основная задача — предотвращение противоправных действий со стороны осужденных. А также недопущение преступлений и профилактика побегов из мест лишения свободы.

— Это — все, что вы можете сказать, Александр Викторович?

— Да. А разве этого мало?

— Хотелось бы более подробно…

-…И профилактика побегов из мест лишения свободы.

Точка. Колония, она и есть колония. Закрытое учреждение. И содержатся здесь отнюдь не ангелы, какие бы им комфортные условия ни создавали. Хотя, как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Мудро…

— вспомнилось из тюремного фольклора.

Один парень сидел три года и регулярно писал письма родителям. Родители-то знали, но всем говорили, что сынок верно служит родине в морфлоте на Дальнем Востоке. Так «служил» он в 18-й колонии рядом со своим домом на Ключ-Камышенском плато…

Для справки. В уголовно-исполнительную систему Новосибирской области входят 16 исправительных учреждений: 12 исправительных колоний, 3 следственных изолятора и воспитательная колония для несовершеннолетних осужденных, а также 42 уголовно-исполнительные инспекции, в которых состоит около 16000 осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы и изоляцией от общества. В местах лишения свободы НСО отбывают наказание около 15000 осужденных. Более половины из них (51%) отбывают наказание в виде лишения свободы за тяжкие преступления против личности — убийство (13%), причинение тяжкого вреда здоровью (13%), грабежи (10%) и разбои (15%), за кражи отбывают наказание 30%, 3% — за изнасилование, 12% — за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков (проходят лечение от наркомании около тысячи осужденных). Сроки лишения свободы от 10 до 25 лет имеют 14% осужденных.