У них — Английский клуб, у нас — коммунальная баня

Ретроанекдот

Разговор по телефону:

— Витя, ты?

— Нет больше Вити, умер!

— Так он что? И в баню теперь не пойдет?

Время выдавило из жизни одну примечательную черту советской эпохи — коммунальные бани. Воспетые еще Михаилом Зощенко в его замечательных рассказах, они несли неповторимый аромат и колорит тех давних десятилетий, когда еще не было в достатке ванн, не говоря уж про кабины-сауны.

«Одна помывка — 1 руб. 50 коп.» — значилось в прейскуранте в начале 50-х годов. Потом последовала денежная реформа, якобы в десять раз увеличившая покупательную способность рубля, но тариф почему-то остался прежним — 1 руб. 50 коп. Ради справедливости надо сказать, что коммунальные бани для городского хозяйства всегда были убыточными, существовал даже такой термин — плановые убытки. И в «социалистических обязательствах» на стене в бане можно было прочесть: снизить плановые убытки на столько-то процентов.

И все-таки в этих заведениях, не всегда чистых и опрятных, со скользкими бетонными скамейками и пресловутыми «цинковыми» тазами, был свой шарм. А поход в баню обставлялся целым церемониалом — от заготовки березовых веников впрок до покупки пива в трехлитровую банку или бидончик накануне.

Народный артист России Иван Андреевич Ромашко рассказывает:

— Что там ванна! Вот баня — это да! У меня было две любимых: сначала Федоровская на Советской, а потом новая на Каменской. Она и сейчас остается одной из самых популярных в городе. В Федоровскую почему-то всегда была громадная очередь. Купишь талон, займешь очередь, пойдешь пивка попить. Вернешься, а очередь прошла. Вот и просишь мужиков, чтобы пропустили: талоны-то пронумерованы!

Хорошо помню такую компанию: музыкант Аркадий Лодыженский, журналист Вадим Михановский, солист балета Геннадий Рыхлов, наш знаменитый оперный бас Алексей Левицкий… Обычно собирались по вторникам. Это был своеобразный мужской клуб, где парились, травили анекдоты, обменивались новостями, разыгрывали друг друга… Посещение бани — это был целый процесс, и неявка кого-либо вызывала «общественное порицание». Как в анекдоте.

Четверо преферансистов собирались регулярно в строго отведенный час. И вот как-то один не пришел. Звонят:

— В чем дело?

— Ребята, у меня такая девушка сегодня, такая девушка! Не в силах я променять ее на преферанс!

— Ну ладно! Если сможешь, приходи!

— Хорошо, если смогу, то не приду!

Некоторые знатоки бани привязывались к какой-нибудь одной и десятилетиями посещали ее. Другие же, наоборот, любили смену впечатлений. К последним принадлежали и мы с братом. Обшарили буквально весь город, хотя жили на Богдана Хмельницкого. Рядом, на улице 25 лет Октября, было свое приятное местечко: чистенькое, уже тогда отделанное белым кафелем.

Напротив психбольницы, на пятачке в начале Владимировской, где сейчас транспортное кольцо, тоже была старая баня. Она не пользовалась особой популярностью, потому что пар там был «сырой», а не с каменки: отвинчиваешь кран, и с рокочущим звуком парную наполняют клубы горячего пара. Но ради интереса можно было попробовать и такое.

Хорошая баня была на поселке у Березовой рощи: одноэтажная, всегда чисто побеленная, народу немного. И главное — в том районе всегда вечерами было тихо. Одно удовольствие было пройтись мимо приземистых двухэтажек по усыпанному листьями или тополиным пухом асфальту.

Прекрасная баня была на Поселке в Первомайке. Добротное красного кирпича с орнаментом здание цело и теперь. Но лишь на первом этаже его чуть теплится настоящая жизнь — в сауне. А когда-то оно манило желтыми окнами любителей со всего Новосибирска. Ах, какая здесь была парная! И венички у банщиц, и чистые простынки, и полотенца… А на первом этаже недорогой бар… Но потом, будь они неладны, приватизация, аренда, рентабельность, прибыль… Сначала заглохла автономная кочегарка. Перевели на теплоснабжение от сети электровозоремонтного завода. Потом на стенах повесили спирали электроотопления, наверное, трубы все сгнили, а цены на них сейчас сами понимаете какие. Но все равно сгинула великолепная баня. А ведь там был свой круг клиентов. Иногда и первомайские братки кучковались, не без этого. Но всегда было тихо, без грубых слов и пивных, с довеском, излишеств.

Запомнились два неразлучных друга, два молодых мужика.

— Коль! Ты здесь? — вопрошал, появляясь еще в сухом утреннем помещении, некто Вася.

— Вася! Иди сюда! — звал из парной его товарищ. Друзья мылись и парились долго, тщательно отдирая, как будто после шахты, натуральной мочалкой (ау! где она?) кожу. И так они перекликались часа два-три, пока их голоса не тонули в гуле уже заполненного зала.

Один мужчина, экипированный, как для покорения Эльбруса, в шапку и рукавицы, в парной рассказывал байку-быль:

— Приехали прошлую субботу сюда — нет электроэнергии! Поехали в Бугринскую рощу — тоже нет. А значит, и каменка молчит, она же на спирали! Я тогда горячей воды в тазик набрал, веник размочил и пошел в парную хлестаться: обмакну веник в кипяток и по бокам себя!

Выхожу из парной красный. Мужик меня спрашивает: «Что, электроэнергию дали?» И шмыг в парную! Выходит: ты где, спрашивает, парился? Я ему объяснил. Потом вместе пили пиво и смеялись.

А нынешняя сауна — это, конечно, хорошо. В нее, говорят, только больной или ленивый не ходит. Вон, в новом университетском спорткомплексе в Академгородке для студентов совсем недорогая — они собираются по нескольку человек, скидываются — и туда!

Хороша и деревенская банька. Есть и по сей день любители по-черному протопить. Но нет, ребята, ничего лучше коммунальной бани!

А. Н.

С легким паром!

Информация к размышлению

Два десятилетия назад в Новосибирске было 24 бани, находящихся в муниципальной собственности, и еще более десятка принадлежали крупным заводам и ведомствам. Все они были убыточными. Часть убытков покрывалась за счет прачечных, которые в прежние годы без работы никогда не оставались: в стирку сдавали белье больницы, детские учреждения. В 92-м году началась их интенсивная распродажа. Несколько лет новые собственники пытались превратить бани в доходные предприятия, но мало у кого это получилось. К сожалению, несколько популярных бань, в том числе и на станции Сибирская в Первомайке, были утеряны.

Новое время требовало нового качества обслуживания. Обновились и похорошели старые стены, во многих из них открылись сауны, буфеты с кваском и морсом превратились в бары. Но и это не всем помогло. Новые транспортные расходы и цены на талоны поумерили былой пыл любителей.

Сейчас в городе 71 (!) баня-сауна и десятки неучтенных. Каждый завод открывал у себя баньку, да не одну: на электровозоремонтном, например, почти в каждом цехе. Муниципальных бань осталось всего 14. А вот общее отделение есть только в 21 бане. Немало случаев, когда новый собственник на грани разорения вынужден был отказаться от права на владение. Некоторые из бань вновь подобрал муниципалитет.

И все-таки русская коллективная баня, с ее неповторимой атмосферой дружеского общения, до сих пор жива и здравствует.

А мэрия, понимая это, хоть и морщится, но покрывает по-прежнему банные убытки.